– Вы прекрасно осведомлены, – с непроницаемым лицом кивнул я.– Но как такое могло произойти?– Об этом я не имею права говорить, – холодно ответил я.– О, я вижу, вы любите напускать на себя таинственность, – заявила мистрис Марлин и повернулась к своей спутнице: – Идемте, Тамазин. Нам необходимо проверить, все ли в порядке в кухне королевы.Тамазин на прощание одарила нас улыбкой, задержавшись взглядом на Бараке.– И у короля, и у королевы будут в аббатском доме свои собственные кухни, – с гордостью сообщила она. – Я уже говорила вам, мы помогаем их устроить.– Идемте же, Тамазин! – скомандовала мистрис Марлин и удалилась, громко шурша юбками.В ее осанке и походке чувствовалась странная напряженность, словно вместо спинного хребта у нее была негнущаяся палка.«Если жених этой леди действительно в Тауэре, у нее есть веские основания для тревоги», – подумал я.– Сегодня вечером вы будете обедать в трапезной? – осведомилась Тамазин, быстро повернувшись к Бараку.– Насчет обеда мне ничего не известно, мистрис. Откровенно говоря, сегодня мы до сих пор не выбрали времени позавтракать.– Но для того, чтобы обедать в трапезной, нужны особые значки. Вы уже получили их?– Пока что нет, – ответил я.– Я вам их принесу.– Торопиться нет нужды, – заметил я. – Сегодня у нас много дел, так что обедать придется поздно.– Но часов в шесть вы, я надеюсь, освободитесь?– Несомненно, – поспешно заявил Барак. – Давайте встретимся ровно в шесть.Тамазин сделала нам реверанс и поспешила за своей госпожой. Вскоре они скрылись в дверях дома.– Скромность явно не относится к числу достоинств этой молодой особы, – изрек я, осуждающе покачав головой.– А госпожа, как видно, не дает ей спуску. Сразу видно, страшная зануда.– Похоже, так оно и есть. Поэтому юная Тамазин пользуется любой возможностью, чтобы урвать глоток свободы. И откровенно дает понять, что положила на вас глаз.– Против этого я ничуть не возражаю, – с самодовольной улыбкой заявил Барак. – Да и никто не стал бы возражать, правда?– Идемте, – распорядился я. – Попробуем найти в этом столпотворении человека, с которым можно отправить записку Ренну.Мы обратились за помощью к караульному, и он указал нам на большую палатку, в которую постоянно вбегали и выбегали мальчики-посыльные. Чиновник, ответственный за рассылку писем и сообщений, не хотел отправлять записку Ренну, как видно, сочтя его слишком мелкой сошкой. Однако упоминание имени Малеверера оказало должное действие, и посыльный, схватив листок, на котором я нацарапал несколько строк, отправился к старому законнику.Мы с Бараком надели плащи и направились к воротам. Люди по-прежнему сновали туда-сюда под навесной башней. Один из часовых преградил путь диковинного вида супружеской парочке, которая прибыла в аббатство на запыленной телеге, крытой мешковиной. На обоих супругах были широкие блузы весьма причудливого фасона, усеянные зелеными квадратами разной величины.– Мы привезли овес! – заявил мужчина с сильным шотландским акцентом. – Мы сами слышали, здесь готовы скупить все съестные припасы!– Во время королевского визита шотландцам запрещен въезд в город! – непререкаемым тоном заявил часовой. – Так что поворачивайте прочь, пентюхи деревенские!– Но мы приехали из самого Джедбурга! И у нас с собой весь урожай этого года.– Королевские лошади не желают жрать шотландский овес! Сказано тебе, поворачивайся и проваливай отсюда прочь, пока цел!Шотландцы понуро взгромоздились на свою телегу. Часовой, судя по акценту местный уроженец, весело подмигнул нам.– За этими варварами нужен глаз да глаз, – изрек он, весьма довольный своей бдительностью.Я вспомнил, что не далее как вчера брат Кимбер сказал в точности то же самое о жителях северных графств.Мы вышли в город. Ратуша находилась всего в нескольких улицах от аббатства, на площади неподалеку от еще одного упраздненного монастыря, ныне пребывающего в полном запустении.«Совсем недавно в этом городе было полно монахов и священников, – мысленно отметил я. – В ратуше царила такая же суета, как и в королевском особняке, людской поток в дверях не иссякал ни на мгновение».Здание показалось мне весьма внушительным, хотя размерами, бесспорно, значительно уступало лондонской ратуше. Я спросил у часового, стоявшего в дверях, как отыскать городского коронера.– Его здесь нет, сэр, – ответил солдат, бросив на меня любопытный взгляд. – Но вы можете поговорить с мировым судьей Танкердом.Он пропустил нас внутрь, в просторный холл с великолепным расписным потолком. Множество чиновников и купцов стояли здесь, обсуждая свои дела, клерки с озабоченными лицами сновали взад-вперед. Остановив одного из них, я спросил, где находится контора мирового судьи.