Со скованными руками это оказалось не так просто. Тюфяк насквозь пропах мочой и потом, соломинки забились мне под одежду, вынуждая беспрестанно почесываться.Редвинтер не издавал ни звука. В темноте я с трудом различал очертания его тела на противоположной койке. Представив, что он лежит без сна и в его воспаленном мозгу бродят бог весть какие мысли, я беспокойно заерзал. Оставалось надеяться, что сосед мой спит.Тюфяк немного согрел меня. Я задремал, однако вскоре очнулся от холода. Небо, расчерченное квадратами оконной решетки, начало светлеть. Дождь так и не прекратился. Через некоторое время я снова забылся, погрузившись во власть невероятно отчетливых кошмарных снов. В одном из них меня, закованного в цепи, повели на аудиенцию к королю.Он возлежал на роскошной кровати в том самом павильоне, где мы некогда имели разговор с леди Рочфорд. Ночная рубашка, в которую был облачен король, не скрывала жирных складок ужасающе грузного тела. Складки пришли в движение, когда Генрих попытался сесть. Я отметил также, что он почти лыс: жалкие остатки рыжеватых волос обрамляли круглую плешь.– Полюбуйся, что ты наделал, мерзавец! – возопил монарх, грозно сверкнув взглядом.Он отбросил одеяло, и я увидел на одной из его тумбообразных ног широкую черную полосу, на которой росли грибы вроде тех, какими отравился Бродерик.– Ты дорого заплатишь за это, Блейбурн! – заявил король, буравя меня ледяными глазами, столь похожими на глаза Редвинтера.– Но я вовсе не Блейбурн!Я умоляюще простер к королю руки, но солдаты остановили меня, потянув за цепи. Раздалось лязганье, и наручники болезненно впились в мои запястья.Я проснулся от собственного стона.Боль в запястье была самой настоящей, наручник глубоко впился в мою неловко согнутую руку. Лязганье тоже раздавалось наяву, ибо кто-то поворачивал ключ в дверях. В камеру вошли оба тюремщика – толстяк и его молодой помощник. Еды они на этот раз не принесли, и лица их не предвещали ничего хорошего. Сердце мое бешено заколотилось, внутренности мучительно сжались.Тюремщики, едва скользнув по мне глазами, повернулись к сидевшему на койке Редвинтеру. Судя по его недоуменному взгляду, со сна он не вполне понимал, где находится.– Идемте, приятель, – сказал толстяк, заставляя его встать на ноги. – Сэр Джейкоб хочет с вами побеседовать.– Никуда я не пойду! – воспротивился Редвинтер. – Я ни в чем не виноват! Это Малеверера надо допросить с пристрастием! А я – верный слуга короля и архиепископа Кранмера. Пусти меня немедленно, болван!Он попытался вырваться, но тюремщик отвесил ему хорошую оплеуху, затем схватил за волосы и заглянул прямо в глаза:– Прекрати дурить, приятель! Иначе мы потащим тебя волоком!Редвинтер, оглушенный ударом, сразу притих и позволил вывести себя из камеры. Оказавшись в коридоре, он пришел в себя, ибо до меня донеслись его пронзительные вопли. Судя по всему, тюремщикам все же пришлось тащить его волоком, а он, упираясь скованными ногами, призывал проклятия на голову Малеверера и грозил тюремщикам страшными карами. Я сел на койке, стараясь унять дрожь.«Вскоре они придут за мной», – вертелось у меня в голове.Прошло несколько часов.Снова начался прилив, шлепанье дождя по речной воде стало громче. Прежде мне рассказывали: иногда вода поднимается так высоко, что заливает камеры и заключенные тонут. Впрочем, подобная смерть страшила меня ничуть не больше, чем дыба и прочие орудия пыток. Со странным чувством страха и ожидания я наблюдал, как серые волны плещутся все ближе от зарешеченного окна. Скрежет ключа в замке отвлек меня от этого занятия.