– Вы получите денежную награду, намного превышающую ту, что полагалась вам за выполнение ваших обязанностей.– Но Бродерик…– Я знаю, вы не имели возможности предотвратить его гибель, – нахмурившись, махнул рукой Кранмер. – Никто из нас и предположить не мог, что Редвинтер лишится рассудка.– Полагаю, этот человек давно уже находился во власти безумия.– Да, его усердие порой граничило с жестокостью. Но, думаю, это происходило потому, что он всеми силами души ненавидел врагов истинной веры и страстно желал искоренения всяческой ереси. Надеюсь, Господь не отвергнет его душу.Кранмер отвернулся к испещренному дождевыми брызгами окну, за которым ветер раскачивал голые деревья. До меня донесся едва слышный вздох, исполненный неподдельной печали.– Ваша светлость, Редвинтер вовсе не убивал Бродерика, – заявил я. – Малеверер обвинил его ошибочно.Архиепископ удивленно воззрился на меня.– Но он был так уверен в своей правоте.– У меня была возможность изучить умонастроения Редвинтера, ваша светлость. И я могу смело сказать, что он был верен вам до последнего вздоха. Он никогда не стал бы убивать столь важного для вас узника.– Но кто тогда убил Бродерика?– Точнее сказать, не убил, а помог совершить самоубийство. Как вам известно, Бродерик предпринял несколько попыток лишить себя жизни. Думаю, его сообщником был человек, который похитил бумаги, хранившиеся в шкатулке.Кранмер с интересом взглянул на меня, и я рассказал ему о своих подозрениях.– Этими соображениями я поделился с сэром Уильямом, но он не счел их достойными внимания, – заключил я свой рассказ.– Да, Малеверер не из тех, кто прислушивается к чужому мнению, пусть даже это мнение весьма обоснованно, – кивнул Кранмер. – Избытком самоуверенности он пытается восполнить недостаток проницательности. Так, значит, вы считаете, что человек, похитивший документы, вовсе не оставил Йорк, а продолжил путешествие вместе с королевским кортежем. И вместе с Бродериком взошел на борт корабля. Но кто же он?Я набрал в грудь побольше воздуха.– Тот, кому было поручено охранять Бродерика во время плавания, – сержант Ликон. К своим обязанностям он приступил еще в аббатстве Святой Марии. Сержант – уроженец Кента. Только что я видел его во дворе Хэмптон-Корта.– Что ж, полагаю, этого сержанта стоит подвергнуть допросу, – сказал архиепископ.– Но, милорд, это всего лишь мои предположения, – пошел я на попятный. – Если мне дозволено будет спросить…– Спрашивайте.– Речь идет только о допросе? Надеюсь, сержанта не будут пытать? Вполне возможно, все мои выводы строятся на случайных совпадениях.– Я лично допрошу его, – нахмурившись, сказал архиепископ. – Если документы действительно находятся в руках у заговорщиков, это может повлечь за собой… определенные проблемы. Некоторые из этих бумаг до сих пор не утратили своего значения и могут быть использованы для разжигания смуты. Бернард Лок назвал имена своих собратьев по ремеслу, сочувствующих папизму. Многих из них уже успели допросить. Но пока нам так и не удалось выяснить, кому из них было поручено забрать документы у Лока.– Я видел Лока в Тауэре, за день до казни. На нем живого места не осталось.– Господи, прими его душу, – изрек Кранмер и вновь испустил горестный вздох. – Этот человек был изменником и заслужил смерть. Вы сами знаете, как велика его вина.Он махнул унизанной кольцами рукой.– Ступайте домой, мастер Шардлейк. Вам необходим отдых. Если мы получим новые сведения, я сообщу их вам.– Благодарю вас, ваша светлость.Я замешкался, не зная, стоит ли сообщать архиепископу о Блейбурне и о легенде, которую поведал мне старый законник из Халла.«Как человек, облеченный властью, Кранмер наверняка знает об этом и без меня, – решил я. – И мне совершенно ни к чему признаваться в своей осведомленности, чреватой лишь новыми неприятностями».Я поднялся, невольно поморщившись.– Ваша светлость?– Да?– Дозволено ли мне будет обратиться к вам с просьбой? В дальнейшем мне не хотелось бы выполнять поручения, связанные с политикой. Сейчас, после перенесенных злоключений, я желаю лишь одного – провести остаток своих дней в мире и спокойствии.Я сунул руку в карман, извлек печать и протянул ее архиепископу. Он взглянул на печать, потом перевел взгляд на меня.– Но вы могли бы принести мне немало пользы, мастер Шардлейк. Именно так считал бывший ваш патрон, Томас Кромвель.Я молчал, по-прежнему сжимая в руке печать. Кранмер не сводил взгляда с моего измученного лица.– Будь по-вашему, – кивнул он и неохотно принял печать.Я поклонился и двинулся к дверям. Однако тихий голос Кранмера заставил меня остановиться.– Мастер Шардлейк.– Да, ваша светлость.