– Тот, кто пренебрегает подробностями, никогда не найдет верного ответа, – назидательно изрек я. – Так что запаситесь терпением.Барак молча нахмурился, а я продолжал:– Итак, в «Titulus» особо подчеркивается, что Ричард Третий родился во владениях своего отца и посему «законность его происхождения не вызывает сомнений». Этот оборот заставил меня насторожиться. И, поразмыслив, я увидел здесь скрытый намек на то, что один из братьев Ричарда был незаконнорожденным.– Вы же сами утверждали, что этому акту не следует безоговорочно доверять, – возразил Барак. – Говорили, здесь собраны воедино все, даже самые шаткие доказательства того, что Ричард не узурпировал английский престол, а взошел на него по праву. И как мы узнаем, верна ли ваша догадка?– Может статься, один из похищенных документов подтвердил бы мою правоту, – заметил я и ткнул пальцем в имя Сесиль Невиль, выведенное на вершине древа.– Если кто-нибудь из ее детей был незаконнорожденным, это объясняет странную фразу, которую бросил при мне Малеверер. Когда бумаги пропали, он заявил: «Все началось с Сесиль Невиль».– Помимо Ричарда Третьего, у этой дамочки было еще двое сыновей, – задумчиво потерев подбородок, пробормотал Барак.– Да. Георг, герцог Кларенс, отец Маргарет, графини Солсбери, казненной в этом году. И Эдуард Четвертый, который приходится дедом нынешнему королю.– Если существуют документы, которые ставят под сомнение законное происхождение ветви Кларенсов, королю это только на руку, – сказал Барак. – Он не преминул бы предать их широкой огласке.– А вот заговорщикам подобные свидетельства совершенно ни к чему, – подхватил я. – Они ни за что не стали бы их хранить, напротив, постарались бы уничтожить. Значит, под подозрением оказывается Эдуард Четвертый, дед короля. Кстати, говорят, между дедом и внуком существует большое внешнее сходство.– Но если Эдуард Четвертый не являлся сыном герцога Йоркского…Барак осекся, устремив на меня полный ужаса взгляд.– Значит, в его жилах течет не королевская кровь, – закончил я. – Следовательно, нынешний король имеет на престол куда меньше прав, чем представители ветви графини Солсбери. А все права короля основаны на том, что он приходится сыном Генриху Тюдору.– В жилах которого текла лишь малая толика королевской крови.– Именно так. Если мои предположения справедливы, жирной чертой здесь подчеркнуты имена представителей незаконной династии, – указал я на родословное древо. – Все это потомки Эдуарда Четвертого.– А кто же был его отцом?– Одному богу известно, что там произошло двести лет назад. Возможно, отцом Эдуарда был какой-нибудь благородный дворянин, принадлежавший ко двору герцога Йорка. Возможно, он носил имя Блейбурн, – добавил я, вскинув бровь.Барак в ответ лишь изумленно присвистнул.– Что-то я никогда не слыхал о знатном семействе с такой фамилией, – заявил он спустя несколько мгновений.– Я тоже не слыхал. Но немало знатных родов оборвалось навсегда во время войны Алой и Белой розы.– Все это более чем серьезно, – произнес Барак едва слышно, хотя в подобных предосторожностях не было надобности. Наши соседи отправились обедать, и в доме царила тишина. – За одно упоминание о том, что король принадлежит к незаконной линии, нас могут обвинить в государственной измене.– Но если это действительно так и тому существуют доказательства, трон под королем вскоре может зашататься. Особенно если огласку получат не только документы, но и история, связанная с неприглядным поведением королевы Кэтрин. Тогда от величия короля не останется и следа. Трудно с благоговением относиться к внуку бастарда и рогоносцу. Пожалуй, Генрих станет мишенью для насмешек.– Столь важное дело – не повод для шуток, – сердито прищурившись, осадил меня Барак.– Вы правы. Но все же меня забавляет мысль о том, что великий Генрих на самом деле всего лишь потомок кукушонка, подброшенного в королевское гнездо. Если мои предположения верны, – продолжал я, согнав с лица усмешку, – в распоряжении заговорщиков оказались сведения, способные произвести в стране настоящую бурю. Эти сведения ставят под сомнение не только законность детей, которых когда-нибудь произведет на свет Кэтрин Говард, но и законность пребывания Генриха на троне. Полагаю, заговорщики намеревались пустить в ход столь мощное оружие, когда мятеж будет в полном разгаре. Однако подходящий момент так и не настал, ибо заговорщиков предали прежде, чем они успели привести свои планы в исполнение.– Предали? – переспросил Барак. – Вы, верно, хотели сказать, что заговорщиков разоблачили? Человек, который сделал это, сослужил Англии добрую службу.