«Настал мой черед», – с замиранием сердца понял я.На пороге камеры стоял Барак, за спиной у него маячил молодой тюремщик. Не помня себя от радости, я бросился к Бараку и, потрясая цепями, схватил его за обе руки.– Джек, Джек! Слава богу, вы пришли!Столь бурное выражение чувств заставило моего помощника покраснеть от смущения. При виде моих цепей он покраснел еще сильнее.– Давайте сядем, сэр, – сказал он, осторожно сжав мою руку повыше локтя.Барак помог мне дойти до кровати и обернулся к тюремщику:– У нас есть полчаса, верно, дружище?– Да, – кивнул парень. – За шесть пенсов вы можете болтать с вашим другом полчаса. А если вы принесли ему какой-нибудь гостинец, скажите мне. За это тоже придется заплатить.С этими словами он вышел из камеры, оставив нас вдвоем.Барак опустился на койку Редвинтера. Я заметил, что вид у него усталый. Судя по обеспокоенному выражению его лица, новости, которые он мне принес, были отнюдь не утешительными.– Это койка Редвинтера, – сообщил я с косой усмешкой.– Редвинтера? Неужели вас держат в одной камере с ним?– Да, и признаюсь, соседство не из приятных. Этот человек совершенно обезумел, Джек. Боюсь, со мной произойдет то же самое, если я здесь останусь. Сейчас Редвинтера увели на допрос. Одному богу известно, что ему придется вынести. Что до меня, я особой выносливостью похвастать не могу.– А те, кто ею хвастает, ломаются так же быстро, как и все прочие, – заметил Барак. – По правде говоря, выглядите вы так, словно вас уже пытали! Скажите, что вам принести?– Прежде всего, одеяла и сухую одежду. Без них я совсем пропаду.Я почувствовал, как слова застревают у меня в горле, а к глазам подступают слезы.– И разумеется, какой-нибудь еды. После я вам заплачу.– Можете не волноваться, все будет вам доставлено.– Благодарю вас. Господи боже, Джек, знали бы вы, как я рад вас видеть! Прошу вас, говорите, говорите! Я хочу убедиться, что мир за пределами этой камеры по-прежнему существует. Где вы поселились, у меня?– Где же еще? Я решил, что ваш дом – пока самое подходящее место для всей нашей компании. Тамазин ухаживает за мастером Ренном. Ох, сэр, бедный старикан совсем плох, – в некотором замешательстве сообщил Барак. – Он еле добрался до Канцлер-лейн, и нам пришлось сразу уложить его в постель.– Боюсь, он больше не поднимется, – вздохнул я. – Неужели он прибыл в Лондон лишь для того, чтобы умереть?– Да нет, дело не так плохо, – успокоил меня Барак. – Просто он слишком устал во время путешествия. Отдохнет как следует и еще поднимется на ноги.– Джоан знает, где я?– Мы сочли за благо пока не говорить ей об этом. Сказали, что вас затребовали в Уайтхолл по срочному делу. А нам вы велели до вашего возращения поселиться на Канцлер-лейн и заботиться о мастере Ренне.– Правильно, – кивнул я.Несколько мгновений мы молчали.– Слышите, как шумит дождь? – нарушил я тишину.– Слышу. В Лондоне погода стоит еще более скверная, чем в Йоркшире. Дожди идут вот уже две недели. Помните то место за вашим домом, где прежде был фруктовый сад? Тот, что правление Линкольнс-Инна приказало вырубить. Они вроде хотят построить там новое здание.– Конечно помню.– Так вот, теперь на месте фруктовых деревьев – огромное море грязи. И это море подходит к самым стенам вашего собственного сада. Дальнюю стену, того и гляди, подмоет. Джоан мне показывала.Я не ответил, ибо мысли мои были слишком далеко от проблем, о которых рассказывал Барак.