Его имя Мартин Дейкин.Клерк в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Упоминание о Мартине Дейкине явно привело его в растерянность.– Вам известно это имя?– Да, сэр, но… Думаю, вам лучше поговорить с братом Филипсом. Прошу вас, подождите несколько минут.И он поспешно вышел, оставив меня в полном недоумении. В сердце вновь ожила тревога. Растерянность клерка граничила с испугом, что наводило на самые неприятные подозрения. Вполне может быть, Дейкин арестован.Я обвел глазами комнату. У стен стояло несколько столов, заваленных бумагами.«Когда-то в этой палате служил Бернард Лок», – пришло мне на ум. Перед внутренним взором возникло его лицо, покрытое ожогами, и бессильно повисшие переломанные конечности. Я невольно содрогнулся.– Брат Филипс хочет поговорить с вами, сэр, – провозгласил клерк, появляясь в дверях.Судя по его лицу, он был чрезвычайно рад, что избавился от столь неудобного посетителя. Посторонившись, он пригласил меня войти.Я оказался в кабинете, весьма напоминавшем мой собственный. За письменным столом восседал дородный барристер средних лет, который поднялся при моем появлении. Вид у него был утомленный, вокруг глаз – синева. Он поклонился и уставился на меня с выражением величайшей озабоченности.– Брат Ральф Филипс, к вашим услугам, – представился он.Едва заметный акцент выдавал в нем уроженца северных графств.– Брат Мэтью Шардлейк, из Линкольнс-Инна.– Вы разыскиваете брата Мартина Дейкина?– Именно так.– Не сочтите меня излишне любопытным, но могу я узнать: вы состоите с ним в родстве?– Нет. Я всего лишь друг его дяди, брата Джайлса Ренна из Йорка. Он давно не имел вестей о своем племяннике и ныне прибыл в Лондон, рассчитывая с ним увидеться. Я познакомился с ним в Йорке, где оказался, сопровождая короля во время путешествия. Сейчас брат Ренн остановился в моем доме.Я помолчал немного и добавил:– Он в преклонных годах, к тому же страдает тяжким недугом.– А! – тяжело вздохнул брат Филипс.– Скажите наконец, что произошло! – произнес я несколько более резко, чем позволяли требования учтивости. – Он что, арестован? Обвинен в участии в заговоре? Я знаю, многие законники подверглись допросам.– Да, в последнее время нас не оставляли в покое, – пробормотал брат Филипс, пристально глядя на меня. – Всем нам пришлось выдержать несколько не слишком приятных бесед. Но никто из членов нашей корпорации не был арестован, ибо каждый сумел доказать свою непричастность к заговору. Что касается Мартина Дейкина, ему не пришлось ничего доказывать.По губам его скользнула едва заметная печальная улыбка.– Но почему, почему? – воскликнул я, окончательно теряя терпение.– Потому что Мартин Дейкин мертв, сэр. Он умер еще позапрошлой зимой от застоя мокроты в легких.– О нет! – выдохнул я, ушам своим не веря. – Это слишком жестоко.Все надежды Джайлса, все усилия, которые предпринял умирающий старик, отправившись в длительное путешествие, оказались тщетными. И теперь мне предстояло сообщить ему горестную весть.– Вижу, сэр, вы очень расстроены, – пробормотал брат Филипс, с беспокойством глядя на меня.– Да. Прошу прощения. Подобного поворота событий я никак не ожидал.Так вот что имел в виду Лок. Мартину Дейкину и в самом деле ничего не угрожает и не может угрожать. Мертвецам не страшны ни тюрьмы, ни пытки. Именно поэтому Лок сказал, что знал Мартина Дейкина. А я-то думал, он употребил прошедшее время, сознавая, что собственная его жизнь кончена.Я испустил сдавленный стон. И тут в сознании внезапно мелькнул луч надежды.– Может статься, у Дейкина остались жена и дети?– Увы, нет, – печально покачал головой брат Фи липе. – Он был совершенно одинок. И, насколько я припомню, никогда не упоминал о том, что у него есть дядя.– Между ними вышла серьезная размолвка, – вздохнул я. – Значит, ни родных, ни близких у Дейкина не было?– Насколько мне известно, нет. После смерти брата Дейкина его имущество поступило в ведение казначейства корпорации.Брат Филипс посмотрел на меня в некотором замешательстве.– Но я не слишком хорошо осведомлен о жизни брата Дейкина, – добавил он. – Должен сказать, мы с ним не были особенно близки.Я с интересом взглянул на него.– Видите ли, брат Дейкин был ярым сторонником реформ, – неуверенно продолжал Филипс. – Далеко не все члены нашей корпорации разделяли его взгляды.– Вот как? А я полагал, он был приверженцем консервативных воззрений.– Да, но в прошлом. Проповеди здешнего священника-евангелиста заставили его изменить убеждения.Губы брата Филипса вновь тронула печальная улыбка.– Брат Дейкин относился к числу страстных натур, которые склонны бросаться из одной крайности в другую. В последнее время таких появилось немало.– Вы правы.