– Голова у вас оказалась на редкость крепкой, – усмехнулся вельможа. – А может, вас спасло то, что она слишком глубоко ушла в плечи.Малеверер пересек комнату и уселся на краешке стола, скрестив ноги.– Так что за бумаги были в шкатулке? – вопросил он, буравя меня ледяными глазами.– Я успел просмотреть лишь четыре верхних документа. Там были еще бумаги, но об их содержании я не имею представления. Сверху лежал листок, на котором было изображено генеалогическое древо королевской семьи. Нарисовано от руки, довольно грубо.– И с кого же оно начиналось? Подумайте и дайте точный ответ.– С Ричарда, герцога Йоркского, отца Эдуарда Четвертого. И с его супруги, герцогини Сесиль Невиль.Малеверер глубоко вздохнул и разразился язвительным хохотом.– О да, – бросил он. – Все началось с Сесиль Невиль.Я с удивлением заметил, что во взгляде его мелькнула горечь.– Вы сможете нарисовать это древо? – обратился он ко мне. – В точности так, как оно было нарисовано на исчезнувшем листке.– Думаю, что смогу, – кивнул я.– Надеюсь, вы не переоцениваете своих способностей, – изрек Малеверер. – Вообще-то крючкотворы обладают хорошей памятью на документы. Это им необходимо, дабы уснащать свою речь цитатами и морочить людей. Займитесь рисованием сегодня же. Но никому не показывайте своего творения. Когда закончите, пусть Барак принесет рисунок мне.– Хорошо, сэр.– Что вы еще успели увидеть?– Листок, на котором была нацарапана одна из легенд о волшебнике Мерлине. Знаете, одно из этих пустых предсказаний, согласно которому нынешний король вызовет гнев Господень и будет лишен царства. В этом предсказании король был назван еретиком, – добавил я после недолгого колебания.– Нашли чем удивить, – цинично усмехнулся Малеверер. – Эти фальшивые пророчества всем успели изрядно надоесть. В дни «Благодатного паломничества» всех нас накормили ими досыта. Судя по вашим словам, весь этот хлам яйца выеденного не стоит, – буркнул он. – Неужели там не было ничего достойного внимания?– Был еще документ, написанный на пергаменте. Копия парламентского акта. Правда, я о подобном акте никогда не слыхал. Он был озаглавлен «Titulus Regulus».Услышав это, Малеверер едва не подпрыгнул на месте.– Что? – рявкнул он и, взяв себя в руки, спросил более спокойным тоном: – Вы прочли этот документ?– Нет, лишь проглядел титульную страницу. Он относится ко времени правления Ричарда Третьего.Несколько мгновений Малеверер хранил молчание, лишь пальцы его беспрестанно теребили конец окладистой черной бороды.– Это вовсе не парламентский акт, – изрек он наконец. – Это подделка.– Но я собственными глазами видел печать…– Господи боже, вы что, меня не слышали? – в досаде возвысил голос сэр Уильям. – Говорят вам, это подделка. Дело рук сторонников Ламберта Симнеля, который выступил против отца нынешнего короля, выдавая себя за одного из принцев, заключенных в Тауэр.В том, что Малеверер лжет, у меня не было ни малейших сомнений. Видел я также, что одно упоминание о таинственном акте привело его в величайшее смятение.– А что представлял из себя четвертый документ? – спросил он нарочито равнодушным голосом.– Ко всем предыдущим он не имел никакого отношения. То был ветхий листок, покрытый неумелыми каракулями. Он содержал признание некого Эдварда Блейбурна, который на смертном одре решил покаяться в некогда совершенном тяжком грехе.У Малеверера, казалось, перехватило дыхание.– И что это был за грех? – медленно произнес он. – Вы успели прочесть?– Удар обрушился на мою голову как раз в тот момент, когда я собирался это сделать.– Значит, вы не прочли это так называемое признание?Голос Малеверера внезапно упал до шепота.– Нет, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.– Вы сказали, листок был ветхий, – произнес он после недолгого молчания. – А число и год на нем не стояли?– По крайней мере, в верхней части документа даты не было, – заверил я и, помешкав, произнес: – Человека, который сделал признание, звали Блейбурн. Это же имя произнес перед смертью мастер Олдройд.– Да, я помню, – кивнул Малеверер. – Стекольщик, как выяснилось, был вовсе не так прост. Он принимал участие в заговоре, целью которого было свержение короля.Малеверер вперил в меня долгий испытующий взгляд.– Вы можете поклясться в том, что не прочли документа и пребываете в неведении относительно греха, совершенного Блейбурном? Подумайте, прежде чем ответить. Помните: ложь может иметь для вас самые печальные последствия.– Если вам угодно, сэр, я могу принести клятву на Библии.Несколько мгновений Малеверер продолжал сверлить меня взглядом, потом резко отвернулся. Судя по всему, он пребывал в растерянности. Потом он вновь сверкнул глазами на нас с Бараком.