Шпиль собора тонул в серой дымке, сочившейся мелким дождем. Минувшим вечером я попытался увидеться с Малеверером, однако меня не допустили к нему, сообщив, что он занят. Ночь я провел почти без сна. Едва рассвело, мы с Бараком поднялись и вышли во двор. Уходя, я запер дверь своей каморки. После первого покушения я всегда запирался на ночь и не оставлял дверь открытой в свое отсутствие.Два огромных медведя мирно спали в своих железных клетках. Сегодня им предстояло сразиться с разъяренными мастифами, дабы доставить развлечение королю и его приближенным.Мы обогнули церковь. Взглянув на деревья, я заметил, что листьев на них почти не осталось: осень давала знать о своем приближении. Две шустрые белки рыжими искрами носились по ветвям.По навесным дорожкам вдоль стен аббатства без устали расхаживали солдаты, вооруженные мечами и ружьями; лишь стражникам разрешалось носить оружие в королевской резиденции. Высшие чиновники тщательно следили за тем, чтобы никто не нарушал этого распоряжения. Мы с Бараком решили, что это нам на руку, – по крайней мере, я могу не опасаться удара мечом. Наш неведомый враг, кем бы он ни был, более всего боится быть узнанным. Судя по всему, вчера, увидев нас в лагере, он долгое время следовал за нами на почтительном расстоянии, выжидая подходящий момент. И когда этот момент настал, не замедлил им воспользоваться.– Вы уверены, что сегодня мне не стоит вас сопровождать? – уже в который раз спросил Барак.– В этом нет нужды. Поговорив с Малеверером, я направлюсь прямиком к мастеру Ренну, а после вернусь в свою каморку. При свете дня мне ничего не угрожает, к тому же я намерен избегать безлюдных мест. Так что вы можете спокойно развлекаться.– Тогда я отправлюсь на охоту. Один из клерков одолжил мне ястреба-тетеревятника. Конечно, птица не бог весть какая. Судя по всему, приручили ее всего несколько недель назад. Но это лучше, чем ничего.– Прошу вас, не забывайте об осмотрительности.Барак направился к воротам аббатства, а я – к дверям королевского особняка. У крыльца выстроились в ряд стражники. Подняв глаза вверх, на окна королевской спальни, я увидел, что они закрыты ставнями.«Любопытно, разделяет ли королева ложе со своим супругом?» – пронеслось у меня в голове. Воспоминание о гнилостном запахе, исходившем от больной ноги монарха, заставило меня содрогнуться.Я предъявил караульному свои документы, и тот провел меня в кабинет сэра Уильяма. Несмотря на ранний час, Малеверер уже поднялся и, сидя за столом, по обыкновению читал какие-то бумаги. Вид у него был утомленный, под глазами залегли темные круги. Мысленно я не мог не признать, что человек этот не дает себе никаких поблажек.– Что еще случилось? – проворчал он, устремив на меня неприязненный взгляд. – Вот уж не ожидал с утра пораньше увидеть вашу кислую физиономию.– Минувшим вечером меня вновь пытались убить, сэр Уильям. Я решил, что должен поставить вас в известность.Сообщение это не могло не заинтересовать Малеверера. Он внимательно выслушал мой рассказ и задумчиво нахмурился, буравя меня взглядом.– А может, это был всего лишь несчастный случай? – процедил он. – Возможно, поваренок выпустил железный прут из рук, а когда тот едва вас не прикончил, повалился на землю и стал изображать из себя умирающего. Эти пройдохи хитры, как кошки, и готовы на любую каверзу, чтобы избежать наказания.– У мальчика вся голова была в крови, – возразил я. – К тому же железный прут в меня метнула явно не детская рука. И конечно, это не могло произойти по неосторожности.Я невольно вздрогнул, вспомнив, как смертоносный вертел пролетел совсем близко от моей головы.Некоторое время Малеверер хранил молчание, потом произнес негромко и размеренно:– Мы много размышляли о том, кто именно мог похитить бумаги. Вне всякого сомнения, это дело рук заговорщиков, которым удалось ускользнуть от возмездия. Ныне некоторые из них скрываются среди болот, другие нашли прибежище в Шотландии. Но несомненно, среди них есть и такие, что обитают в Лондоне, выдавая себя за верных слуг короля. Кто-то из них мог принять участие в путешествии. Однако после похищения никто из сопровождающих короля не покинул Йорк. Возможно, злоумышленник передал бумаги своим сообщникам, а сам остался здесь. Ему необходимо покончить с вами – единственным человеком, который успел ознакомиться с содержимым шкатулки. По крайней мере, заговорщики убеждены, что вы это сделали, – нахмурившись, поправился Малеверер. – Возможно, они полагают, что вы не сочли нужным сообщить мне о результатах своих изысканий, – мрачно заключил он.– Возможно, – кивнул я.– Я безотлагательно сообщу Тайному совету об очередном покушении на вас.