– Но брат Дейкин всегда оставался честным, сведущим барристером и благородным человеком.Я тупо кивнул.– О распоряжениях, сделанных относительно имущества покойного, вы можете узнать у казначея корпорации. Возможно, у него все-таки имелись родственники, предъявившие права на наследство.– Да, я непременно наведу справки.– Может, выпьете стакан вина, брат? – участливо предложил Филипс. – Я вижу, эта горестная весть стала для вас настоящим ударом.– Нет-нет, спасибо. Я должен поговорить с казначеем. Благодарю вас, брат, но мне надо идти.Я поклонился и вышел.«Какая насмешка судьбы! – пронеслось у меня в голове. – Я опасался, что Мартин Дейкин арестован за участие в заговоре, а он оказался убежденным реформатором».Выйдя во двор, я обессиленно опустился на скамью под деревом. Она оказалась влажной, но мне было все равно. Сердце разрывалось от жалости к старику Ренну. Хорошо еще, что в Грейс-Инн я отправился без него; по крайней мере, дома я попытаюсь сообщить ему горькую весть как можно осторожнее.Мимо меня прошел какой-то рослый человек в мантии законника. Дородная фигура, черные волосы, длинная черная борода – все это было мне слишком хорошо знакомо. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Однако надменное его лицо изменилось почти до неузнаваемости. Казалось, за эти дни он постарел лет на десять. Бросив на меня изумленный взгляд, он поспешил прочь.Капля воды, упавшая на ладонь, отвлекла меня от горьких размышлений. Снова начинался дождь. Мне пришлось встать. Кожа под проклятым наручником невыносимо горела. Я потер свою многострадальную руку, опустил манжет как можно ниже и спросил у проходившего мимо клерка, где находится контора казначея. Он указал на одно из зданий, и я пересек двор, склонив голову под струями припустившего с новой силой дождя.Казначей оказался высоким сутулым человеком с настороженным взглядом. Настороженность сменилась откровенной подозрительностью, когда он узнал, что я принадлежу к другой корпорации и желаю навести справки об имуществе Мартина Дейкина. Однако после того, как я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с покойным барристером и его дядей, казначей проникся ко мне участием и пригласил в свой уютный кабинет.– Времена сейчас тревожные, – вздохнул он. – Поэтому всякий раз, когда меня начинают расспрашивать о ком-нибудь из наших законников, я жду неприятностей.– Понимаю вас. Насколько мне известно, не так давно Грейс-Инн посетило множество дознавателей, желавших выяснить, не кроется ли здесь корень заговора.– Многие барристеры были подвергнуты допросу. Вы, разумеется, знаете, что в прежние дни в Грейс-Инне практиковал Роберт Эск. Слава богу, ныне он и все его сообщники получили по заслугам. По моему убеждению, корпорации существуют для того, чтобы служить закону, а не для того, чтобы строить заговоры против короля.Казначей провел меня в прилегающую к кабинету контору, где за письменным столом сидел старик стряпчий, погруженный в чтение бумаг.– Все вопросы, связанные с имуществом покойного Дейкина, находились в ведении брата Джиббса, – сообщил казначей. – Он более не практикует, но является моим первейшим помощником.Старик встал и поклонился, с любопытством взглянув на меня сквозь толстые стекла очков. Он показался мне почти таким же древним, как брат Сванн из Халла.– Брат Шардлейк пытается найти родственников брата Мартина Дейкина, – сообщил ему казначей. – Того, что умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было.– Как же, помню, – кивнул старик. – Имуществом его распорядилась корпорация. Грустно, когда человек умирает, не оставив семьи. Но у брата Дейкина, насколько мне известно, отыскался родственник.– Вот как? – с надеждой спросил я.«Дитя, прижитое вне брака, – это все же лучше, чем ничего», – решил я про себя.– Да-да, у него был родственник, – повторил старик. – Я отлично это помню. Слава богу, на память я не жалуюсь.Дрожа от нетерпения, я наблюдал, как брат Джиббс бережно перебирает документы.– Я оставлю вас, джентльмены, – произнес казначей.– Не смею злоупотреблять вашим временем, – с поклоном ответил я. – Очень вам признателен.Брат Джиббс наконец извлек из толстой пачки конверт с нужными документами.– Вот то, что нам нужно, – изрек он с довольной улыбкой и вытащил из конверта завещание. – Мартин Дейкин скончался десятого января тысяча пятьсот сорокового года. Согласно завещанию, все его имущество было продано, и вырученные деньги, совместно с его сбережениями, составили… – он заглянул в завещание, – весьма кругленькую сумму. Итак, пятьдесят фунтов он оставил церкви Святого Джайлса в Крипплгейте.Взгляд старика исполнился откровенного осуждения.