Думаю, он давно уже собирался напустить на меня медведя и наконец понял, что лучшей возможности не представится. Быстро обогнул церковь и открыл клетку. Как видите, наш враг сообразителен, проворен и хитер.– Вы полагаете, он действовал в одиночку?– Судя по всему, да.– Как по-вашему, у него есть опыт в подобных делах?– А вы как думаете?– По-моему, он впервые решился отправить человека на тот свет, – заявил Барак. – Опытный убийца не стал бы разводить такой канители. Он просто-напросто подстерег бы вас в темном углу и вонзил бы нож вам в живот. А этот больше всего боится, что его увидят и узнают. Отсюда следует, что мы имеем дело с кем-то из обитателей аббатства. Так что, пока я рядом, он не осмелится к вам приблизиться. Здесь, в комнате, вы тоже в безопасности. В доме всегда полно клерков, и он не рискнет сюда врываться.– Вряд ли эти клерки встанут на мою защиту, – ответил я с горькой усмешкой. – Может, мой враг и дилетант, но чрезвычайно настойчивый и решительный, – добавил я, подойдя к окну. – Он не отступит от своего намерения разделаться со мной. И все из-за этих бумаг. Люди, которые открыли на меня охоту, убеждены, что я успел как следует их просмотреть. Увы, это не так. Знай я об этих бумагах побольше, возможно, я не терялся бы сейчас в догадках. Акт, озаглавленный «Titulus Regulus», не выходит у меня из головы. Надо сказать, он составлен в весьма двусмысленных выражениях.Я замер у окна, вперившись взглядом в непроглядную тьму. На память мне пришел сон, который я видел в первую ночь после приезда в замок, сон, в котором я, подобно Бродерику, оказался в тюремной камере. Мысль, внезапно пронзившая мой мозг, заставила меня вздрогнуть.– Что это вы? – встрепенулся Барак. – Кого-нибудь увидели?– Нет-нет. Просто в голову мне пришло одно любопытное соображение. Относительно яда, которым отравился Бродерик. Никто не понимает, откуда он мог его взять.– Да, это настоящая загадка.– Мне кажется, я нашел ответ.– Вот как?– Но пока я ни в чем не уверен. Завтра состоится судебное слушание прошений, и нам так или иначе придется отправиться в замок. Воспользуемся случаем и как следует осмотрим камеру.На следующее утро мы спозаранку явились в замок. Ветер, дувший нам в лицо, был насквозь пропитан ледяной моросью. Скелет Эска по-прежнему болтался на башне. Казалось бы, пора привыкнуть к этому зрелищу, но оно в очередной раз заставило меня содрогнуться. Отыскав взглядом башню, в которой находилась камера Бродерика, я решил посетить ее во время первого перерыва.Мы вошли в здание суда. На скамьях в холле сидели просители, в большинстве своем ремесленники и фермеры; впрочем, я заметил нескольких человек в богатой одежде, которые держались обособленно. Моя мантия законника привлекла всеобщее внимание. Я то и дело ловил на себе оценивающие взгляды.Джайлса мы нашли в судейском зале, просторной комнате со стенами, обшитыми темными панелями. На одной из стен красовался королевский герб, под ним стоял длинный стол, покрытый зеленой скатертью. Судя по бодрому виду Джайлса, он полностью оправился от приступа болезни, широкое морщинистое лицо выражало крайнюю сосредоточенность. Рядом с ним сидел какой-то тощий темноволосый человек лет тридцати, в черной мантии с кокардой Совета северных графств.– Мэтью, Барак, как я рад вас видеть, – приветствовал нас Джайлс. – Барак, присаживайтесь сюда. Надеюсь, вы возьмете на себя труд вести записи. Все уже готово: и чернила, и превосходные острые перья.Он сделал жест в сторону человека с кокардой.– Это мастер Ральф Уотерс, представитель Совета северных графств.Я поклонился. Мастер Уотерс ответил тем же. Скорее всего, он занимал не слишком высокий пост – по крайней мере, держался дружелюбно и без всякой надменности.– Мастер Уотерс прибыл сюда, ибо некоторые дела, которые нам предстоит разбирать, затрагивают интересы совета, – пояснил Джайлс. – Например, дело о принудительной продаже земли или жалоба на то, что совет скупает съестные припасы по заниженным ценам. Мастер Уотерс получил распоряжения, согласно которым совету следует по возможности идти на уступки.– Да, люди должны убедиться в милосердии королевского правосудия, – с улыбкой заметил чиновник. – Но это не значит, что вы должны быть снисходительны к мошенникам, – добавил он, многозначительно подняв палец. – К тем, кто пытается одурачить совет, необходимо применить суровость.– Мы с каждым поступим так, как того требует справедливость, – заверил Джайлс. – Ну что, брат Шардлейк? Готовы защитить обиженных и наказать виноватых?Сознание того, что сейчас он предастся любимому делу, несомненно, наполняло радостью сердце старого законника.