– Суровые меры, к которым прибегает король, – это вынужденная необходимость. Не забывайте, что король – наместник Господа на земле и ему свыше предназначен удел вывести Англию на путь истины и справедливости.Мне хотелось сказать архиепископу, что он почти в точности повторяет слова Редвинтера. Но я счел за благо промолчать и, снова отвесив поклон, покинул комнату. Солдат, ожидавший у дверей, провел меня по коридорам. Мы пересекли лужайку и подошли к пристани, где ждал Барак.– Лодочник доставит вас домой, сэр, – сказал солдат и, поклонившись, удалился.Проводив его глазами, я осознал, что свободен. Барак коснулся моей руки.– Поехали домой, – сказал он. ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ Дождь начал постепенно стихать, когда мы проплывали мимо Вестминстера, и прекратился совершенно, когда лодка причалила у Темпла. Барак помог мне выйти. Несколько мгновений я не двигался с места, глядя на Темпл-гарденс и столь хорошо знакомый мне приземистый силуэт церкви Темпларс.– Вы в состоянии дойти до Канцлер-лейн? – осведомился Барак.– Конечно. Мысль о доме придает мне сил.– Наших лошадей доставили два дня назад. Свежих, чистеньких и заново подкованных.– Кто бы сомневался в том, что в королевских конюшнях служат умелые конюхи, – усмехнулся я. – В королевской армии служат отличные солдаты, а в королевских тюрьмах – превосходные палачи, – добавил я с горечью. – Кстати, я попросил Кранмера никогда более не обращаться к моим услугам. Он дал согласие, хотя и без особой охоты.– Вот и хорошо. Такой гонки, как в эти два дня, мне больше не выдержать. Да, а как насчет Рича и Малеверера? Они поплатятся за свою клевету?– Ричу, разумеется, все сойдет с рук. Его могущество слишком велико. А Малеверер потеряет свое место в Совете северных графств. Так, по крайней мере, сказал Кранмер. Кстати, я сообщил ему, что, по моим предположениям, убийца Бродерика – вовсе не Редвинтер. И посоветовал допросить сержанта Ликона.– И что только вы привязались к бедняге сержанту? – покачал головой Барак. – Если кто не похож на заговорщика, так это он. Его, как и старину Ренна, заботят лишь собственные семейные дела. Ну и еще, конечно, служба.– Кранмер выяснит, что к чему. А я больше ничем не могу ему содействовать. И никаких других подозреваемых у меня нет.– Идемте. А то за разговором мы совсем не двигаемся с места.– Да-да, конечно.И мы зашагали по тропе, покрытой скользкими опавшими листьями.– Джоан с ума сойдет, увидев, какой вы красавчик, – заявил Барак. – Надо придумать для нее какую-нибудь историю. Может, скажем, что на вас напали грабители?– Да, именно так и скажем. Только бы она не заметила этот чертов наручник.– Ничего, дома я его быстро сниму.– Пока я был в Тауэре, мне казалось, дождь льет не переставая, – сказал я. – Это и в самом деле было так?– Дождя в эти дни хватало.– Когда мы выезжали в Йорк, лето только кончилось. – Я окинул взглядом облетевшие деревья. – А сейчас зима не за горами.– Помните, сколько снега выпало в ноябре четыре года назад? Господи боже, ну и стужа стояла тогда!– Этот год я помню слишком хорошо. Тогда лорд Кромвель послал меня в Скарнси, расследовать убийство, случившееся в тамошнем монастыре. То было первое дело государственной важности, которое мне поручили. Именно тогда я впервые усомнился в реформах. В том, что все меры, принятые королем, справедливы и оправданны.Мы пересекли Флит-бридж и свернули на Канцлер-лейн. Впереди замаячила красная крыша моего дома.– Господи, наконец-то я дома!Против воли глаза мои вновь увлажнились слезами.Первым, кого мы увидели, войдя в холл, был Питер, мальчуган, помогавший Джоан на кухне. Он уставился на меня во все глаза, едва не выпустив из рук ведро с помоями. Я поглубже засунул скованную руку в карман плаща.– Где Джоан? – осведомился Барак, взглядом показывая парнишке, что ему лучше воздержаться от расспросов.– Пошла на базар, сэр. А мистрис Ридбурн только что отнесла мастеру Ренну чашку бульона.При упоминании о Тамазин губы его тронула многозначительная ухмылка.– В гостиной горит огонь? – спросил я.– Да, сэр.– Будь любезен, принеси нам пива.Питер поспешил на кухню, а мы с Бараком вошли в натопленную гостиную. Рухнув в кресло у камина, я принялся потирать свое многострадальное запястье.– Я схожу за инструментами, – бросил Барак.У меня был случай убедиться, что помощник мой чрезвычайно ловко обращается с замками. Год назад он открыл запертый колодец в саду Уэнтвортов. Тогда его сноровка заставила меня несколько насторожиться. Теперь мне было совершенно все равно, где и когда Барак поднаторел в ремесле взломщика.Барак провозился с наручником полчаса, однако все его усилия не принесли результата.– Проклятый замок проржавел насквозь, – буркнул он.