– Сейчас у него встреча с мэром, – сказал клерк. – Вряд ли он вас примет, сэр.– Я выполняю распоряжение сэра Уильяма Малеверера.И снова упоминание этого имени оказало немедленное действие.– Тогда я сам провожу вас, сэр.Вслед за клерком мы прошли в богато отделанную комнату, из окон которой открывался превосходный вид на реку. Два чиновника, стоя у стола, сосредоточенно считали золотые монеты, складывая их в стопки. Взглянув на крепкую приземистую фигуру одного из них, я сразу узнал мэра, которого видел на улице накануне.– На сбор денег было потрачено столько усилий, а результат оказался не таким уж впечатляющим, – сердито заметил он. – Наверняка все в городе думают, что у нас здесь золотые горы.– Хорошо, что нам удалось собрать хоть столько, – заметил второй, облаченный в мантию стряпчего. – По-моему, эта золотая чаша превосходна.Он был моложе своего собеседника, худое лицо казалось серьезным и озабоченным.– Да, но монет не хватит, чтобы ее наполнить, – процедил мэр.Тут он заметил наше появление, и лицо его исказила злобная гримаса.– Господи боже, Освальдкирк, что вы себе позволяете?– Господин мэр, эти джентльмены явились сюда по поручению сэра Уильяма Малеверера, – пробормотал клерк, поклонившись почти до земли.Мэр испустил тяжкий вздох, сделал клерку знак уйти и устремил на меня взгляд своих выпученных глаз.– Чем я могу служить сэру Уильяму, сэр?Он с раздражением указал на заваленный золотыми монетами стол.– Мы с рикордером заняты чрезвычайно важным делом. Готовим дар, который будет преподнесен королю в пятницу.Я представился и объяснил, что мне поручено расследование гибели стекольщика, которая произошла при неясных обстоятельствах.– Мне позволено действовать по собственному усмотрению, однако я считаю нужным сообщить о случившееся коронеру Йорка. Возможно, он окажет мне какую-либо помощь, – добавил я с надеждой.– Я знал Питера Олдройда, – нахмурившись, произнес мэр. – Два года назад он возглавлял гильдию стекольщиков. Разумеется, городские власти примут участие в расследовании.– Если смерть произошла во владениях короля, расследование находится в ведении королевского коронера, – подал голос второй чиновник. – Уильям Танкерд, рикордер, – представился он, протянув мне руку.При этом по губам его скользнула улыбка, но взгляд оставался холодным и настороженным.– Мэтью Шардлейк, стряпчий из Лондона, – представился я.– Господи боже, видно, я уже не имею никакой власти в своем городе, – с обидой проворчал мэр.Он сокрушенно вздохнул и махнул рукой в нашу сторону.– Уведите отсюда джентльменов, Танкерд. Посторонним не следует находиться рядом с этим золотом. Сообщите им все, что их интересует, и возвращайтесь. Надеюсь, вы не заставите ждать себя слишком долго.– Вы должны извинить неучтивость мэра Холла, – произнес мировой судья, когда мы оказались за пределами комнаты. – Сейчас у нас столько хлопот, что мэру не до любезностей. С горожанами просто беда. Представьте себе, несмотря на все наши запреты, они по-прежнему выливают помои прямо на улицы и не желают убирать мусорные кучи.– Мне очень жаль, сэр, что мы отвлекаем вас от дел. Но если вы сообщите, где найти коронера…– Боюсь, господина Сайкса сегодня нет в городе, – покачал головой мировой судья. – Он уехал в Эйнсти, дабы провести там дознание.– Но может, вам известно, где жил мастер Олдройд? Необходимо сообщить о несчастье его семье.– Все городские стекольщики живут на Стоунгейт. Это неподалеку отсюда. Улица начинается за церковью Святой Елены. А Олдройд, если память мне не изменяет, жил сразу за церковным кладбищем.– Благодарю вас, сэр. Мы безотлагательно отправимся туда.Рикордер кивнул.– Будьте осторожны, – предостерег он, метнув в меня внимательный взгляд. – После упразднения монастырей многие стекольщики лишились работы. И они не слишком расположены к жителям южных графств.Выйдя из ратуши, я увидел на другой стороне площади старинную церковь, украшенную прекрасными витражными окнами. Прохожий подтвердил, что узкая улочка, которая начиналась сразу за церковью, носит название Стоунгейт. С одной ее стороны тянулась ограда церковного кладбища, с другой – ряд высоких домов, верхние этажи которых выступали далеко вперед, закрывая тусклое серое небо. Многие дома были украшены вывесками с изображениями застекленных окон; из мастерских доносились стук и звон. Наконец кладбище кончилось.– Наш стекольщик жил где-то здесь, – сказал Барак.Я остановил прохожего, мужчину средних лет с квадратным лицом и темными волосами, выбивавшимися из-под белой шапки, и спросил, не знает ли он, где дом мастера Олдройда.