– Вы правы. Полагаю… – начал я и тут же осекся, ибо в комнату вошел сержант Ликон.– У нас небольшое затруднение, – сообщил он, убирая со лба промокшие белокурые волосы. – Сэр, не поможет ли мастер Барак вытащить повозку? Во дворе такая грязь, что она застряла у складов.Барак кивнул в знак согласия. Сержант указал ему, куда надо идти, и мой помощник без колебания выскочил под проливной дождь.– Я вижу, служебные дела постоянно сводят нас вместе, сержант, – с улыбкой заметил я. – Теперь мы оба будем охранять заключенного Бродерика.– Да, сэр. Никогда прежде мне не приходилось иметь дело с арестантами.– Насколько я помню, вы из Кента. А из какой его части?– Из Уэлтхэма. Но родители мои приехали из деревни Ликон, что в нескольких милях оттуда.– И именно поэтому вы носите фамилию Ликон? Насколько мне известно, после великой чумы многие люди перебрались в новые края, и только имена напоминают им о родных местах.– Да, так произошло и с моей семьей.– Я немного знаю Кент. Несколько лет назад я вел довольно запутанную тяжбу касательно определения границ земельного владения, расположенного поблизости от Эшфорда. Путаницы там было немало, и она изрядно усугублялась тем, что карты, предъявляемые сторонами, ничуть не соответствовали друг другу.– Да, сэр, у вас, законников, работа на редкость трудная, – вздохнул молодой солдат. – Боюсь, мне тоже потребуется обратиться за помощью к вашим собратьям.– А что, у вас какая-то тяжба? – спросил я, с любопытством взглянув на своего собеседника.– Да, сэр. Может, вы дадите мне дельный совет.– Постараюсь, если это в моих силах.– Понимаете, у моих родителей есть ферма. Земля принадлежала нашей семье на протяжении нескольких поколений. Когда-то давным-давно местный монастырь передал ее во владение моим предкам. С тех пор прошло более ста лет. Но после того как монастырь уничтожили, новый землевладелец заявил, что наш участок принадлежит ему. По его словам, дар монастыря более не имеет законной силы.– Вы себе не представляете, как много подобных споров возникло после упразднения монастырей, – заметил я, сочувственно кивнув. – Нередко документы, подтверждающие право той или иной стороны на владение землями, утеряны, и принять решение чрезвычайно трудно. Но если семья ваша владела землей на протяжении столетия… Впрочем, я не могу ничего посоветовать до тех пор, пока не посмотрю бумаги.– Новым владельцам монастырские земли и так достались за бесценок. Но им этого мало, и они хотят захапать чужое.– Как говорится, аппетит приходит во время еды, – усмехнулся я. – Скажите, ваши родители уже обращались к стряпчему?– Нет, для этого они слишком бедны. Мой дядя помогает им, чем может. По крайней мере, в отличие от них он умеет читать. Мне очень жаль, что я так далеко от них и ничем не могу помочь.– Будем надеяться, что дело примет благоприятный для них оборот, – сказал я и, вспомнив о ферме своего отца, прикусил губу.Я тоже был слишком далеко, чтобы помочь ему советом, и в результате отец получил закладную на грабительских условиях, о которых стыдился мне сказать.– Желаю вам удачи, – произнес я.В следующее мгновение в голову пришла внезапная мысль, от которой у меня перехватило дыхание.– Вы вспомнили о чем-то неприятном? – спросил наблюдательный сержант.– Нет. У меня всего лишь разболелась шея, – поспешно ответил я.В голове у меня крутилось одно имя, всплывшее из глубин моей памяти благодаря разговору о Кенте. Тяжба, которой я занимался, касалась земель, расположенных в округе под названием Брейбурн. Вполне вероятно, что, превратившись в фамилию, оно стало звучать как Блейбурн.К воротам подъехала громоздкая повозка с высокими бортами, запряженная парой лошадей. Мы с сержантом вышли из караульной и присоединились к Бараку и полудюжине солдат, вооруженных копьями. Копьями этими им то и дело приходилось потрясать, разгоняя толпу, ибо, несмотря на дождь и ветер, на улицах города было не протолкнуться. Как видно, возбуждение, связанное со скорым прибытием короля, не давало горожанам сидеть дома.Сообщая Редвинтеру о приказе Малеверера перевезти арестанта в аббатство, я ожидал новой вспышки гнева. Однако, хотя в глазах тюремщика мелькнули злобные огоньки, он всего лишь молча кивнул. По просьбе Л икона он отстегнул длинную цепь, которой узник был прикован к стене; впрочем, запястья Бродерика оставались закованными в кандалы. Возня с цепями заставила дремавшего узника пробудиться и со стоном открыть глаза. Вид у него по-прежнему был больной и слабый; когда он увидел вооруженных солдат, обступивших его койку, лицо его исказила гримаса ужаса.– Вас переводят в аббатство Святой Марии, – поспешил я успокоить Бродерика. – Это делается в интересах вашей безопасности.