– Да, конечно, их именно разоблачили. А документы, с которыми они связывали столько надежд, удалось спасти. До поры до времени их спрятали в тайнике в доме Олдройда. Вне всякого сомнения, заговорщики не сомневались, что им еще подвернется случай пустить документы в ход, – произнес я, пристально глядя на Барака. – Бродерик заявил, что час падения Генриха близок. Может статься, у него есть веские основания так полагать. Ведь тайны, порочащие короля, по-прежнему находятся в руках его заклятых врагов.– Вы хотите сказать, что назревает еще одно восстание? Но в Йорке сейчас все гайки закручены крепко-накрепко. По-моему, солдат в этом городе больше, чем простых жителей.– Да, но король и его свита не будут находиться здесь вечно. Вскоре они уедут, а вместе с ними уедут и солдаты. Поддержание порядка в Йорке вновь будет возложено на местных констеблей. А еще неизвестно, кому принадлежат их симпатии. Сейчас жители Йорка воздерживаются от открытых проявлений недовольства, но всякому ясно: они приветствуют короля отнюдь не слишком сердечно. Не далее как сегодня мастер Уотерс упомянул, что настроение в городе оставляет желать лучшего. Кранмер сам признался, что властям до сих пор не удалось вырвать заговор с корнем. Некоторые его главари бежали, и сейчас власти, пытаясь выйти на их след, хватают тех, на кого пала лишь тень подозрения. Думаю, именно поэтому в Тауэре оказался жених Дженнет Марлин.– А те, кто, подобно Бродерику, действительно осведомлен о планах заговорщиков, пока держат язык за зубами, – заметил Барак. – Но все это не более чем ваши домыслы. И, надо сказать, весьма опасные домыслы.– Тем не менее эти домыслы очень многое объясняют. Например, причину, по которой выделены некоторые имена на родословном древе. Или двусмысленные выражения в «Titulus Regulus», которые до сих пор оставались для меня загадкой. А также замечание Малеверера относительно Сесиль Невиль.– Но кто пытался вас убить? Ответ на этот вопрос по-прежнему покрыт мраком, и все ваши рассуждения ничуть его не проясняют.– Пока нет. Но я хотя бы понял, почему заговорщики вознамерились убрать меня во что бы то ни стало. Они думают, что я успел прочесть все документы, они знают, что я связан с Кранмером. Возможно, они предполагают, что, вернувшись в Лондон, я незамедлительно сообщу архиепископу о содержимом шкатулки, а до поры храню молчание, ибо не доверяю Малевереру.Я встал, разорвал листок с изображением родословного древа на мелкие кусочки и сжег на фитиле лампы.– Это так уж необходимо? – удивился Барак.– Необходимо, – кивнул я, бросив обгорелые клочки на пол и потоптавшись на них.Внезапная мысль заставила меня задать Бараку неожиданный вопрос:– Как бы вы поступили, будь вы заговорщиком, которому удалось избежать ареста? Предположим, вы скрываетесь где-нибудь вместе с ценными документами, похищенными из шкатулки.Барак погрузился в задумчивость.– Я бы выждал, пока король, его свита и охрана вернутся в Лондон, – наконец заявил он. – Потом я вышел бы из своего убежища и попытался вновь раскинуть сеть заговора на севере. Но на этот раз я остерегался бы осведомителей и не распускал бы язык перед непроверенными людьми.– А почему сеть заговора, как вы выражаетесь, должна охватить только север? Юг тоже не должен оставаться в стороне. В Грейс-Инне, например, найдется немало недовольных нынешним королем.– Вы правы, необходимо наладить связи по всей стране. А потом, выждав подходящий момент, перейти к решительным действиям. Растрезвонить по всему свету, что Генрих – внук бастарда, а королева Кэтрин – шлюха. Думаю, лучшее время для мятежа – весна. Зимой воевать слишком тяжело, особенно если у твоих людей недостаточно еды и теплой одежды.– Думаю, именно так рассуждают заговорщики. Кстати, если королева Кэтрин действительно беременна, им это только на руку. Беременность послужит неопровержимым доказательством ее связи с Калпепером.– А как насчет всех этих клятв и заверений, которые принесли королю местные дворяне? Если появятся доказательства того, что король не имеет законных прав на престол, эти клятвы утратят свою силу?– Разумеется, утратят. Подобное известие изменило бы все.– Пожалуй, в результате Малеверер лишился бы головы, которая украсила бы ворота Йорка?– Если бы мятеж вспыхнул вновь, Малевереру бы не поздоровилось, – пробормотал я, опускаясь на кровать. – И, признаюсь, я понимаю, что северяне имеют все основания быть недовольными. Жизнь здесь отличается от жизни южных графств далеко не в лучшую сторону.– Вот как? – нахмурился Барак. – А о том, что мятежники только и мечтают, как бы вернуть Папу, вы, видно, позабыли. К тому же они будут искать поддержки за границей и, конечно, первым делом обратятся за помощью к шотландцам. А там, где шотландцы, там и французы…– Да, пролились бы реки крови, – вздохнул я.