– А зачем он вам сдался? – осведомился прохожий, смерив меня весьма неприветливым взглядом.Я заметил, что руки его, как и руки Олдройда, сплошь покрыты мелкими шрамами.– Мы из аббатства Святой Марии, – сообщил я. – Сожалею, но с мастером Олдройдом произошло несчастье.– Несчастье? С Питером?В голосе прохожего послышались тревожные нотки.– Вы были с ним знакомы, сэр?– Еще бы нет! Мы ведь состоим в одной гильдии. К тому же мы с Питером старые приятели. Так что с ним случилось, господин законник?– Он упал с лестницы, когда доставал стекла из церковных окон. Это произошло рано утром. Увы, он мертв.– Питер упал с лестницы? – нахмурившись, переспросил стекольщик.– Обстоятельства его смерти не вполне ясны. Королевский коронер уполномочил нас расследовать это дело. Если вы знали покойного, мастер…– Ральф Дайк. Я стекольщик, как и Питер. Он был славным парнем.– Возможно, вы не откажетесь рассказать нам о мастере Олдройде. Кстати, у него была семья?– Нет, – покачал головой стекольщик. – Его жена и трое ребятишек умерли во время чумы тридцать восьмого года, упокой Господи их души. – Он осенил себя крестом. – Так что у Питера был только подмастерье.«Что ж, по крайней мере, мне не придется сообщать печальное известие несчастной женщине и детям», – с облегчением подумал я.– Вон он, дом Питера, – сообщил мастер Дайк, махнув рукой. – А я должен идти. Мне нужно сообщить гильдии о смерти Питера.С этими словами он повернулся и торопливо зашагал по улице.Дом, на который указал нам мастер Дайк, явно знавал лучшие времена. Штукатурка, покрывавшая стены, во многих местах облупилась и потрескалась, входную дверь необходимо было покрасить. Я постучал и, не дождавшись ответа, достал из кармана ключ и вставил его в замок. Тут Барак толкнул меня, указав на окна дома напротив. Там мелькнуло и сразу же исчезло женское лицо. Я распахнул дверь.Расположением комнат жилище стекольщика напоминало дом стряпчего Ренна, но гостиная с очагом посредине была значительно меньше. В центре почерневшего потолка зияло отверстие для дыма, на решетке очага сохранился пепел. Мебель была добротной, но простой и бедной, на буфете красовалось несколько оловянных тарелок.– Эй, есть здесь кто-нибудь? – во весь голос крикнул я.Ответа не последовало.– Странно, – заметил Барак. – У него должна быть служанка. И куда запропастился подмастерье?Я вышел в коридор, где увидел несколько дверей и лестницу, ведущую на второй этаж. Открыв первую дверь, я оказался в кухне. Плита была еще теплой: судя по всему, кто-то занимался стряпней совсем недавно. Но в доме царила полная тишина, нарушаемая лишь звуками, которые долетали с улицы.Следующая дверь вела в закрытый внутренний двор, где под навесом стоял плавильный горн. У стены были сложены разноцветные оконные стекла, по большей части потрескавшиеся. Воспоминание о залитых кровью острых осколках, невольно пришедшее мне на ум, заставило меня вздрогнуть. Осмотрев стекла, я заметил, что Олдройд отобрал несколько расписных фрагментов, как видно, намереваясь их использовать. На куске грубой ткани были разложены осколки с изображениями птиц, животных и мистических чудовищ. Картин на религиозные сюжеты среди них не оказалось.– Помните, он говорил нам, что пустит в дело витражи, вынутые из церковных окон? – произнес Барак, стоявший у меня за спиной.Я нагнулся, чтобы получше рассмотреть расписные стекла. Некоторые из них были очень красивы и, судя по всему, сделаны несколько столетий назад.«Вряд ли Олдройд разжился ими в аббатстве Святой Марии», – отметил я про себя.Барак приблизился к горну. Рядом стояла большая рама, наполненная осколками витражного окна, некогда изображавшего монахов на молитве. Вне всякого сомнения, стекла предназначались для переплавки.– Холодный, – сообщил Барак, дотронувшись до горна.– Давайте посмотрим, что наверху, – предложил я.Мы поднялись по лестнице и оказались в тесном коридорчике, в который выходили две двери. Одна из них вела в спальню, всю обстановку которой составляли низкая кровать с соломенным тюфяком и открытый сундук, в котором хранилась одежда.– Похоже, это комната подмастерья, – предположил я, взглянув на лежавший сверху поношенный голубой плащ.– Отдельная комната – не слишком ли большая роскошь для ученика стекольщика? – усмехнулся Барак.– Дом был слишком велик для бедняги Олдройда, – пояснил я. – Ведь он лишился семьи во время чумного мора.Следующая дверь вела в комнату хозяина. Стены здесь были обиты тканью в зеленую и желтую полоску, на кровати лежала хорошая перина. Открыв один из двух добротных резных сундуков, я обнаружил аккуратно сложенную одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96