Мне не раз доводилось сталкиваться с хитрецами, которые, дабы избежать нежеланной женитьбы, подкупали женщин, и те клялись на суде, что обручены с ними.Что касается короля Эдуарда, его супруги Элизабет Вудвиль и благородной дамы Элеанор Балтер, все они мертвы вот уже более полувека. Посему доказать, что брак короля являлся незаконным, возможно лишь в том случае, если невыполненный брачный контракт существует в письменном виде. Но в этом случае столь важный документ наверняка был бы упомянут в лежащем передо мной акте. Нет, скорее всего, акт этот явился попыткой изыскать обстоятельства, оправдывающие воцарение Ричарда. Ведь в то время захват трона Ричардом был уже свершившимся фактом; это произошло в 1483 году. Акт издан год спустя. Конечно, получи этот документ огласку, это было бы чревато для нынешнего короля кое-какими неприятностями, но подлинной угрозы его царствованию не представляло.Я вновь перечел акт от первой до последней строки. Одна фраза привела меня в недоумение. Зачем понадобилось утверждать, что Ричард является «законным сыном и наследником покойного герцога Йоркского»? Неужели законность его происхождения подвергалась сомнению? Может, в то время по стране ходили слухи, согласно которым Сесиль Невиль родила сына вовсе не от своего высокопоставленного супруга?В памяти моей всплыло странное замечание Малеверера.«Да, все началось с Сесиль Невиль», – пробормотал он, когда я описывал ему генеалогическое древо.Однако это соображение ровным счетом ничего не проясняло. Если бы существовал малейший повод объявить Ричарда III незаконнорожденным, Тюдоры, вне сомнения, не преминули бы им воспользоваться. Уж конечно, после воцарения Генриха VI на всех углах кричали бы, что трон, узурпированный бастардом, вернулся законному владельцу.Я снова пробежал глазами акт, однако не нашел никаких объяснений странному обороту, привлекшему мое внимание. Утомившись от умственных усилий, я подошел к окну и принялся любоваться собором. Перед закатом на затянутом тучами небе блеснуло наконец солнце, и лучи его зажгли разноцветными огнями великолепные витражные окна. Не без удивления я подумал о том, что провел в библиотеке Ренна почти весь день.Вернув пухлый том на полку, я вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз.Меджи я нашел в гостиной. Она кормила сокола рубленым мясом, лежавшим на тарелке.– Простите, что я так долго засиделся. К стыду своему, я совершенно забыл о времени.Женщина поставила тарелку на стол и вытерла руки о фартук.– Я очень признателен за ваше гостеприимство, Меджи.– Мастер все еще спит, – сообщила старая служанка. – Скажите, сэр, если он все же надумает ехать в Лондон, вы о нем позаботитесь? – неожиданно спросила она.– Обещаю заботиться о нем, как о родном отце, – заверил я.– Скажите, как по-вашему, опасно он захворал? Я спрашивала у лекаря, но он что-то темнит. Не хочет пускаться в откровенности с глупой старой служанкой.– К сожалению, Меджи, болезнь мастера Ренна очень серьезна.– Да, мастер тоже говорит, что ему немного осталось, – сокрушенно вздохнула Меджи. – Не знаю, как я буду без него. Он ведь такой добрый, такой приветливый. И жена его, упокой Господь ее душу, отличалась редкой добротой.Она осенила себя крестом.– Сама не понимаю, как это вышло, что мастер рассорился с семьей своей жены. Он жалеет об этом. Больше всего на свете он хочет отыскать молодого Мартина и помириться с ним.– Я постараюсь помочь ему в поисках.– Ох, мне бы так хотелось, чтобы мастер помирился с племянником. А то он весь извелся. Он ведь понимает, что был не прав.– Скажите, Меджи, а из-за чего произошла семейная ссора?Служанка прикусила губу.– Да все из-за проклятой политики. Разве вы не знаете? Я думала, он вам рассказал.– Нет, о причинах ссоры он не обмолвился ни словом. Впрочем, это не имеет значения. Так или иначе, я надеюсь, что он выполнит свое намерение, отыщет племянника и с божьей помощью вернется в Йорк.Меджи кивнула, и глаза ее наполнились слезами, которые она изо всех сил старалась сдержать. Попрощавшись с ней, я вышел из дома.Оказавшись на улице, я обнаружил, что дождь прекратился. Однако в воздухе стояла промозглая сырость, и порыв ледяного ветра заставил меня вздрогнуть. Торопливо шагая, я вспоминал слова Томаса Мора, которые в первую нашу встречу процитировал мастер Ренн: «Войны – это излюбленные игры королей, а всем подмосткам на свете они предпочитают эшафоты». Да, в справедливости этих слов трудно усомниться и по сей день, подумал я, плотнее запахиваясь в плащ и незаметно сжимая рукоятку кинжала. Памятуя об угрожающей мне опасности, я старался идти по середине улицы, то и дело бросая настороженные взгляды в темные дверные проемы.