Губы узника тронула горькая улыбка, но он не проронил ни слова.Когда Бродерик спускался по ступенькам, я увидел, что шагает он до крайности неуверенно. Как видно, он отвык ходить за время своего заключения. Не без удивления я отметил также, что ростом он не велик, пожалуй, уступает даже мне. Оказавшись на воздухе, он на несколько мгновений остановился, подставив лицо дождю и ветру. Взгляд его был неотрывно устремлен на небо, затянутое свинцовыми тучами. Несколько раз вдохнув полной грудью, он внезапно покачнулся; как видно, от свежего воздуха у него закружилась голова.– Осторожнее, – сказал я, а один из солдат поддержал Бродерика.Тот посмотрел на скелет своего друга Роберта Эска, качавшийся на ветру, и губы его вновь искривились в горькой улыбке.– Вам известно, кто вас отравил? – вполголоса спросил я, приблизившись к арестанту.– Король Генрих, кто же еще, – ответил тот со слабым смехом.Мне оставалось лишь пожать плечами.– Отведите его в повозку, – распорядился я. – А то, чего доброго, он подхватит лихорадку.Бродерик, бледный как полотно, был явно близок к тому, чтобы потерять сознание. Солдаты помогли ему забраться в повозку, на дне которой лежало несколько подушек. Повозка насквозь пропахла яблоками, и этот уютный запах странно противоречил той мрачной миссии, которую ей предстояло осуществить ныне. Выполняя приказ Малеверера, солдаты накрыли повозку большим куском рогожи, дабы арестант не мог смотреть на город, и мы двинулись назад в аббатство. Полагаю, встречные зеваки были уверены, что солдаты сопровождают повозку с какими-либо предметами роскоши, предназначенными для услаждения королевской свиты.«Любопытно, знай они, что под грубой рогожей скрывается заговорщик Бродерик, попытался бы хоть кто-нибудь освободить его?» – спрашивал я себя, глядя на косматые тучи. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Мы с Бараком шли по Фоссгейту, одной из главных городских улиц. Как и вся толпа, окружавшая нас, мы направлялись на публичную репетицию музыкального представления, которое должно было состояться завтра вечером в присутствии короля. Ближе к ночи дождь и ветер стихли, и лишь мокрые листья и сломанные ветки деревьев, во множестве валявшиеся на тротуаре, напоминали о недавнем разгуле стихии; влажные пороги домов поблескивали в лунном свете. В толпе, которая двигалась к Купеческому залу, царило радостное оживление. Никогда прежде я не видел жителей Йорка в столь добром расположении духа.Я решил сопровождать Барака на репетицию, ибо не имел ни малейшего желания сидеть в одиночестве в своей каморке, прислушиваясь, не отпускают ли собравшиеся в холле клерки язвительных замечаний в мой адрес.Барак нарядился в свой лучший зеленый камзол, выпустив поверх него обшитый кружевом воротник рубашки. К тому же сегодня нам с Бараком выпала возможность избавиться от почти недельной щетины, ибо в аббатство Святой Марии были согнаны все городские цирюльники. Им предстояло немало работы, ибо все, на кого мог упасть королевский взор, должны были выглядеть наилучшим образом. Я тоже надел новую мантию, а парадную шляпу счел за благо оставить дома. Закрепляя перо, я потратил немало усилий, и мне вовсе не хотелось, чтобы оно вновь покосилось. Завтра в новой шляпе я предстану перед королем. Мысль эта заставила мои внутренности болезненно сжаться.Мы прошли мимо кафедрального собора; он был ярко освещен изнутри, витражные окна, подобно разноцветным фонарям, горели на фоне темного неба.– Посмотрите только, какая красота, – тронул я за рукав Барака.– Да, зрелище впечатляющее, – кивнул он. – Все готово к приезду короля.Парочка подмастерьев с хохотом пробежала прямо по луже, обдав нас дождем брызг; я поспешно отряхнул свою мантию.– Вчера вечером я прогулялся по трактирам и много чего наслушался, – с ухмылкой сообщил Барак. – Оказывается, горожане получили приказ к приезду короля уничтожить все выгребные ямы. Да только как выполнить этот приказ, они не знают, ибо самой большой помойкой здесь служит река, а ныне сбрасывать в нее нечистоты запрещено. Городские власти не хотят, чтобы вонь ударила в нос королю, когда он будет проезжать мимо. В результате многим жителям приходится накапливать нечистоты на своих задних дворах. Смрад там стоит такой, что можно задохнуться. Зато на улицах все в полном порядке.– Я так понимаю, в городе немало недовольных, – заметил я.– Да, – кивнул Барак. – У большинства жителей Йорка визит короля не вызывает особой радости.– Надеюсь, вчера, гуляя по трактирам, вы не ввязались в какую-нибудь заваруху?