– Ваша глупость породила множество проблем, – процедил он. – Если бы у вас хватило ума сохранить шкатулку, бумаги были бы сейчас у меня в руках. И откуда вы только о ней узнали? – вопросил он, сжав свои огромные кулаки. – Ах да, мальчишка.– Да, ученик стекольщика, сам того не желая, выдал тайник…– Барак все рассказал мне, – нетерпеливо перебил Малеверер. – Остается лишь сожалеть о том, что вчера меня срочно вызвали в Тайный совет и я не успел допросить этого щенка. Придется сделать это сейчас. Приведите мальчишку, – кивнул он стражнику.Стражник вышел из комнаты. Малеверер уселся за стол, взял перо и принялся что-то торопливо писать, время от времени обращаясь ко мне с вопросами. Так он записал весь мой рассказ. Я украдкой бросил взгляд на Барака, мысленно радуясь тому, что ни на йоту не погрешил против истины.– Сэр, могу я узнать, кому предназначены ваши записи? – осмелился я спросить.– Тайному совету, – кратко бросил Малеверер, даже не подняв головы.В дверь постучали. Два стражника ввели в комнату рыжеволосого мальчугана. Подмастерье находился в прескверном состоянии: разбитые губы распухли, на щеке темнел синяк. Костюм его состоял лишь из рубахи, едва прикрывавшей задницу. Подол рубахи был испачкан испражнениями, так же как и жирные ноги мальчишки. Смрад он распространял такой, что меня замутило.– Этот паршивец обделался по дороге, – сообщил один из стражников.Малеверер расхохотался.– Хорошо, что он успел сделать это прежде, чем оказался здесь, – сказал он. – Отпустите его.Стражники выпустили несчастного Грина, который, качнувшись, замер на месте. Молящий его взгляд был устремлен на сэра Уильяма, глаза едва не выскакивали из орбит.– Ну, шалопай, ты готов рассказать нам все, что ты знаешь? – вопросил вельможа.– Мастер! – возопил мальчишка, отчаянно ломая руки. – Провалиться мне на этом месте, я ничего не знаю! Ровным счетом ничего!– Прекрати скулить! – бросил Малеверер и угрожающе сжал огромный кулак. – Иначе тебе придется лишиться тех зубов, которые у тебя еще остались.Мальчик смолк, содрогаясь всем телом.– Видишь этих джентльменов? Вчера они разговаривали с тобой? Еще до того, как я явился в дом твоего хозяина.– Да, сэр, они со мной разговаривали, – пробормотал злополучный Пол Грин.– Законник сказал, ты все время глазел на стену в спальне твоего хозяина. Сегодня утром они с помощником были в доме мастера Олдройда и обнаружили в стене тайник. А там было вот это.И Малеверер указал на шкатулку.Мальчик бросил взгляд на расписной деревянный ящик и побледнел от ужаса.– Вижу, эта вещь тебе знакома. Расскажи все, что ты о ней знаешь.Прежде чем заговорить, несчастный Грин несколько раз тяжело перевел дух.– Иногда к мастеру приходили гости, с которыми он запирался в своей комнате, – сообщил он наконец. – Мне страх до чего хотелось знать, чем они там занимаются. И как-то раз я подглядел в замочную скважину. Видно, нечистый попутал меня совершить такой скверный поступок. Я увидел, что мастер и его гости сидят на кровати и читают какие-то бумаги. У них была толстенная пачка бумаг. А еще я увидел дыру в стене и эту самую шкатулку. Кто-то из них сказал: «Этого будет достаточно, чтобы…» – ну, чтобы скинуть этого самого… короля.– Он так и сказал – короля? – уточнил Малеверер, от которого не ускользнуло замешательство мальчугана.– Нет, мастер. Они назвали короля… по совести говоря, они называли его старым еретиком.Произнеся эти слова, Грин в ужасе подался назад, но Малеверер лишь удовлетворенно кивнул.– Я так испугался, что больше не захотел слушать, и поскорее ушел прочь, – завершил свой рассказ подмастерье.– И когда это было?– Где-то в начале года. Наверное, в январе. Я помню, повсюду лежал снег.– Услышав столь злонамеренные речи, ты должен был немедленно явиться в Совет северных графств и сообщить о заговоре против короля, – сурово изрек Малеверер.– Но я… я испугался, мастер.Несколько мгновений вельможа сверлил парнишку взглядом, потом произнес негромко и веско:– А теперь, юноша, ты должен рассказать нам, кто именно приходил в гости к твоему хозяину. Если ты солжешь, тебе не миновать тюрьмы, где тебя познакомят с тисками и дыбой. Ты хорошо меня понял?Лицо Грина, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок.– Я… я не знаю этих людей, – пробормотал он, сотрясаясь всем телом. – Они приходили к хозяину много раз, с конца прошлого года до нынешней весны, когда заговор раскрыли. Наверняка они не из Йорка, потому что я ни разу не видал их в городе. Приходили они всегда вечером, после того как стемнеет.– Опиши, как они выглядели.– Один из них был высокий и тощий. У него еще была заячья губа.– А сколько ему лет?