В аббатстве царили тишина и покой. Я обошел смутно белевшую в сумерках церковь и оказался во втором дворе. У дверей бывшего монастырского лазарета я немного помедлил, прислушиваясь к доносившимся изнутри оживленным голосам. Вновь встречаться с клерками у меня не было ни малейшего желания, однако иного выбора не оставалось. Рывком распахнув дверь, я вошел в холл, утопающий в клубах табачного дыма. Несколько человек сидели у огня, с увлечением играя в карты. Все они оставили свое занятие и обратили ко мне любопытные взоры. Исключение составил мастер Коуфолд. Как видно, угрозы Барака возымели действие, ибо недавний мой противник поспешно потупил голову.– Добрый вечер, – громко произнес я. – Скажите, мастер Барак у себя?– Его здесь нет, сэр, – ответил юный Кимбер.– Он предпочитает проводить время в обществе смазливой девки, – заметил кто-то из клерков, и остальные встретили его слова смехом.Я кивнул и пошел в свою каморку, чувствуя, как несколько пар глаз уставились в мою горбатую спину. Закрыв за собой дверь, я вздохнул с облегчением, запер дверь на замок и растянулся на кровати.Через некоторое время до меня донесся топот множества ног; как видно, клерки гурьбой вышли во двор, ибо настала пора ужина. Я тоже изрядно проголодался, но чувствовал, что не в состоянии вновь оказаться под огнем любопытных взглядов. Мысленно признавшись себе, что у меня не хватит решимости войти в трапезную в одиночестве, я закрыл глаза и забылся дремой.Как видно, я проспал несколько часов, ибо, проснувшись, услыхал храп и сонное бормотание соседей, доносившееся со всех сторон. Я вышел в холл. Огонь в очаге все еще теплился.Чувствуя неприятную тяжесть в голове, я решил немного прогуляться. Наверняка во дворе в столь позднее время не было ни одной живой души. Дверь я открыл как можно осторожнее, ибо она громко скрипела, а я отнюдь не хотел кого-нибудь разбудить. Оказавшись на улице, я увидел, что тучи рассеялись и на небе сияет луна. Я осмотрелся по сторонам, высматривая, не притаился ли где-нибудь в укромном уголке неведомый злоумышленник, и направился к арке, за которой начиналась тропинка, ведущая к реке.Внезапно какой-то звук заставил меня содрогнуться и сжать рукоять кинжала. В проеме арки темнела неясная фигура, точнее, две.– Кто здесь? – окликнул я дрожащим голосом.Из темноты, держась за руки, выступили Барак и Тамазин. Я едва не рассмеялся от облегчения. Вне сомнения, я помешал им целоваться, однако не испытывал особого раскаяния по этому поводу. В следующее мгновение я разглядел их лица, и веселость мою точно ветром сдуло. Барак был бледен как мел, а глаза Тамазин расширились от ужаса.– Ради бога, что случилось? – выдохнул я.– Тише, тише.Барак схватил меня за руку и потащил в тень.– Нельзя, чтобы нас увидели! – прошипел он.– Но почему? Я не…– Мы слишком долго гуляли, – одними губами произнес Барак. – А Тамазин запрещено выходить из дому по ночам.– Все это ерунда. Скажите наконец…– Мы кое-что видели, сэр, – прошептала Тамазин. – И, бог свидетель, лучше бы нам этого не видеть.– Я знаю, что имел в виду Олдройд, – сообщил Барак. – Помните его слова? «Если у Генриха и Кэтрин Говард родится дитя, ему не бывать истинным наследником престола. Она знает об этом». Не представляю только, как ему стало об этом известно?– О чем? Послушайте, сегодня я обнаружил в библиотеке Ренна нечто весьма интересное. Копию парламентского акта, в котором…– Забудьте об этом! – нетерпеливо затряс головой Барак. – Слова Олдройда не имели никакого отношения к старым бумагам. Он говорил о том, что творится здесь и сейчас. А я могу сказать, что мы трое оказались в весьма скверной переделке. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Я в полном недоумении переводил взгляд с Барака на Тамазин. Барак напряженно вглядывался в темноту.– Видишь кого-нибудь? – шепотом осведомилась Тамазин.– Нет. Одному богу известно, куда он скрылся.– Да о ком вы говорите? – с досадой вопросил я.– Нам надо отыскать спокойное местечко, где мы сможем поговорить без помех, – повернулся ко мне Барак.– Трапезная открыта всю ночь, – сообщила Тамазин. – Солдаты, сменяясь с караула, там отдыхают.– Солдаты нам совершенно ни к чему, – усмехнулся Барак.– Да может, сейчас там никого нет. В любом случае, мы можем сесть за самый дальний стол.– А который сейчас час? – спросил я, внезапно осознав, что не имею представления о времени.– Около двух, – сказал Барак. – Ладно, попробуем сунуться в трапезную.– Может, вы наконец отбросите свою проклятую таинственность и объясните, что вас так напугало? – возвысил я голос.Беспокойство, охватившее Барака и Тамазин, передалось мне в полной мере.