Этот выбор можно сделать за-
очно, решая в пользу истца и не поднимая проблемы.
Можно сделать и выбор, в котором сохраняются оба
приоритета, но мы обязаны выбирать. Поэтому надо
не торопиться и хороню подумать перед тем, как отка-
заться от ценностей, имеющих отношение к человеку,
к переживанию, к бытию в отношениях, к становле-

268

нию ценностей, в которых я существую как процесс,

как настоящий момент, как внутренне субъективно
живущее "Я">.

Дилемма

Итак, в современной психологической мысли име-
ются две противоположные точки зрения, иногда толь-
ко подразумеваемые, иногда выраженные более откры-
то. Спор этих позиций - это мои внутренние мысли:

куда мы идем? Правильно или нет описана проблема?
Каковы ошибки восприятия? Если эта проблема на са-
мом деле именно такова, какой она представлена здесь,
должны ли мы выбрать одну из позиций? А если так, то
какую? Или имеется какая-то более широкая формули-
ровка, включающая обе позиции, не нанося ущерба ни
одной, ни другой?

Изменение взгляда на науку

В течение года, прошедшего с написания предыду-
щего раздела, я время от времени обсуждал эти пробле-
мы с коллегами, студентами и друзьями. Я особенно
признателен некоторым из них, оказавшим влияние на
мои взгляды1. Постепенно я пришел к мысли, что самая
главная ошибка моей первоначальной формулировки
заключалась в описании науки. В этом разделе я хотел
бы исправить эту ошибку, а в следующем - примирить
обе точки зрения без ущерба для каждой из них.

Основной недостаток, по-моему, состоял во взгляде
на науку как на что-то <вне>, <там>, что-то, написанное
с заглавной буквы <Н>, набор знаний, существующих
где-то в пространстве и времени. Как и многие психо-
логи, я считал науку собранием систематизированных и

Я хотел бы выразить свою признательность Роберту М.
Липгару, Россу Л. Муни. Давиду Э. Роджерсу и Юджину Стрей-
чу. Мне очень помогли дискуссии с ними и их опубликованные
и неопубликованные работы. Мои собственные идеи так глубо-
ко впитали их мысли и так переплелись с ними, что я затрудня-
юсь кого-то упомянуть особо. Я знаю только, что то, что будет из-
ложено здесь, во многом идет от них через меня. Я также многое
приобрел из переписки с Анной Роу и Уолтером Сметом по по-
воду этой работы.

269

организованных, предварительно проверенных фактов
а методы науки рассматривал как социально одобряе-
мые средства для накопления этой массы знаний и даль-
нейшей их проверки. Наука казалась мне резервуаром,
в который все без исключения могут опустить свои вед-
ра, чтобы достать воду с 99%-ной гарантией чистоты.
Если рассматривать науку как что-то внешнее и безлич-
ное, может показаться разумным, что она не только ве-
личественно открывает новые знания, но и связана с
обезличиванием, с тенденцией управлять, с отрицанием
основной свободы выбора, с которыми я встретился в
опыте психотерапии. Сейчас я хотел бы рассмотреть
научный подход с другой, и, надеюсь, более правиль-
ной, позиции.

Наука в человеке

Наука существует только в человеке. В каждом на-
учном проекте имеются свое творческое начало, свой
процесс и свои предварительные выводы, которые су-
ществуют в человеке или в нескольких людях. Зна-
ние - даже научное знание - это то, что субъективно
принимается. Научное знание может быть сообщено
только тем, кто субъективно готов принять это сообще-
ние. Использование науки также осуществляется толь-
ко людьми, которые находятся з поисках ценностей,
имеющих для них смысл. Эти утверждения кратко сум-
мируют те изменения в акцентах, которые я бы хотел
сделать в своем понимании науки. Разрешите мне, опи-
раясь на эту точку зрения, проследить различные фазы
научного исследования.

Творческий период

Наука начинается в человеке, который преследует
свои цели, интересы и намерения, имеющие для него
личное, субъективное значение. Частично цель поиска
в какой-то области состоит в том, чтобы <что-то обна-
ружить>. В результате этого человек, если он хороший
ученый, погружается в соответствующий опыт, будь
это физическая лаборатория, животный или раститель-
ный мир, психологическая лаборатория, клиника или
что-то еще. Это погружение полное и субъективное,

270

оно подобно тому, как терапист погружается в психо-
терапию, о чем я писал ранее. Он чувствует область,
которой интересуется, он живет ею. Это больше, чем
просто думать о ней, - он позволяет своему организ-
му принять ответственность и реагировать и на осоз-
наваемом, и на неосознаваемом уровне. Он начинает
чувствовать эту область более, чем он мог бы, вероят-
но, выразить в словах. Он организмически реагирует
на нее в форме отношений, отсутствующих в его со-
знании.

