Итак, стекольщик Олдройд погибает, упав с лестницы. Кто находился поблизости от места преступления? Во-первых, Крейк.– Если на то пошло, Тамазин тоже была неподалеку, – с нарочитым смехом заявил Барак.– Да, по ее словам, она ожидала мистрис Марлин. Которая, кстати, на место не явилась, – добавил я, бросив на Барака многозначительный взгляд. – Запомним это обстоятельство.– В то утро стоял жуткий туман, не позволявший ничего разглядеть толком, – припомнил Барак. – Кто угодно мог незаметно подойти к церкви и столкнуть стекольщика с лестницы.– Да, кто угодно. Крейк, леди Рочфорд, даже молодой Ликон, который оказался на месте гибели стекольщика подозрительно быстро.– И кто же из них, по-вашему, запер нас в ризнице? – вопросил Барак, в досаде вздымая ногой ворох листвы.– Если бы я это знал, не было бы нужды ломать наши бедные головы. Все, что мне удалось разглядеть, – край черного плаща или мантии. А еще мы можем с уверенностью сказать, что преступник быстр на ноги.– Опасность всякому придаст проворства, – усмехнулся Барак.– Перейдем к другому неприятному событию. К похищению документов, во время которого я едва не расстался со своей бренной жизнью.– И снова круг подозреваемых слишком широк. Всякий, кто свободно владеет собственными ногами, мог пробраться в королевский особняк, огреть вас по голове и утащить документы.– Да, но не всякий знал, что шкатулка там находится. Припомним, кто видел, как мы принесли ее. Снова старина Крейк. Затем Дженнет Марлин.– И наша добрая знакомая леди Рочфорд. И сержант Ликон. А также с полсотни людей, которые толкались во дворе аббатства.– Вы правы. Ликон, например, все время оказывается поблизости от места событий. И мы обращаем на него внимание, ибо хорошо его знаем. Но, помимо него, нас наверняка видело с полдюжины солдат, которых мы попросту не заметили. Для нас они всего лишь безликие фигуры в красных мундирах.– То же самое можно сказать и о пресловутом Крейке. Ведь он – единственный здешний чиновник, с которым мы хорошо знакомы. Кстати, перечисляя тех, кто видел шкатулку, вы кое-кого забыли.– Кого же?– Мастера Ренна.– Джайлса? – нахмурившись, переспросил я. – Но его не было в аббатстве в то утро, когда убили Олдройда.– Почему вы так уверены? Он имеет допуск в аббатство. Никто не обратил бы внимания на еще одного законника в черной мантии, их здесь и так полным-полно. Так что старикан вполне мог явиться сюда с утра пораньше и прикончить Олдройда. Сэр, я знаю, вы с ним подружились, и сам питаю к нему симпатию. В этом городишке не так много приятных людей, а он – один из них. Но, надо признать, у нас есть все основания включить мастера Ренна в число подозреваемых. Он имеет связи в городе, он знал Олдройда, и он мог беспрепятственно пройти в аббатство.– Да, но зачем ему убивать? Вспомните о его неизлечимом недуге. Жизнь мастера Ренна стремительно катится к концу. И у него осталось единственное желание – отыскать племянника и примириться с ним.– Согласен, он мало похож на убийцу.– Тем не менее вы были правы, когда сказали, что мы никого не должны исключать из круга подозреваемых. В том числе и мастера Ренна.Мысль о том, что неведомый племянник Джайлса может быть связан с заговорщиками, заставила меня нахмуриться.– Вы хорошо помните времена «Благодатного паломничества»? – обратился я к Бараку.– А как же иначе. В ту пору лорд Кромвель приказал мне и другим осведомителям выяснить, пользуются ли мятежники сочувствием среди жителей Лондона. Выяснилось, сочувствие это куда сильнее, чем он ожидал, – заметил Джек, внимательно поглядев на меня.– По слухам, особенно сильно сочувствовали мятежу законники, практикующие в Грейс-Инне, – подхватил я. – Там всегда было много уроженцев северных графств. Роберт Эск принадлежал именно к этой корпорации.– Я знаю.– Жених Дженнет Марлин тоже практиковал в Грейс-Инне. Сейчас он в Тауэре. Надеюсь, племянника Джайлса, его собрата по корпорации, миновала подобная участь.Я испустил тяжкий вздох.– Простите, я отвлекся. Перейдем к следующему – второй попытке меня убить. Как вы помните, она состоялась поздно вечером, в лагере для прислуги.– Господи боже, там толклись толпы народу, – усмехнулся Барак. – Начнем с Калпепера и Дерема. Этот хлюст Дерем нас видел и не преминул нагрубить.– Да, по своему обыкновению. Кстати, этот наглый юнец, секретарь королевы, вполне может быть связан с весенним заговором. В день убийства Олдройда он находился в Йорке. Помните, мы видели его около таверны? Он прибыл в город с первой партией придворных. Вне всякого сомнения, у нас есть все основания включить его в число подозреваемых.– Сержант Ликон тоже был в лагере, – припомнил Барак. – И Редвинтер, который имеет на вас здоровенный зуб.