– Я же сказал вам, что буду осторожен. Для того чтобы не вызвать лишнего любопытства, пристал к компании плотников. Почти все они были из Йорка, но некоторые приехали из Лондона. За работу им щедро заплатили, так что они полны самых верноподданнических чувств к его величеству. А в те таверны, где южан не слишком жалуют, мы не заглядывали. Кстати, вчера я видел кое-то интересное, – сообщил он, пристально поглядев на меня.– И что же это было?– Точнее сказать – кто, – поправил Барак. – Вчера я со своими новыми приятелями оказался в бедной части города. И как вы думаете, кого я увидел в каком-то грязном переулке? Кто заходил в двери некоей подозрительной таверны, про которую плотники сказали, что нам там делать нечего?– Говорите, не томите.– То был не кто иной, как мастер Крейк, – сообщил Барак. – Он надвинул шляпу на самый нос и завернулся в темный плащ. Но луна светила ярко, и я сразу узнал его пухлые щеки. Вид у него, надо сказать, был весьма озабоченный.– А он вас заметил?– Наверняка нет.– Крейк, – задумчиво пробормотал я. – Вот уж не ожидал, что он по ночам посещает питейные заведения, да еще такие, которые пользуются дурной славой. И что ему там понадобилось?– Возможно, кто-то назначил ему встречу в этом трактире.Я молча кивнул. Тем временем толпа вынесла нас на площадь, на которой стоял Купеческий зал. Это было трехэтажное здание весьма внушительных размеров. Прямо перед ним возвышалась сцена, закрытая занавесями и освещенная многочисленными факелами. Все пространство площади было уже сплошь запружено народом. Члены различных гильдий старались держаться вместе; я заметил также нескольких богато одетых людей в окружении слуг; то были придворные, заранее прибывшие в Йорк. Констебли в мундирах городской стражи не давали людям подходить к сцене слишком близко. Я заметил, что в дверях Купеческого зала стоят солдаты. Доспехи их посверкивали в свете факелов. Несомненно, Малеверер исполнил свое намерение и усилил меры предосторожности.Молодой человек в мантии стряпчего приблизился к нам и отвесил низкий поклон.– Приветствую вас, брат Шардлейк, – изрек он.Взглянув в его серьезное лицо, я узнал городского рикордера, с которым познакомился в ратуше два дня назад.– Добрый вечер, брат Танкерд, – поклонился я. – Я полагаю, последние приготовления завершены?– Надеюсь, что так. Мы слишком долго готовились, и, откровенно говоря, я уже не верю, что завтра великое событие наконец свершится, – сказал он с деланным смехом. – В самом деле, невозможно представить, что завтра я буду произносить речь перед королем. Я слыхал, сэр Джеймс Филти весьма доволен работой, которую вы проделали с прошениями.– По крайней мере, недовольства он не выразил.– Признаюсь, я испытываю немалое беспокойство.– Как и все прочие.– Замечательно все-таки, что мне выпал случай увидеть короля собственными глазами. Говорят, в молодости он был невероятно красив – высокий, стройный, белолицый. Во всем христианском мире не было принца красивее.– С той поры, как король был принцем, миновало более тридцати лет, – напомнил я.– У вас огромный синяк, сэр, – заметил мастер Танкерд, окинув меня внимательным взглядом.– Да, синяк изрядный, – усмехнулся я. – Завтра я постараюсь спрятать это украшение под шляпой.– А как продвигается расследование относительно смерти мастера Олдройда? – полюбопытствовал Танкерд. – Удалось что-нибудь выяснить?– Я более не занимаюсь этим расследованием. Ныне оно находится в ведении сэра Уильяма Малеверера.Тут кто-то окликнул Танкерда, и он, извинившись, исчез в толпе. Я повернулся к Бараку, который, изо всех сил вытягивая шею, высматривал в толпе предмет своих вожделений.– Хотел бы я знать, где она? – пробормотал он.– Мистрис Ридбурн? Да вон.Я указал на группу придворных, стоявшую чуть в стороне. Леди Рочфорд, раскрасневшись от возбуждения, рассказывала что-то окружившим ее дамам. Как и всегда, лицо ее выражало крайнюю степень недовольства. В нескольких шагах от нее переминалась с ноги на ногу Дженнет Марлин, а рядом с ней – Тамазин. Мистрис Марлин бросала на сцену осуждающие взгляды. Что до Тамазин, то, судя по ее сияющему лицу, она предвкушала немалое удовольствие.Внезапно дыхание у меня перехватило, ибо я узнал невысокого тщедушного человека, облаченного в роскошную, отороченную мехом мантию. Вне всякого сомнения, рядом с леди Рочфорд стоял Ричард Рич, глава Палаты перераспределения монастырского имущества. Он о чем-то беседовал с Деремом, молодым секретарем королевы. Год назад я имел неосторожность нажить врага в лице этого могущественного вельможи. Одно из дел в суде лорд-канцлера я проиграл именно потому, что Билкнэпа, моего противника, поддерживал Рич. Я предполагал, что встреча наша неизбежна, и все же сейчас поджилки у меня предательски затряслись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96