– Сэр Уильям, быть может, учитывая все обстоятельства, мне будет позволено вернуться в Лондон? – нерешительно спросил я.– Об этом нечего и думать, мастер Шардлейк, – отрезал Малеверер. – Вы будете приманкой, на которую мы, вполне вероятно, сумеем выманить преступника.– И, вполне вероятно, подобная игра будет стоить мне жизни, – с горечью заметил я.– Соблюдайте осторожность – и останетесь живы, – равнодушно пожал плечами Малеверер. – В конце концов, именно вы упустили документы и заслуживаете наказания. А о том, чтобы вернуться в Лондон, больше и речи не заводите.Он насмешливо уставился на меня; на губах его играла презрительная улыбка, толстые волосатые пальцы беспрестанно теребили конец бороды.– Мне остается лишь повиноваться, сэр Уильям, – произнес я подчеркнуто невозмутимым тоном. – Сегодня я намерен посетить мастера Ренна. Насколько мне известно, он серьезно захворал. Возможно, он не сможет присутствовать на судебном слушании прошений. На этот случай необходимо сделать некоторые приготовления.– Я говорил, что Ренн слишком стар для столь ответственного поручения, – проворчал Малеверер. – Если выяснится, что он и в самом деле не в состоянии присутствовать на слушании, пришлите мне записку. Нам придется искать ему замену. Вы для такого дела не годитесь, – изрек он, и губы его вновь тронула издевательская улыбка. – Здесь необходим человек, обладающий представительной внешностью и незапятнанной репутацией.Я счел за благо промолчать и, поклонившись, вышел вон. Спускаясь по лестнице, я думал о том, что спасение моей собственной жизни всецело предоставлено мне самому. С этого дня буду носить на поясе кинжал, решил я; придется пренебречь королевским распоряжением.Шагая к кафедральному собору, я увидел на улицах множество работников в ливреях с городскими гербами, посыпавших мостовые песком и золой. Очевидно, король вновь собирался удостоить город своим посещением; предстояли новые церемонии и развлечения. Я окинул взглядом низенькие домики, теснившиеся вдоль Питергейта, и вновь подумал о том, что распоряжение городских властей, на время королевского визита запрещающее жителям Йорка выбрасывать мусор в реку, чревато для горожан весьма ощутимыми неудобствами. Страшно представить, что творится сейчас на задних дворах. Что ж, картина весьма символичная, решил я. Снаружи все блестит и сверкает, а на задворках смердят груды нечистот.Войдя в квартал, прилегающий к кафедральному собору, я постучал в двери мастера Ренна. На лице старой служанки, открывшей мне дверь, застыло выражение беспокойства.– Доброе утро, Меджи, – приветствовал ее я. – Как себя чувствует мастер Ренн? Я слышал, он захворал.– Сегодня мастер никак не может работать, – с сокрушенным вздохом сообщила служанка. – Он не вставал с постели. Сейчас у него лекарь.– Я пришел не работать. Мне лишь хочется его навестить.– Входите, сударь, – после недолгого колебания разрешила она. – Я пойду спрошу, сможет ли мастер Ренн вас принять.Меджи провела меня в гостиную. Огонь в очаге не горел; сокол, спрятав голову под крыло, дремал на своей жердочке. При виде птицы я сразу вспомнил о Бараке и Тамазин, которые сейчас развлекаются соколиной охотой. Хотя я и храбрился перед Бараком, в аббатстве я чувствовал себя до крайности неуютно, но здесь, в доме Ренна, можно было забыть об угрожавшей мне опасности.Я подошел к книгам, которые по-прежнему громоздились на полу пыльными стопками. Неплохо бы отыскать карту Кента, пришло мне в голову. Тогда я мог бы убедиться, что деревня Брейбурн действительно существует. Я сам не знал, зачем мне подобное подтверждение, однако моя решимость распутать клубок загадок росла с каждой минутой. Как видно, подобным способом я старался оправиться от стыда и унижения, которые пережил в Фулфорде.Вернулась Меджи и сообщила, что мастер Ренн просит меня к себе. Вслед за служанкой я прошел в маленькую, но хорошо обставленную спальню. Джайлс лежал на пышной пуховой перине. Перемены, произошедшие с ним всего за один день, поразили меня; лицо его, до невероятности бледное, так осунулось, что казалось ссохшимся. К своему удивлению, я увидел в комнате доктора Гибсона, который о чем-то оживленно беседовал с пациентом.– Доброе утро, мастер Шардлейк, – расплылся в улыбке доктор.– Доктор Гибсон уже рассказал мне, что знаком с вами, – произнес Джайлс, протягивая мне руку. – Однако он молчит о том, при каких обстоятельствах произошло ваше знакомство. Что ж, умение хранить тайны является добродетелью не только стряпчих, но и медиков. Надеюсь лишь, что у вас не было необходимости обращаться к услугам доктора в качестве больного?Я крепко пожал руку старика, радуясь тому, что голос его не утратил прежней бодрости и звучности.