Из этого полного субъективного погружения появ-
ляется творческая готовность, чувство направления, не-
ясная формулировка отношений, до этого не осознан-
ных. Затем от нее отсекается лишнее, она заостряется,
более четко формулируется, и это творческое образо-
вание становится гипотезой - утверждением, основан-
ным на личной, субъективной вере. Ученый говорит,
опираясь на весь известный и неизвестный ему опыт:

<У меня есть предчувствие, что такие-то и такие-то от-
ношения существуют и их существование имеет отно-
шение к моим личностным ценностям>.

То, что я описываю, является начальной стадией на-
учного исследования, вероятно, его наиболее важной
стадией; но именно эту стадию американские ученые,
особенно психологи, склонны свести к минимуму или
не замечать вообще. Ее не столько отрицали, сколько
просто отбрасывали. Кеннет Спенс сказал, что этот ас-
пект науки <принимается как нечто само собой разуме-
ющееся>2. Как и многое другое, что принимается как
само собой разумеющееся, оно не остается в памяти.
Конечно, именно в непосредственном личностном,

К. Спенс (1907-1967) - американский психолог, извест-
ный своими работами в области простых форм научения, обус-
ловливания <Я> и мотивации.

Может, будет уместно процитировать эту мысль: <...данные
всех наук имеют одно и то же происхождение - а именно непос-
редственный опыт наблюдающего человека, самого ученого. То
есть непосредственный опыт, начальная форма, из которой раз-
виваются все науки, больше не считается важным для исследо-
вателя как ученого. Он просто принимает это как нечто само со-
бой разумеющееся и затем переходит к задаче описания случив-
шихся событий, выявления и формулирования природы отно-
шений, имеющихся между ними>. - К. W. S р е п с е.
Psychological Theory. Ed. by M.M. Marx (New York Macmillan,
1951), p. 173.

271

субъективном опыте лежит происхождение всей науки
и каждого научного исследования.

Сверить с реальностью

Ученый творчески создал свою гипотезу, свою гипо-
тетическую веру. Но зачем сверять ее с реальностью?
Каждый из нас знает из опыта, что очень легко обма-
нуть себя, поверить тому, что будет отвергнуто дальней-
шим опытом. Как я могу определить, имеет ли эта гипо-
тетическая вера действительное отношение к наблюда-
емым фактам? Я могу использовать не один вид доказа-
тельств, а несколько. Чтобы быть уверенным в отсутст-
вии самообмана, я могу ввести определенные правила
предосторожности в процесс наблюдения. Я могу про-
консультироваться с кем-то, кто также озабочен этим
и потому изобрел полезные способы интерпретации
наблюдений. Короче, я могу использовать все слож-
ные методы, накопленные наукой. Я вижу, что изло-
жение гипотезы с помощью операциональных терми-
нов спасет меня от многих тупиков и неверных выво-
дов. Я узнаю, что контрольные группы могут помочь
мне избежать неправильных заключений. Я узнаю, что
корреляции, (.-критерии и необходимые коэффициен-
ты, а также целый набор статистических методов та-
ким же образом могут помочь сделать только разум-
ные выводы.

Итак, видно, что методы науки используются по
своему прямому назначению - как способ предотвра-
щения самообмана при возникновении моих творчески
созданных субъективных догадок, возникших из от-
ношений между мной и наблюдаемым материалом.
Именно в этом контексте, и, возможно, только в
нем, имеют место многочисленные структуры опера-
ционализма, логического позитивизма, планирования
исследования, критерии значимости и др. Они суще-
ствуют не сами по себе, а для того, чтобы найти
соответствие между субъективным чувством, догад-
кой или гипотезой человека и объективной действи-
тельностью.

И даже при всем использовании таких строгих, точ-
ных и безличностных методов ученый производит все
важные выборы субъективно. На какую из многочис-
ленных гипотез я потрачу больше времени? Какая кон-

272

тоольная группа наиболее пригодна для того, чтобы из-
бежать самообмана в этом конкретном исследовании?
Насколько я использую статистический анализ? На-
сколько я могу доверять результатам? Каждое из этих
суждений обязательно является личным, субъективным
суждением, показывающим, что удовлетворяющая нас
структура науки в основном опирается на ее субъектив-
ное использование человеком. Это наилучший инстру-
мент из тех, которые мы когда-либо были способны изо-
брести, чтобы проконтролировать наше организмиче-
ское чувствование Вселенной.