Барак задумчиво почесал голову.– А как вы думаете… – нерешительно начал он.– О чем вы?– Известна ли королю темная история, связанная с рождением его деда? Знает ли он, что не имеет законных прав на престол? Я уверен, что знает. Ведь стоило Малевереру упомянуть имя Блейбурна в разговоре с герцогом Суффолком, поднялся настоящий переполох. А уж если герцог осведомлен о том, что этот самый Блейбурн является истинным предком короля, королю это известно наверняка.– Вы полагаете, он знает, что взошел на трон, не имея на то законных оснований, но тем не менее делает все для сохранения своей власти?– Будь вы на его месте, вы что, поступили бы иначе?– Мне трудно представить себя на его месте, – усмехнулся я. – Одно могу сказать с уверенностью: король даже не догадывается, что молодая жена ему изменяет. В противном случае он не стал бы ей потворствовать. Не такой у него нрав. И еще в одном я убежден – нам не стоит делиться своими соображениями с Малеверером. Узнай он только, что я проник в скрытый смысл «Titulus», моя догадливость будет стоить мне жизни.– Да уж, тогда не только у заговорщиков возникло бы желание навсегда заткнуть вам рот.– Так что пока нам стоит придерживаться правила «Молчание – золото». Надеюсь, король не задержится здесь слишком долго. Я жду не дождусь, когда мы окажемся на корабле, идущем в Лондон.– А когда мы вернемся, вы расскажете обо всем Кранмеру?– Посмотрим, – уклончиво ответил я.– Тамазин придется возвращаться вместе с королевской свитой. А это путешествие, скорее всего, затянется на несколько недель. Девчонка не показывает виду, но после того, что случилось, она не знает ни одной минуты покоя.В голосе Барака послышалась неподдельная забота, и я понял, как много для него значит Тамазин.– Нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы она вернулась с нами, на корабле?– Это не так просто. Необходимо измыслить вескую причину, по которой Тамазин должна вернуться в Лондон раньше всех остальных слуг.– Можно сказать, что кто-нибудь из ее родственников тяжко захворал.– Я попытаюсь что-нибудь придумать, – пообещал я. – Но прежде надо узнать, какие перспективы ожидают нас самих.– Спасибо, – с облегчением вздохнул Барак. – Скажите, а зачем королю возвращаться в Халл? Он ведь уже там был.– Насколько мне известно, он намерен укрепить защитные сооружения этого города.– Ехать туда со всей свитой и челядью – большая морока.– Он король и волен делать все, что пожелает. Кстати, есть еще один человек, которому я должен во что бы то ни стало обеспечить место на корабле. Это мастер Ренн. Я обещал ему помощь и должен выполнить свое обещание. Знаете, подчас мне кажется, что, заботясь о нем, я искупаю свою вину перед покойным отцом.– Я тоже привязался к старикану. И мне его жаль. Хотя, глядя на него, никогда не подумаешь, что он стоит на краю гроба. По крайней мере, голова у него варит наилучшим образом, и сегодня, во время слушаний, всякий мог в этом убедиться.– Да, с виду Джайлс бодр и крепок. Но доктор Гибсон уверен, что ему осталось жить совсем немного, – с грустью заметил я.– Я так понял, решение, которое он принял по делу торговца древесиной, вас не удовлетворило?– Нет. Но он живет в Йорке и должен руководствоваться многочисленными соображениями, которые мне не известны.– Как вы думаете, завтра мы покончим с прошениями?– Надеюсь. Тогда дело, по которому мы сюда прибыли, будет завершено.– Может, утром нам стоит сходить в город и немного развеяться? – предложил Барак. – Не сидеть же все время в этом проклятом аббатстве. Тамазин сказала, завтра они с мистрис Марлин намерены пройтись по городским лавкам, – сообщил он, слегка покраснев. – Им надо купить ткань для починки белья королевы. Я обещал, что около половины одиннадцатого попытаюсь быть на площади Святой Елены. Сегодня я не виделся с Тамазин. Я ведь не могу оставить вас ни на минуту.– Что ж, завтра нам придется вместе отправиться на свидание. Я буду, так сказать, вашей дуэньей. Не волнуйтесь, я призову на помощь весь имеющийся у меня такт.Следующее утро оказалось ясным и солнечным, однако пронзительный ветер так и не утих. Король, по слухам, вновь отправился на охоту. Мы с Бараком двинулись в город. Это был базарный день, и на улицах Йорка яблоку было негде упасть. По пути мы столкнулись с несколькими чиновниками из королевской свиты, которые самозабвенно бранились с купцами. По всей видимости, те скупили слишком много товаров, дабы взвинтить на них цены.Тамазин сообщила Бараку, что они с мистрис Марлин намерены посетить лавку в Конигейте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96