– Нет, я вполне здоров. А вот вы…– О, вчера, признаюсь, я чувствовал себя прескверно. Но, к счастью, сегодня дела мои пошли на поправку. Уверен, к понедельнику я буду на ногах. Ведь именно на этот день назначено первое слушание прошений.– Я должен вас оставить, джентльмены, – поднялся со своего места доктор Гибсон. – Мастер Ренн, я объясню вашей экономке, как готовить порошок.С этими словами он вышел из комнаты.– Садитесь поближе, Мэтью, – попросил Джайлс.Я подвинул стул к его кровати. Он пристально посмотрел на меня и испустил тяжкий вздох.– Я понимаю, что слова, которые произнес вчера король, причинили вам боль. Поверьте, я горько сожалею о том, что невольно стал участником его жестокой шутки.– Признаюсь, за свою жизнь мне множество раз доводилось выдерживать подобные шутки, – усмехнулся я. – Хотя, конечно, никогда прежде скромная моя персона не являлась мишенью королевского остроумия, да еще при подобном стечении народа. Но довольно обо мне, сэр. Я слышал, вы почувствовали себя плохо сразу после завершения церемонии?– Да. Такого жестокого приступа у меня еще не было. А ведь с утра я был бодр и свеж. До того самого момента, как король посмотрел мне прямо в глаза и заговорил со мной. Тогда…Ренн внезапно осекся.– Что тогда?– Вы сочтете меня выжившим из ума дураком.– Отнюдь.– Мои ощущения в эту минуту трудно описать. Сердце вдруг сжалось от ужаса. На несколько мгновений я словно забыл, кто я и что здесь делаю. Когда король отвернулся, я с трудом сделал несколько шагов и, оказавшись в толпе, едва не лишился сознания. К счастью, среди участников церемонии было много моих добрых знакомых. Они доставили меня домой, не привлекая особого внимания к моему плачевному состоянию.Ренн протянул руку к кружке, стоявшей у изголовья, и сделал большой глоток. Я ощутил запах эля с пряностями.– Впечатление было такое, словно взгляд короля вытянул из меня все силы, – покачав головой, пробормотал Ренн.– Меня его глаза тоже поразили. Своей беспощадностью.Ренн засмеялся, но смех его прозвучал несколько нарочито, словно он хотел скрыть обуревавший его страх.– Знаете, после встречи с королем на память мне пришла старая легенда, которая во времена восстания передавалась из уст в уста, – произнес он.– Легенда о короле-еретике?– Да, именно она. – Ренн удивленно вскинул бровь. – Вам она тоже известна?– Мне доводилось ее слышать.– Конечно, подобные разговоры не доведут нас до добра, да и припоминать глупые небылицы совершенно ни к чему. Причины моего приступа очевидны. Я слишком много работал и во время церемонии изрядно переволновался. Знаете, мне давно уже хотелось увидеть короля собственными глазами. И мое желание исполнилось. – Он задумчиво покачал головой. – А королева, она же совсем девочка.– Откровенно говоря, мне очень ее жаль.– Свежа как наливное яблочко. Но королевской стати пока нет в помине.– Это появится со временем. В ней ведь течет кровь Говардов.– Да, Говардов. Надо сказать, род этот кичится своей древностью, не имея на то никаких оснований. – Ренн снова испустил вздох. – Все эти разговоры о божественном происхождении королевской власти настраивают умы на слишком возвышенный лад. Неудивительно, что, увидев помазанника Божьего воочию, испытываешь нечто вроде… разочарования.– Да, реальность оказывается довольно неприглядной. Король уродлив телесно и душевно.– Но королевская власть – залог благополучия нашей страны, – изрек Ренн, не сводя с меня внимательного взгляда. – Не будь ее, Англия погрузилась бы в пучину кровавого хаоса.– Жители Йорка уже пытались свергнуть королевскую власть, причем два раза. Пять лет назад и минувшей весной.– Да, здесь у нас была великая смута. Скажите, а какое настроение царит в городе? Как горожане встречают короля?– По словам Барака, приветственные возгласы звучат без особого воодушевления.– Когда в Йорк приезжал Ричард Третий, все было совершенно иначе.– Ричард, прозванный Горбуном, – задумчиво пробормотал я. – С ним у меня тоже связаны кое-какие воспоминания…– Какие же?– Помню, давным-давно, в детстве, я как-то играл в гостиной. А отец и его друзья сидели за столом и о чем-то беседовали. Один из них упомянул о каком-то событии, произошедшем во времена Ричарда. И, забыв о моем присутствии, назвал короля Ричардом Горбуном. Взгляд, который украдкой бросил на меня отец, навсегда останется в моей памяти. В нем было столько жалости, в этом взгляде. И столько горечи.– Вижу, в жизни вам пришлось пережить немало тяжелых минут, – сочувственно произнес Ренн.– Тяжелые минуты выпадают на долю каждого, – пожал плечами я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96