– Если мы ему расскажем, мы навлечем на него опасность, – проронила Тамазин, метнув на меня многозначительный взгляд.– Он и так в опасности, так что терять ему нечего, – возразил Барак. – Идемте.Он широким шагом направился к трапезной. Мы с Тамазин едва поспевали за ним.Дверь и в самом деле оказалась открытой, просторное помещение заливал тусклый свет свечей, стоявших на столах. У самой двери несколько солдат пили пиво. Все прочие столы были пусты. Солдаты, уставшие после долгих часов, проведенных в карауле, не обращали на нас ни малейшего внимания. Сбросив стальные нагрудники и увенчанные плюмажами шлемы, они небрежно развалились на скамьях. Барак провел нас в самый дальний угол комнаты.– Думаю, нам стоит заказать по кружке эля, – заявил он и направился к утомленному слуге, сидевшему неподалеку от огромной бочки.Мы с Тамазин опустились на скамью. Девушка склонила голову и закрыла лицо руками; белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Я заметил, что руки ее слегка дрожат. Как видно, она и в самом деле испугалась не на штуку.Вернулся Барак с тремя кружками в руках. Он опустился на скамью рядом с Тамазин так, чтобы дверь все время была у него перед глазами. Я с нетерпением ожидал, когда он наконец соизволит заговорить, но он хранил молчание, прерываемое лишь тяжкими вздохами.– Вы знаете, что сегодня после медвежьей травли состоялась соколиная охота, – изрек он наконец. – Мы с Тамазин были там. Вместе с несколькими клерками.– Продолжайте, прошу вас.– Все складывалось так хорошо, – покачав головой, подала голос Тамазин. – И на душе у меня было легко-легко. Сейчас даже трудно в это поверить.– Да, поохотились мы на славу, – подхватил Барак. – А потом вновь зарядил дождь, и мы отправились в ближайшую деревню. Провели там весь день до вечера. Вернувшись в аббатство, заглянули к вам. Но вы спали без задних ног, и мы решили вас не будить. Зашли сюда, в трапезную, поужинали. А потом…– Джек…Тамазин, залившись румянцем, бросила на меня многозначительный взгляд.– Я хочу рассказать ему все по порядку, Тэмми, – пожал плечами Барак. – Один из клерков снабдил меня ключами от конторы, которая постоянно пустует. И вот мы…– О том, чем вы там занимались, не так трудно догадаться, – усмехнулся я. – Но что произошло после? Почему вы так испугались?– Из конторы мы вышли примерно час назад. Тамазин давным-давно должна была вернуться в королевский особняк, она спит в помещении для слуг. Вот мы и думали, как бы ей туда пробраться. У дверей ведь стоит караул, и солдаты наверняка осыпали бы нас дурацкими шутками. А потом мы заметили дверь, около которой никого не было. С той стороны, где разместилась королева. Мы побежали туда, проверить, вдруг дверь окажется незапертой. Тут-то мы их и увидели.– Кого?Мой помощник и Тамазин как по команде огляделись по сторонам. Язык, казалось, прилип Бараку к нёбу.– Помните того хлюста, Томаса Калпепера, которого мы вчера встретили на петушиных боях? – наконец выдавил он из себя. – Он еще был с Деремом?– Конечно, помню. Вы еще сказали, что этот малый – один из камердинеров короля.– Да, он неплохо устроился, – косо ухмыльнулся Барак. – Так вот, в дверях мы увидели его. Он прощался с королевой.– С королевой?– Рядом с ним стояла королева Кэтрин собственной персоной. Я-то никогда ее не видел, но Тамазин сразу ее узнала.– Да, сэр, это была королева, – кивнула Тамазин. – А за спиной у нее я разглядела леди Рочфорд.– Вы хотя бы понимаете, что говорите? – потрясенно пробормотал я.– Еще бы нет, сэр, – с отрывистым смешком бросил Барак. – Мы говорим, что в час пополуночи видели королеву на пороге ее покоев. Видели, как она разводила нежности с известным придворным повесой.– Господи боже.В памяти у меня всплыло первое утро, проведенное в аббатстве. Я своими ушами слышал, как леди Рочфорд устроила нагоняй Крейку, не позаботившемуся о запасных дверях в покои королевы. Она утверждала, что двери эти необходимы на случай пожара.– Вы не знаете самого худшего, – едва слышно проронила Тамазин. – Они нас видели.– Что?– Первым нас увидел Калпепер, – подтвердил Барак. – От неожиданности он словно к месту прирос. Леди Рочфорд заметила, что с ним творится что-то неладное, высунулась из дверей и тоже нас увидела. Господи боже, ее так и перекосило от злобы. И от страха. Она схватила королеву за рукав, втащила ее в дом – та только пискнула – и захлопнула дверь. А этот болван Калпепер озирался по сторонам, не зная, что делать. Наконец он напялили себе на голову шляпу и отправился восвояси. Шляпа у него, надо признать, шикарная, – добавил Барак и вновь хрипло расхохотался.Я почувствовал, что во рту у меня пересохло, и сделал большой глоток эля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96