– Вчера и сегодня утром я бегал по городу высунув язык, пытался узнать, какова причина вашего ареста, – сообщил он, немного помолчав. – Встретился со всеми своими прежними приятелями из Уайтхолла, да только ничего не добился. Король уже несколько дней как вернулся, но поселился в Хэмптон-Корте. Вызвал к себе всех своих первейших советников, включая Кранмера. Но чем они там заняты, никто толком не знает.– Возможно, они обеспокоены болезнью принца?– Нет, мальчуган вовсе не так плох, как говорили. Я подумываю о том, чтобы проникнуть в Хэмптон-Корт. А вам что здесь говорят? Должны же они хоть как-то объяснить, почему держат вас в этой дыре.– Говорите тише, – попросил я, наклонившись вперед и бросив выразительный взгляд на дверь. – Мой арест связан с королевой.И я передал ему все, что узнал от сэра Джейкоба.– Дерем, – присвистнул Барак. – Да ведь никто из нас думать не думал, что он тоже…– Если меня будут пытать, я за себя не ручаюсь, Джек, – перебил я. – Редвинтера уже увели на допрос. Когда я услышал скрежет ключа, сразу решил, что настал мой черед. И понял, что сломаюсь, едва увидев дыбу.Сжав зубы, я испустил нечто среднее между вздохом и стоном.– У меня даже было искушение позвать сэра Джейкоба и выложить ему все, как на духу. Рассказать, что у королевы был еще один воздыхатель – Калпепер. А заодно сообщить о Блейбурне. Но я испугался, что подставлю под удар вас с Тамазин.– Ничего не понимаю, – прикусив губу, пробормотал Барак. – С чего они решили, что вы знали о шашнях королевы и Дерема?– Все это происки Рича. Помните, он видел, как мы выходили из шатра королевы? А потом, в Халле, Рич стал свидетелем моего разговора с Деремом. Наверняка этот молодой повеса давно был на подозрении. Может, подозрения эти несправедливы. А может, королева оказалась легкомысленнее, чем мы думали.– И завела себе двух любовников?– Все может быть. Так или иначе, Рич подговорил Малеверера оклеветать меня. И тот сообщил Кранмеру, что я знал о неверности королевы, но по каким-то причинам не сообщил об этом властям.– И все-таки я не могу понять, почему вас бросили в Тауэр. Вас должны были отправить для допроса к Кранмеру, тем более в Йорк вас послал именно он.– Уверен, пытаясь меня оболгать, враги мои не жалели черной краски, – заметил я.В присутствии Барака страхи несколько улеглись, и ко мне даже вернулась способность рассуждать логически.– Все-таки Рич добился своего. Я в Тауэре, деловая моя репутация подорвана, и Городской совет наверняка откажется от тяжбы с Билкнэпом. Мне следовало ожидать чего-то в этом роде. Рич не из тех, кто бросает угрозы на ветер. А судя по зловещим ухмылкам, которыми награждал меня Малеверер, козни против моей скромной персоны они строили вдвоем.– Похоже, вы правы.– Прошу вас, Джек, сходите в Гилдхолл и отыщите там мастера Верви. Он один из адвокатов Городского совета, честный и надежный малый. Выясните, не появлялись ли в совете люди Рича. Если я прав и мой арест подстроен Ричем, посланцы его наверняка донимали Верви настоятельными советами отказаться от тяжбы.– Будет сделано, – кивнул Барак.– А потом постарайтесь сообщить Кранмеру все, что сумеете узнать. Уверен, проникнуть в Хэмптон-Корт для вас пара пустяков. Если нужно, пускайте в ход подкуп. Вам ведь известно, где хранятся мои деньги. Если Кранмер узнает, что стал игрушкой в руках клеветников и интриганов, ему это придется не по душе. Да, и замолвите словечко за Редвинтера. Скажите, что он не вынес ложного обвинения и лишился рассудка.– Да неужели вы хотите помочь этому подонку? – покачал головой Барак. – Пусть посидит.