– Что ж, приступим, – произнес он, довольно потирая руки. – Просмотрим дела и после пригласим просителей.Все утро мы провели в судейском зале, разбирая тяжбы и вынося решения. Минувшей ночью я натерпелся страху, и мне странно было сознавать, что я являюсь представителем власти и окружен всеми ее атрибутами. Я гнал от себя кошмарные воспоминания, мешавшие полностью отдаться моей нынешней роли.В большинстве своем разбираемые дела были чрезвычайно просты. Нередко накал взаимной неприязни сторон далеко не соответствовал ничтожности предмета спора. Уладить подобные недоразумения не составляло труда. В том случае, если жалоба была направлена против Совета северных графств, мастер Уотерс являл собой образец беспристрастия и терпимости. Впрочем, само количество жалоб свидетельствовало о том, что совет зачастую превышает свои полномочия и отнюдь не пользуется расположением жителей Йорка.В полдень мы наконец позволили себе прерваться. Слуга подал холодное мясо и хлеб. Торопливо перекусив, я кивнул Бараку.– С вашего позволения, мы оставим вас, джентльмены, – произнес я. – Думаю, мы вернемся где-то через полчаса.Мастер Уотерс молча кивнул, а во взгляде Джайлса мелькнуло откровенное любопытство.Мы с Бараком вышли во двор. Дождь прекратился, но ветер, еще более сильный, чем обычно, едва не срывал с меня мантию.– Госпожи боже, у меня чертовски ноют пальцы, – пожаловался Барак. – Я не привык так много писать. Ну, посмотрим, какие тайны откроет нам эта башня.Мы пересекли двор и вошли в караульное помещение. Уже знакомый мне солдат с грубым, точно вытесанным из камня, лицом согласился провести нас в камеру, где прежде содержался Бродерик.С тех пор как отсюда выпустили повара, никто и не подумал навести здесь порядок. Циновки на полу превратились в грязное месиво, на кровати валялось засаленное одеяло. К железному кольцу в стене по-прежнему были прикреплены цепи, некогда сковывавшие руки и ноги Бродерика. На кровати лежали кандалы.– Ну, с чего начнем? – вопросительно взглянул на меня Барак.Я подошел к кровати и поднял ручные кандалы, затем отошел на несколько шагов так, чтобы цепь натянулась во всю длину. Итак, Бродерик мог отойти от кровати на восемь футов. Я сделал полукруг по камере, глядя на пол и стены. Барак и стражник с недоумением наблюдали за моими действиями.– Что это вы надумали? – поинтересовался наконец мой помощник.– Пытаюсь понять, как передвигался по камере Бродерик. Смотрю, не попадется ли на глаза что-нибудь необычное.– Лично я ничего необычного здесь не вижу.– Пока что я тоже.Я остановился у окна.– Да, он мог дойти досюда. Я так и думал. Он ведь упоминал, что постоянно смотрит на скелет Эска.Из окна была видна противоположная башня, на вершине которой раскачивался скелет. Ветер швырнул мне в лицо дождевые брызги. Мгновение спустя ноздри уловили знакомый запах – тот самый, что исходил от носового платка Бродерика и от гниющей ноги короля. Я уставился на длинную свинцовую трубу, которая спускалась по стене и обрывалась у самого окна, там, где стену пересекала глубокая трещина. На конце трубы виднелся какой-то белый, склизкий на вид нарост; вода стекала с него прямо в трещину. Вне всякого сомнения, то был губчатый гриб; я заметил, что кто-то отломал от него несколько отростков.– Ну и здоровенный же гриб вырос на дождевой трубе, – заметил я, повернувшись к стражнику.– Всякая дрянь быстро растет от сырости, – равнодушно откликнулся он.– А откуда тянется эта труба?– С самого верха башни, откуда же еще. Там у нас кухня, где готовят еду для солдат. Прежде кое-кто из стражников там спал. А после того, как сюда поместили Бродерика, их оттуда вытурили.– Надо полагать, в трубе полно всякой гадости, – обратился я к Бараку. – Остатков мяса и овощей, которые давным-давно успели сгнить.С этими словами я сбросил мантию, вытащил из кармана носовой платок, просунул руку сквозь решетку и, с усилием дотянувшись до губчатого гриба, отломал от него кусок. Стоило мне прикоснуться к его отвратительной склизкой поверхности, желудок мой болезненно сжался. Я понюхал свою добычу и протянул ее Бараку. Он сморщил нос и отскочил.– Зачем вам эта мерзость? Воняет дерьмом или даже хуже.Я вновь просунул руку сквозь решетку и оторвал еще несколько кусков гриба.– Вот он, яд, которым отравился Бродерик, – заявил я, разглядывая обрывки смердящей губки, лежавшие на моей ладони. – Его носовой платок насквозь пропитался этим запахом. Он увидел ядовитый гриб за окном своей камеры. И решил, что с его помощью сможет покончить с собой.– Господи боже! – Лицо стражника исказила гримаса отвращения. – Да неужели он по собственной воле проглотил такую гадость?– Его толкнуло на это отчаяние. Ради того, чтобы умереть, он готов на все.