– Редвинтер тут ни при чем, – возразил я. – Уверен, он сохраняет лояльность архиепископу Кранмеру. И, узнай он что-нибудь о заговоре, сразу сообщил бы Малевереру или самому архиепископу.Я задумчиво потер подбородок.– Крейка мы в лагере не заметили. Но я говорил с ним как раз перед тем, как туда пойти, и сообщил о своем намерении. Кстати, мы давно уже собираемся заглянуть в подозрительную таверну, в которой вы его видели. Почему бы не сделать это сегодня вечером?– Думаю, мне лучше пойти туда одному, – покачал головой Барак.– Нет, я составлю вам компанию. Во-первых, мне ни к чему сидеть сложа руки, это лишь усугубит мое дурное расположение духа…Я осекся, охваченный внезапной догадкой.– Слушайте, Джек, у меня сейчас мелькнула любопытная мысль. Что, если второе покушение на мою драгоценную особу не имело никакого отношения к первому?– Как это? – изумился Барак.– Возможно, Рич решил прихлопнуть надоедливую муху, – пояснил я. – Он решил, что, если я буду убит, смерть мою неминуемо свяжут с похищенными бумагами. Впрочем, я далеко в этом не уверен. Для того чтобы подстроить убийство, требуется немало хлопот. Да и риск нельзя сбрасывать со счетов. Конечно, я имел неосторожность досадить Ричу, проявив в деле Билкнэпа столь неудобное для него упорство. Но все же не до такой степени…– Вы досадили ему в крайней степени, – серьезно глядя на меня, перебил Барак. – А Рич из тех, кто пойдет на все, лишь бы убрать со своего пути любое препятствие. Но все же я не думаю, что он решил от вас избавиться подобным способом. По-моему, подкупить судью проще и безопаснее, чем убивать излишне упорного стряпчего.– Вы правы, – кивнул я. – Господи боже, мы совсем запутались! Верно говорят: быть охотником куда проще, чем добычей.– Вы ничего не сказали об акте, который обнаружили в библиотеке Ренна. Разве он не помогает что-нибудь прояснить?– Нет, он лишь сильнее все запутывает. Но больше всего меня тревожит тайна, в которую вы с Тамазин невольно проникли минувшей ночью. Я все-таки думаю, нам стоит рассказать обо всем Малевереру.– Но вы сами сказали: доказательств у нас нет, – возразил Барак. – Если леди Рочфорд, Калпепер и королева будут все отрицать, мы не сумеем уличить их во лжи. В результате нас объявят клеветниками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да и к Малевереру у меня нет никакого доверия. Он из тех, кто соврет – не дорого возьмет. Вспомните, как он не моргнув глазом объявил подделкой акт, который оказался самым что ни на есть подлинным. Может, вам стоит написать Кранмеру, объяснить, что случилось, и попросить дальнейших распоряжений.– Вы забыли о том, что все письма, отсылаемые из Йорка, просматриваются. И в любом случае ответ пришел бы дней через десять, не раньше. Пока что я не вижу выхода, – сокрушенно покачал я головой, – и никому здесь не доверяю. Разумеется, кроме вас.Барак в ответ лишь испустил тяжкий вздох. Несколько минут мы подавленно молчали.– Мне бы надо увидеться с Тамазин, – сказал наконец мой помощник. – Если не возражаете, я пойду.– Да, конечно.– Она сама не своя от страха.– Это вполне понятно.– Давайте я провожу вас в комнаты.У крыльца бывшего монастырского лазарета мы договорились, что Барак вернется в девять и мы отправимся в таверну.Я вошел в свою каморку и запер дверь на замок. Растянувшись на кровати, я с грустью подумал о том, что доставляю всем одни лишь беды: Барак из-за меня покинул Лондон и отправился в чреватое опасностями путешествие; семья сержанта Ликона по моей милости лишилась своего клочка земли; Бродерика я спас, дабы доставить его в руки палачей. Перед мысленным моим взором вновь возникло лицо короля, на губах которого играла жестокая улыбка. Я затряс головой, отгоняя неприятное видение. В том, что воспоминания о встрече с королем будут преследовать меня до конца жизни, у меня не было никаких сомнений. Не каждому выпадает случай своими глазами увидеть короля-еретика. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Перезвон колоколов кафедрального собора разносился во влажном ночном воздухе, наполняя собой весь город. Было совсем темно. Мы с Бараком брели по немощеным улицам в сторону Фоссгейта, к тому грязному закоулку, где располагалась занимающая нас таверна.– Сюда, – шепотом сказал Барак и указал на узкий переулок.Неба здесь почти не было видно, ибо между выступающими верхними этажами домов оставался лишь узкий просвет. Все двери и ставни были закрыты, и лишь кое-где сквозь щели пробивалась полоска тусклого света. В дальнем конце переулка со скрипом раскачивалась на ветру какая-то вывеска.– Это там, – потянул меня за рукав Барак. – Видите, на вывеске нарисован белый олень. Так эта таверна и называется.