– Эта церковь следует всем новейшим веяниям, – сообщил он, взглянув на меня сквозь стекла очков. – Многие считают ее прибежищем ереси.– Да-да, – рассеянно кивнул я. – Но кому же отошли остальные деньги?– Единственному наследнику.– И кто же этот наследник?– Взгляните сами, сэр.Старик протянул мне завещание. Я прочел имя, написанное крупно и разборчиво, и у меня перехватило дыхание.– Наследник получил все, что ему причиталось?– А как же иначе, – нахмурился старик. – Все было сделано в полном соответствии с законом.– В этом у меня нет ни малейших сомнений.Теперь я знал все. Знал, кто нанес мне удар в аббатстве Святой Марии, знал, кто помог умереть Бродерику. А еще я знал, в чьих руках находятся документы, способные покачнуть английский престол. ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ Когда я вышел из конторы казначея, дождь лил как из ведра. Шагая по Канцлер-лейн, я не поднимал голову, однако вода, стекая с полей шляпы, все равно попадала мне в глаза. Вновь оказавшись в Линкольнс-Инне, я направился прямиком в библиотеку, где провел несколько часов, размышляя и сводя воедино разрозненные концы. Короткий ноябрьский день подошел к концу, за окнами сгустились сумерки, на столах зажглись лампы. Я поднялся и потянул затекшую спину. Ответы на все загадки были найдены. Мне оставалось лишь вернуться домой.С тяжелым сердцем я брел по погруженной в сумрак Канцлер-лейн. Темноту нарушали лишь пляшущие отблески горевших в окнах свечей, которые отражались в бесчисленных лужах. Проливной дождь сменился холодной моросью. Я поплотнее закутался в плащ. Чертов наручник превратил мое запястье в саднящую рану.Войдя в дом, я принялся снимать мокрый плащ. Джоан выбежала ко мне навстречу.– Мастер Шардлейк, сэр! Вы промокли до нитки! Эти дожди посланы нам всем в наказание. Того и гляди, вода из вырубленного сада хлынет к нам! Погодите, сэр, я принесу вам сухую одежду и…– Не суетитесь, Джоан, – сказал я, снимая шляпу.Внезапно мною овладел приступ усталости столь сильный, что мне пришлось прислониться к двери.– День выдался тяжелый, – вздохнул я, поймав встревоженный взгляд экономки. – Джек и мистрис Ридбурн уже вернулись?– Еще нет, – фыркнула Джоан. – Хотя время уже позднее. Всякому ясно, эта девица заставила мастера Джека заглянуть в какую-нибудь таверну, чтобы там помиловаться без помех…– Ясно, – кивнул я.Отсутствие Тамазин и Барака расстроило мои планы. По дороге домой я подготовил несколько фраз, но не мог уже их использовать.– Мастер Ренн спустился в гостиную, – сообщила Джоан. – Он попросил поесть, и я отнесла ему овощной похлебки.Я переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. Разумнее всего было бы подняться к себе и переодеться. По моему телу пробежала дрожь. Это не ускользнуло от внимания Джоан.– Вы нездоровы, сэр? – с беспокойством спросила она.– Нет, я всего лишь устал. День выдался тяжелый, – повторил я.– Я разожгла огонь в гостиной.– Вот и хорошо, – с натугой кивнул я. – Мне необходимо согреться и обсохнуть. И я бы не отказался поужинать.Джоан, недоверчиво взглянув на меня, поспешила в кухню. Я запер входную дверь. У Барака был свой ключ, так что он мог войти в любое время. Прежде чем войти в гостиную, я помедлил, собираясь с силами, которых у меня почти не осталось. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, я распахнул дверь.Джайлс, сидя за столом, с аппетитом ел похлебку. От большой дымящейся чашки исходил соблазнительный запах. В переменчивом свете свечей изборожденные глубокими морщинами щеки старика казались особенно впалыми. Он устремил на меня встревоженный взгляд.– Мэтью! Друг мой, вы едва держитесь на ногах! Боюсь, вы подхватите лихорадку.– Дождь лил почти весь день, и я изрядно промок.– Да, дождь, похоже, никогда не прекратится.Джайлс махнул в сторону испещренного дождевыми каплями окна.– Однако Барак и Тамазин до сих пор где-то пропадают. Видно, непогода им нипочем.Я повернулся спиной к огню, ощущая приятное тепло.– Вы говорили с властями Линкольнс-Инна? – спросил Джайлс. – Добились от них обещания вырыть дренажную канаву?– Да. Правда, поначалу они и слышать об этом не хотели. Но я сумел их убедить.– От вашей одежды валит пар. Вам надо немедленно переодеться. Вы непременно захвораете, если не будете себя беречь.– Прежде всего я должен поесть.– Так садитесь быстрее за стол и отдайте должное этой превосходной похлебке.Я взял из буфета тарелку, наполнил ее похлебкой и сел напротив Джайлса. Целый день у меня маковой росинки во рту не было, однако я не мог проглотить ни ложки.– Как вы себя чувствуете? – осведомился я.– Неплохо, – ответил Джайлс. – Боль то отпускает меня, то набрасывается с новой силой, – добавил он с грустной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96