– А откуда ему известны свойства подобных грибов? – осведомился Барак.– Думаю, он ничего не знал об их свойствах. Надеялся лишь, что порция этой смердящей губки окажется для него смертельной.– И он завернул эту дрянь в носовой платок и спрятал в собственной заднице, – пробормотал Барак.При этих словах стражник судорожно сглотнул, явно борясь с тошнотой.– Я же сказал, он дошел до крайней степени отчаяния. Да и мужества ему не занимать. Не каждый решится проглотить столь отвратительное лакомство, не зная, какие последствия оно вызовет – смерть, паралич или невыносимые муки. Так или иначе, одну загадку мы разрешили. Теперь нам не надо ломать голову над тем, кто передал Бродерику яд.– Но как вы догадались про этот чертов гриб?– Я знал лишь, что Бродерик ухитрился добыть яд, не выходя из своей камеры. Я понял, что здесь не обошлось без окна. Никакой другой связи с внешним миром у него не было. Если хорошенько поработать мозгами, можно найти ответ на любой вопрос, – добавил я с самодовольной улыбкой.Мы вышли из камеры и спустились вниз.– Вернувшись в аббатство, я первым делом сообщу о своем открытии Малевереру, – сказал я, наблюдая, как ветер гоняет по двору ворохи опавших листьев. – Пусть снимет все подозрения с Редвинтера.Я невесело усмехнулся.– Вот только вряд ли эта бестия будет благодарна мне за услугу.– Наверняка он возненавидит вас еще сильнее.– Бедный Бродерик. Он готов на все, лишь бы избежать мучений, которые ждут его в Тауэре. – Я сокрушенно покачал головой. – Что ж, мы можем быть спокойны. В аббатстве он не сумеет достать ядовитых грибов.– Средство оказалось не слишком надежным, – заметил Барак. – Как видно, грибы эти столь отвратительны на вкус, что желудок извергает их, не давая отраве впитаться в кровь. Похоже, поступок Бродерика вызывает у вас восхищение, – буркнул он, пристально глядя на меня.– Признаюсь, я не могу не отдать должное его отваге и решимости, – кивнул я. – А мысль о предстоящих ему страданиях невольно пробуждает во мне сочувствие.После перерыва мы вернулись к прежним занятиям. Поток просителей казался неиссякаемым, но лишь одно дело по-настоящему взволновало меня и даже подвигло высказать несогласие с Джайлсом.То была жалоба от поставщика досок, которые пошли на строительство павильонов в аббатстве Святой Марии. В соответствии с условиями контракта поставщик должен был получить деньги несколько месяцев назад, однако Совет северных графств до сих пор не выплатил ему ни шиллинга. Отчаявшись получить свои деньги, бедняга прибегнул к королевскому правосудию.– Это довольно запутанное дело, – в некотором замешательстве заявил мастер Уотерс, когда мы проглядывали документы в отсутствие просителя.– Почему? – удивился Джайлс. – По-моему, все ясно как день. Совет обязан выплатить мастеру Сегвику причитающиеся ему деньги. Я знаю этого человека. Он не богат и не может себе позволить поставлять товар бесплатно.Молодой чиновник смущенно заерзал на стуле.– Тут есть некоторая трудность, – пробормотал он. – Если мы выплатим деньги этому поставщику, совет захлестнет целый поток требований об оплате. А выполнить все эти требования ныне не представляется возможным, ибо совет испытывает… э-э… некоторую нехватку наличных.– Вы хотите сказать, к приезду короля совет заказал слишком много всякой всячины, не считаясь при этом с имеющимися в его распоряжении средствами?– Сейчас сэр Роберт Холгейт как раз ведет переговоры с королевским казначейством, – пояснил Уотерс, переводя обеспокоенный взгляд с меня на Джайлса. – Возможно, скоро мы сумеем изыскать необходимые деньги. Вы видели сами, во всех прочих делах, касающихся совета, я был готов пойти на компромисс. В данном случае совет тоже не отказывается от своих обязательств, но просит отсрочки. Спустя некоторое время мастер Сегвик непременно получит все, что ему причитается.Джайлс понимающе улыбнулся и перевел на меня вопросительный взгляд.– Мы собрались здесь, дабы защищать справедливость, – отчеканил я. – И никакие посторонние соображения не должны влиять на наше решение.– Но разве возможно отделить справедливость от политики? – вполголоса осведомился Джайлс.– Возможно, если следовать букве и духу английских законов.Я отдавал себе отчет в том, что слова мои звучат излишне высокопарно, но не мог не выразить собственных убеждений на этот счет.– Если решение, принятое по данному делу, не удовлетворит совет, в дальнейшем я буду куда менее уступчив, – заявил мастер Уотерс– Мне очень жаль, но именно таковы полученные мною распоряжения.– Мы должны с этим считаться, Мэтью, – мягко заметил Джайлс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96