– Да, место не слишком приглядное, – заметил я, озираясь по сторонам. – Вы правы, такому человеку, как Крейк, здесь делать нечего.Резкий запах мочи, долетевший из сточной канавы, заставил меня поморщиться.– Вы не оставили своего намерения войти? – спросил Барак. – Уверен, внутри таверна производит еще более гнусное впечатление, чем снаружи.– Тем не менее нам необходимо узнать, какая надобность привела сюда Крейка, – ответил я и, сжимая рукоять кинжала, двинулся по улице вслед за Бараком.По совету своего помощника я надел самый старый и невзрачный плащ и камзол. Проходя мимо запертых дверей, я не мог отделаться от ощущения, что за каждой из них скрывается пара любопытных глаз. Но слежки не было – на протяжении всего пути от аббатства Святой Марии мы постоянно оглядывались и непременно заметили бы назойливого спутника.Барак рывком распахнул дверь в таверну. Убогая обстановка вполне отвечала моим ожиданиям: вся мебель состояла из грубых столов, скамей и стойки, за которой весьма неряшливого вида женщина разливала домашнее пиво. Посетители были под стать убранству – угрюмые, скверно одетые, грязные. В комнате царил пронизывающий холод, и, оглядевшись по сторонам, я убедился, что очага здесь нет. Собака, принадлежавшая двум молодым жителям долин, сердито заворчала при нашем появлении.– Тише, Крэг.Хозяин пса, здоровенный парень в плаще из бараньей кожи, потрепал его по загривку.– Глянь-ка, Дэви, что за невидаль! – обратился он к своему приятелю. – В «Белый олень» заявилась парочка джентльменов.Барак направился прямиком к стойке и попросил у хозяйки две кружки пива. Она не сразу его поняла, и ему пришлось овторить свой заказ. – Э, да это южане! – громко изрек хозяин собаки. – Крэг сразу учуял их вонь.– Приятель, мы заглянули сюда, чтобы выпить пива, – повернувшись к нему, любезно пояснил Барак. – И у нас нет ни малейшего желания затевать с вами свару.Предчувствуя недоброе, я окинул таверну взглядом. Посетителей было где-то около десятка. Судя по виду, все они являлись жителями Йорка, и все восприняли наш приход как личное оскорбление. Парни из долины, похоже, успели изрядно нагрузиться пивом.Хозяйка поставила на стойку две деревянные кружки с пивом. Все скамьи были заняты; нам нашлось бы место, если бы кто-нибудь из посетителей дал себе труд подвинуться, но никто и не подумал этого сделать. Мы в растерянности стояли посреди комнаты.– Что, джентльмены, не знаете, куда приткнуться? – со смехом вопросил парень по имени Дэви. – Эй, Алан, уступи-ка место господам южанам, – предложил он, ткнув своего приятеля в бок. – Это ведь наверняка знатные господа, всякой швали въезд в Йорк сейчас заказан. И деревенщина вроде тебя не должна сидеть в их присутствии.– Знатные они или нет, все мы ведем свой род от праотца Адама, – лениво откликнулся Алан, как видно, обладавший более миролюбивым нравом.– Золотые слова, – подхватил Барак. – И потому я не вижу надобности делить людей на северян и южан.– Вот как, сударь? Только когда вы дерете с нас три шкуры, вы забываете о нашем родстве, – процедил Дэви.– Да ладно тебе, – примирительно заметил Алан. – Сегодня никто не драл с тебя шкуру. А сами мы неплохо нажились на своих баранах. Я и думать не думал, что мы получим за них такие хорошие деньги.– Да, но когда король и его свита уедут из Йорка, цены снова упадут, – не унимался Дэви. – У южан денег куры не клюют, а у здешних жителей в карманах гуляет ветер.Не зная, как отыскать повод для ссоры, он буравил нас злобным взглядом.Я молча отхлебнул отвратительного на вкус пива.– Вы что, явились сюда по делу, господа хорошие? – громко спросил один из сидевших на скамье.По моему разумению, вопрос этот никак нельзя было счесть остроумным, однако завсегдатаи таверны встретили его оглушительным смехом.– По делу? – растерянно переспросил я.– Да уж, вряд ли вы явились сюда, чтобы насладиться нашей компанией.За этими словами последовал новый взрыв хохота.Дверь отворилась, и в таверну вошел высокий тощий парень в грязном фартуке. Он окинул посетителей недовольным взглядом и направился к нам.– Могу я помочь вам чем-нибудь, джентльмены? – вопросил он.Мы с Бараком обменялись многозначительными взглядами. Судя по всему, в этой таверне не только торговали пивом.– Даже не знаю, – протянул Барак. – Нас сюда привело довольно деликатное дело…Человек в фартуке указал на дверь, и мы с облегчением вышли из комнаты, оказавшись в узком, насквозь пропахшем пивом коридоре. Единственная свеча освещала лестницу, ведущую на второй этаж.– Простите, если эти невежи вели себя слишком развязно, – сказал хозяин, плотно закрыв дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96