Я тщетно пытался испепелить наручник взглядом; прежде мне и в голову не приходило, что кусок железа может возбуждать такую ненависть.– Что же делать? – спросил я, и голос мой дрогнул. – Того и гляди, на руке возникнет язва.– В Чипсайде у меня есть приятель, который справится с любым замком, – сообщил Барак. – У него и опыта побольше, чем у меня, и инструменты лучше.Джек злобно взглянул на наручник, доставивший нам столько хлопот.– Придется мне сходить за ним.– Вам необходимо отдохнуть.– Да ладно, отдохнуть всегда успею.Он одним глотком допил свое пиво и выскочил прочь. Я с трудом поднялся на ноги и принялся медленно подниматься по лестнице.Открыв дверь комнаты для гостей, я увидел Джайлса, который сидел на кровати в халате и ночной рубашке. Рядом на стуле Тамазин что-то шила. При моем появлении она вскочила и уронила шитье. Оба уставились на меня, онемев от изумления.– На самом деле все не так страшно, – произнес я, коснувшись своего опухшего лица. – Я всего лишь потерял один зуб.– Вас выпустили на свободу? – обрел дар речи Джайлс.– Да, благодаря Бараку. Но сейчас у меня нет желания об этом говорить. Как вы себя чувствуете, Джайлс?– Я крепну с каждым днем, – с улыбкой ответил старик. – Путешествие забрало у меня много сил, но я еще непременно встану на ноги. Боже милосердный, я так рад, что вы на свободе! Словами не передать, сколько тревог я пережил.Неподдельное участие, светившееся в глазах старика, тронуло меня до глубины души.– Мастер Ренн не слишком терпелив, сэр, – подала голос Тамазин. – Он все время порывается встать с постели.На губах ее играла улыбка, но взгляд был исполнен настороженности. Я заметил, что она выглядит бледной и усталой.– Барак рассказал мне, что вы оказались отличной сиделкой.– Да, Тамазин очень добра ко мне, – сказал Джайлс, ласково поглядев на девушку.– Ваш друг мастер Гай сказал, что мастеру Ренну необходимо провести в постели несколько дней, – продолжала Тамазин. – Но мастер Ренн, как видно, не собирается следовать его предписаниям.– Я знаю, что Барак приводил к мастеру Ренну Гая.– Если не возражаете, я оставлю вас, джентльмены, – проронила Тамазин. – Я обещала мистрис Вуд сходить в лавку кое-что купить.– Конечно, идите, Тамазин. Да, и спасибо вам за то, что передали мне в Тауэр еду и одежду.– Я счастлива, сэр, что вам удалось вырваться из этого жуткого места. Пока вы были там, Джек просто обезумел от беспокойства.Взгляд Тамазин по-прежнему оставался выжидательным и настороженным. Возможно, она не знала, на какое отношение с моей стороны может рассчитывать. Сделав реверанс, девушка удалилась. Я опустился в кресло у кровати Джайлса.– Вас пытали? – тихо спросил старик.– На мою удачу, они лишь приступили к пыткам, когда Джек принес письмо от Кранмера. Так что я отделался сравнительно легко.– Барак говорил, что Рич и Малеверер организовали против вас настоящий заговор.– Да. И их козни известны Кранмеру. Рич, как всегда, выйдет сухим из воды. А вот Малеверера ожидают крупные неприятности.Я поймал взгляд Джайлса, устремленный на мое запястье. Рукав снова задрался, обнажив наручник и ссадину, которая становилась все глубже.– Эта штуковина наводит меня на горькие размышления, – задумчиво произнес он. – Король готов заковать в наручники всю Англию, а порядка в стране становится все меньше. Высокопоставленный мошенник вроде Рича может безнаказанно оклеветать честного человека, бросить его в тюрьму, даже подвергнуть пыткам. Ему ничего не стоит попрать закон, повернув в свою пользу любую тяжбу. Поверьте мне, Мэтью, прежде Англия не знала подобного произвола.– Да, Джайлс, Англия переживает сейчас не лучшие времена. Кстати, о высокопоставленных мошенниках. Помните, вы рассказывали, что Малеверер происходит из семьи, известной своей неколебимой преданностью католицизму? Но в тысяча пятьсот тридцать шестом году, в чаянии грядущих выгод, он присоединился к реформаторам.– Совершенно верно. Алчность этого человека не знает пределов. Но почему…– А что, если Малеверер ведет двойную игру? Объявив себя сторонником реформ, он получил доступ ко многим благам. Но, может статься, в глубине души он верен прежним убеждениям.– И что из этого?– Сам не знаю, – пожал я плечами.– Я отнюдь не уверен в том, что у Малеверера есть какие-либо убеждения, – с улыбкой заметил Джайлс. – А для того, чтобы вести двойную игру, у него не хватит ума.Я уснул, едва коснувшись головой подушки, и проснулся лишь утром следующего дня, проспав более двадцати часов. Столь длительный сон освежил меня, хотя расшатанные зубы по-прежнему ныли и каждый шорох заставлял меня вздрагивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96