– Около тридцати пяти, мастер. Одевался он бедно, а вот говорил – как настоящий джентльмен. Меня это сильно удивило. Все никак не мог понять, кто же он на самом деле.– Хм. А второй?– Этот тоже наверняка был из джентльменов. Хотя выговор у него был какой-то чудной. Видно, прежде он жил на юге. Вот он говорит в точности так же, – добавил Грин, указав на меня дрожащим пальцем.– Опиши его.– По возрасту он был такой же, как первый, может, малость постарше. Лицо у него было такое узкое, длинное, волосы темные. Простите, мастер, но больше я ничего не знаю. Я бы сам рад рассказать еще что-нибудь, но клянусь, больше рассказывать нечего.Парнишка с тяжелым стуком грохнулся на колени и взмолился, простирая руки к Малевереру:– Сжальтесь надо мной, мастер, не посылайте меня в тюрьму. Богом клянусь, я ничего от вас не скрыл.– Так и быть, я тебе поверю и отпущу тебя восвояси, – бросил Малеверер. – Но если ты хоть словом обмолвишься о том, что здесь происходило, мигом окажешься на дыбе. Уяснил?– Да, мастер. Клянусь, я…– Стража! – крикнул Малеверер.В комнату вошли двое солдат.– Возьмите это вонючее отродье и выбросите за ворота!– Может, прежде разрешить ему помыться и переодеться?– Не стоит, – с коротким смешком заявил Малеверер. – Выставите его на дорогу во всей красе, с голой задницей, перемазанной в дерьме. Пусть весь город на него полюбуется. Это послужит ему хорошим уроком. Он наверняка зарубит себе на носу, что всякий, кто узнал о заговоре, должен немедленно сообщить властям, а не трястись за свою шкуру.Солдаты увели несчастного мальчугана прочь. Несколько минут спустя он появился во внутреннем дворе. Сопровождаемый громовым хохотом работников, он помчался к воротам, отчаянно пытаясь натянуть рубашку на свой голый зад. Малеверер наблюдал за этой сценой с довольной ухмылкой. Когда подмастерье скрылся из виду, он повернулся к нам.– Я прикажу проследить за этим недоумком, – сообщил он. – Кстати, судя по всему, высокий и тощий малый, о котором он говорил, – не кто иной, как Томас Таттершелл, торговец тканями. В июне ему отрубили голову, так что он, дьявол побери его душу, ничего нам не расскажет. Кем был второй гость стекольщика, я не имею понятия. Заговорщики были чертовски осторожны – каждый из них знал лишь двух или трех своих сообщников и лишь несколько деталей общего плана. Но в бумагах, которые вы позволили умыкнуть, наверняка содержалась самая суть заговора.Малеверер метнул на меня взгляд, в котором откровенная злоба мешалась с глубоким презрением.– Каким же надо быть болваном, чтобы выпустить из рук эти бумаги! – процедил он. – Если бы вы не сунулись не в свое дело, я узнал бы о тайнике от мальчишки и сейчас отправился бы за шкатулкой.Мне оставалось лишь покаянно пробормотать:– Я очень сожалею о своей оплошности, сэр Уильям.– Похоже, по голове вас огрел именно тот, кто убил Олдройда, – изрек Малеверер. – Не вспугни злоумышленника Крейк, вам пришел бы конец. Если только Крейк сам не был этим злоумышленником. Но если не он, кто тогда на вас напал?– Тот, кто хотел во что бы то ни стало получить документы, хранившиеся в шкатулке, – предположил я. – Возможно, он уже требовал их у Олдройда, но стекольщик отказался отдать бумаги. Кем бы ни был преступник, он имеет доступ в монастырь. И ему удалось завладеть ключами от ризницы.Малеверер повернулся ко мне. Впервые за все время нашего знакомства взгляд его был скорее заинтересованным, чем надменным.– Э, да вы кое-что соображаете, – усмехнулся он. – Но все, что вы говорите, указывает на то, что преступник – именно Крейк.Малеверер принялся расхаживать по комнате взад-вперед, половицы жалобно скрипели под его огромными ногами, обутыми в тяжелые сапоги.– Когда я сообщил герцогу Суффолку о смерти Олдройда и о том, что тот упомянул о некоем Блейбурне, поднялась настоящая буря. Я получил от Тайного совета приказ лично возглавить расследование и держать его в строжайшем секрете. При этом я знать не знаю, кто такой этот Блейбурн. Мне известно лишь, что он каким-то образом связан с арестантом Бродериком.– А Редвинтеру сообщили о случившемся?– Нет. Обо всех обстоятельствах смерти стекольщика знает лишь Тайный совет и архиепископ Кранмер в Лондоне. Да, мастер Шардлейк, я вижу, вы из тех, кто умеет искать неприятности на свою голову. Узнав о том, что вы проворонили столь важные документы, Тайный совет вряд ли станет рассыпаться перед вами в благодарностях. Я так полагаю, вас ждет хорошая головомойка, – заверил он, грозно сверкнув глазами.– Я очень сожалею о своей оплошности, – тупо повторил я.– От ваших сожалений мало проку, – в досаде махнул рукой Малеверер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96