Полученные данные

Если я в ходе исследования был открыт всем фактам,
разумно выбрал и использовал все предосторожности
против самообмана, то я начинаю доверять полученным
данным и рассматривать их как плацдарм для дальней-
шего исследования и поисков.

Мне кажется, что цель самых лучших исследований
в науке - предложить гипотезу, убеждение, мнение,
которые наиболее удовлетворяли бы самого исследова-
теля и казались бы ему надежными. Если ученый в ка-
кой-то степени пытается что-то доказать не себе, а ко-
му-то еще (а я не раз допускал эту ошибку), значит, он
использует науку для защиты от угрозы своей личности.
Он не дает ей возможности играть свою действительно
творческую роль - служить человеку.

Что касается полученных научных данных, то их
субъективная основа проявляется в том, что иногда
ученый может не поверить своим собственным ре-
зультатам. <Эксперимент показал то-то и то-то, но я
думаю, что это неправильно> - такое мнение не раз
возникало у каждого ученого. Некоторые очень по-
лезные открытия обязаны своим возникновением на-
стойчивому неверию ученого своим собственным ре-
зультатам и результатам других. В этом случае ученый,
возможно, больше доверяет своим организмическим
реакциям, чем методам науки. Нет сомнения, что это
может привести как к серьезной ошибке, так и к на-
учному открытию, но утверждает ведущую роль субъ-
ективного в науке,

273

Передача научных данных

Например, этим утром, переходя вброд коралловый
риф в Карибском море, я увидел большую сонную рыбу.
Так я считаю. Если вы, не зная о моем восприятии рыбы,
также ее увидели, я чувствую себя более уверенным в
собственном наблюдении. Это явление известно как ин-
терсубъектная верификация, которая играет важную
роль в нашем понимании науки. Если я проведу вас (в бе-
седе, с помощью печатного слова или действий) через те
ступени, которые я прошел в исследовании, и вам тоже
покажется, что я не обманул себя и на самом деле обна-
ружил новые отношения, значимые для моих величин, и
что я прав в своем изначальном доверии к этим отноше-
ниям, то у вас появится начало Науки с заглавной буквы.
Именно в этот момент может показаться, что мы созда-
ли научное знание. В реальности его не существует.
Имеются лишь гипотетические убеждения, существу-
ющие субъективно во многих людях. Если эти убежде-
ния не гипотетичны, то то, что существует, - догма, а
не наука. Если, с другой стороны, никто, кроме иссле-
дователя. не верит полученным данным, тогда эти дан-
ные или результат аномальной личности, проявление
психопатологии, или необычная истина, открытая ге-
нием, которому пока никто субъективно не готов по-
верить. Это рассуждение заставляет меня рассмот-
реть ту группу людей, которая может поверить гипоте-
тическим утверждениям в каких-либо научных иссле-
дованиях.

Передача кому?

Ясно, что научные результаты могут быть переданы
только тому, кто разделяет те же самые базисные пра-
вила исследования. На австралийского бушмена не про-
изведут никакого впечатления данные науки, касающи-
еся бактериологической инфекции. Он знает, что на са-
мом деле болезнь вызывается злыми духами. Только ес-
ли он также согласится с научным методом как хоро-
шим средством, предотвращающим самообман, он, ве-
роятно, примет эти научные данные.

Но даже среди тех, кто принял основные правила
науки, начальная вера в полученные результаты научно-
го исследования может возникнуть лишь тогда, когда

274

налицо субъективная готовность поверить. Этому мож-
но найти много примеров. Большинство психологов го-
товы поверить фактам, доказывающим, что лекционная
система ведет к значительному увеличению знаний, и
совсем не готовы поверить, что невидимая им игральная
карта может быть названа с помощью экстрасенсорных
возможностей. Однако научные свидетельства в пользу
последнего гораздо более безупречны. Подобно этому,
как только появились так называемые <Йовские иссле-
дования>, показывающие, что интеллект может быть
значительно изменен при воздействии окружающих ус-
ловий, большинство психологов не поверили этому и
стали резко критиковать несовершенные научные мето-
ды. Сейчас научные доказательства этих результатов
ненамного лучше, но субъективная готовность психоло-
гов поверить этому весьма очевидна. Один ученый, за-
нимающийся историей науки, заметил, что эмпирики,
если бы они существовали в то время, были бы первы-
ми, кто не поверил данным Коперника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80