– Я законник, и мой долг помогать всякому, с кем обошлись несправедливо. Даже если этот человек мне глубоко неприятен.– Рад, что обычное занудство вам не изменяет, – улыбнулся мой помощник. – Так же, как и пристрастие к высокопарным словесам.– Как говорится, горбатого могила исправит, – заметил я с горькой ухмылкой.– Значит, вы уверены, что Редвинтер невинен, как ягненок? – счел за благо сменить тему Барак. – Но кто тогда убил Бродерика?– Это мог сделать всякий, кто находился на борту корабля. Одно могу сказать: скорее всего, человек этот был в Хоулме и знал о смерти Дженнет Марлин. Об этом тоже расскажите Кранмеру.– Вы по-прежнему подозреваете Ликона? После того как вас увели, бедняга подошел ко мне и стал рассыпаться в извинениях. Сказал, что очень сожалеет о случившемся. Но он солдат и должен выполнять приказ.– Я на него не в обиде. Но так или иначе, у него была возможность помочь Бродерику расквитаться с жизнью. Конечно, сейчас я все вижу в дурном свете. Порой мне даже кажется, что история с фермой его родителей – выдумка. Хотя не совсем понятно, зачем она ему понадобилась.На несколько мгновений в камере воцарилась тишина. Затем я произнес дрожащим голосом:– Вы моя последняя надежда, Джек. Заклинаю всем святым, помогите мне выбраться отсюда. Я видел, что они сделали с Бернардом Локом. Это развалина, в которой едва теплится жизнь.Я затряс головой, словно отгоняя тягостное воспоминание.– Сегодня утром Лока казнили.Барак поднялся. Теперь, когда он знал, что делать, вид у него был решительный и целеустремленный.– Сейчас двинусь прямиком в Гилдхолл, – заявил он. – А потом прикину, как найти лазейку в Хэмптон-Корт. Есть у меня на примете один человек, которому я давным-давно оказал услугу. Думаю, настало время получить с него долг. А Тамазин тем временем принесет вам одеяла и все прочее. Я оставил ее у ворот Тауэра. Решил, что внутри ей нечего делать.– Конечно. Передайте ей привет от меня.– Она просила передать, что молится за вас.– Поблагодарите ее. Вы были правы, Джек, когда советовали мне не пренебрегать угрозами Рича, – произнес я в некотором замешательстве. – Но я… я прежде всего законник и не мог отказаться от дела, сознавая, что имею все основания его выиграть. В результате я оказался здесь. И все потому, что не внял вашим предостережениям. Так что у вас есть веский повод упрекнуть меня в легкомыслии.– Я не собираюсь вас упрекать. Вы остались верны себе и, значит, поступили правильно.Барак резко сжал мою руку обеими руками.– Тяжело видеть вас здесь, – пробормотал он с внезапным смущением.– Так мы снова друзья?– А как же иначе? Хотя для того, чтобы вернуть мою дружбу, вам не было никакой необходимости попадать в эту каменную нору, – попытался он шуткой скрыть неловкость момента.При этом он так крепко стиснул мою руку, что я невольно поморщился.– Осторожнее, – попросил я. – Наручники такие тесные, что, того и гляди, изотрут мне кожу в кровь.– Простите, – вздохнул он, с отвращением взглянув на железяки.– Вижу, вы все еще хромаете.– Ерунда. Нога почти не болит.– Отправляйтесь в Хэмптон-Корт, Джек. Ради всего святого, поговорите с Кранмером. От этого зависит моя жизнь. ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ Остаток этого томительного дня я то бродил по камере, то лежал на койке, ожидая новостей. Я понимал, что Бараку требуется время, дабы выполнить поручения, которые я ему дал, и все же с надеждой прислушивался ко всякому шороху, доносившемуся из коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96