Трансцендирование есть поэтому не дости
жение чего-либо трансцендентного, а осознание трансцендентально
го, как бы «пограничного», и именно потому оно есть «трансцендентал
ьное мышление». Осознание основы рациональности как бы тем самым делает
косвенно видимой «атмосферу», из которой проистекает рациональность и
которая сама трансрациональна; нам нет надобности Ц да это было бы и нев
озможно Ц самим перенестись за пределы этой атмосферы, как бы занять по
зицию вне ее, чтобы извне направить наш взор на нее и ее увидет
ь. Напротив, живя сами в ней, как бы вдыхая ее и вместе с тем держа открытым н
аш умственный взор, мы совершенно имманентно через переживание и самоот
кровение убеждаемся в ее присутствии, и лишь в этой форме она становится
нам очевидной. Чтобы достигнуть абсолютного, трансрационального, непос
тижимого, мы не должны покинуть, оставить за собой относительное, рацион
альное, постижимое; напротив, первое именно просвечивает скв
озь последнее, имманентно дано в нем и вместе с ним
и лишь в этой форме нам доступно Ц более того, лишь в этой форме вообще ос
мысленно мыслимо. «Трансцендентальное мышление» не есть предметное по
знание; оно есть имманентное самопознание, позднее, задним чи
слом логически оформляемое отдавание себе отчета в имманент
но открывающейся нам Ц сквозь область рационально-логического Ц тран
срациональной реальности.
Но из этого следует еще иное. Предметное познание во всех его областях ес
ть нечто вроде отпирания замкнутого, проникновения в первоначально нев
едомую, скрытую от нас глубину, разгадывания загадки, преследования скры
вающейся, ускользающей от нас добычи. Оно руководимо любопытством
; оно должно дать ответ на вопрос: «Что собственно тут скрывается? ка
кова реальность, когда доберешься до нее и снимешь покрывающую ее оболоч
ку?» Формулируя это логически, мы должны еще раз сказать, что предметное п
ознание осуществляется в суждении, самая общая формула для которого ест
ь « x есть A ». В x , в
неизвестном предмете открывается, обличается некое A
, и само x этим «определяется» «как»
A ; и именно этим удовлетворено наше любопытство. Именн
о по этому образцу всякая «догматическая» Ц теперь мы можем точнее сказ
ать: «рационально-предметная» Ц «метафизика» мнит угадать и последнее
существо вещей, удовлетворить наше ненасытное любопытство, «разгадать
» последнюю и глубочайшую тайну бытия. Но это есть тщетный, внутренне-про
тиворечивый замысел. Мы видели это уже ранее: x как так
овое Ц т.е. непостижимое по существу, трансрациональное Ц не может
быть «разгадано», ибо «разгадать» значит «рационально определить», а эт
о противоречит самому его существу. Поэтому нет такого суждения, которое
непосредственно касалось бы x как такового; так
как непостижимое бесспорно в смысле «безвопросности» ( fraglos
), то в нем нет места ни для вопроса, ни Ц тем самым Ц для ответа. Здесь
нет места для руководимой любопытством потребности раскрыть, обнаружи
ть что-то, проникнуть во что-то скрытое. Достижимое здесь знание есть как б
ы некое без усилия и искания с нашей стороны нам даруемое целомудр
енное обладание без вожделения Ц не добыча; а чистый
дар. Значение есть здесь не суждение, а чистое созерцани
е; и само созерцание есть здесь не созерцание чего-то, что стояло бы п
еред нами и могло бы быть наблюдаемо нами, а созерцание через переживани
е; мы имеем здесь реальность в силу того, что она в нас есть или что мы есмы в
ней Ц в силу имманентного самооткровения реальности именно в ее непост
ижимости. Так как всякое суждение и определение здесь по существу невозм
ожно и неуместно, то знание непостижимого есть, как таковое, неведе
ние; но так как нам открывается при этом с очевидностью само непости
жимое, то это неведение есть именно ведающее, умудренное неведение
. Необходимый здесь по существу дела отказ от сущего, определяющего
познания не есть вынужденная резиньяция, которая обрекла бы нас на позна
вательную нищету, на отречение от мечты достигнуть желанной последней и
стины. Напротив, необходимое здесь интеллектуальное смирение,
которое состоит в усмотрении неправомерности и бессмыс
ленности, в применении к этой области, нашего обычного познавательного в
лечения, руководимого любопытством и жаждой открытий, дарует нам полное
, единственно адекватное обладание самой истиной. Именно в этом ведающем
неведении, через преодоление предметно-направленного, ищущего,
беспокойно допытывающего познания наш взор впервые раскрывается
для восприятия всей полноты и положительности реальности. Именно это им
еет в виду Гете, когда он говорит, что не надо ничего искать позади
явлений, а удовлетворяться наподобие детей чистым опытом, ибо он са
м есть истина. Дело обстоит совершенно так же, как в нашем отношении к живо
му человеческому существу. Поскольку мы пытаемся познать его как «предм
ет», вскрыть его внутреннее существо в комплексе определений, Ц от нас у
скользает именно подлинное существо его личности. Истинная тайна челов
еческого существа открывается лишь при установке любви и доверия, чуждо
й всякому «сыску» и несовместимой с ним; и лишь так мы достигаем живого зн
ания непостижимой реальности, подлинно образующей существо личности. Ч
то это есть больше, чем простая аналогия, Ц в этом мы убедимся в позднейше
й связи.
3. Умудренное
неведение как антиномистическое познание
Но этим поставленны
й нами вопрос, каким образом удается философски все же постигнуть непост
ижимое Ц или, что то же самое, каким образом трансрациональное уловимо д
ля мышления, к существу которого принадлежит рациональность, Ц еще не р
азрешен окончательно. Исходя из нашего последнего размышления, мы можем
и так формулировать этот вопрос: поскольку непостижимое как таковое рас
крывается только в живом знании, в знании-жизни, и в отношении к нему отвле
ченное знание, осуществляемое в суждениях, невозможно и неуместно Ц как
им образом оно все же может быть познано трансцендентальным мышлением, к
оторое, в качестве мышления, очевидно ведь тоже выразимо лишь в суждения
х? На основании всего вышеизложенного с самого начала ясно, прежде всего,
что никакое вообще мышление не может непосредственно адеква
тно выразить созерцательно переживаемое непостижимое, а что здесь прои
сходит как бы некое транспонирование непосредственно открывающейся ре
альности в иное тональное измерение, которое по существу ей неадекватно
, Ц как бы дается упрощающий, приблизительный клавираусцуг сложной орке
стровой симфонии. Но как же возможно само это транспонирование? Как возм
ожно, чтобы мышление Ц повторяя приведенный выше нами образ Ц как бы са
мо погрузилось в «атмосферу» трансрационального, вдыхало ее в себя и тем
в ней ориентировалось?
Прежде всего мы должны твердо держаться того, что уже достигнуто нами. Вс
якое суждение, т.е. всякое познание, состоящее в предицировании логическ
и (в понятии) определенного содержания, безусловно неадекватно самому су
ществу непостижимого Ц более того, в отношении непостижимого противор
ечиво и в этом смысле бессмысленно. Если мы попытаемся выразить этот ито
г в общей логической форме, то мы должны будем сказать: всякое суждение, су
бъектом (подлежащим) которого является непостижимое и которое о нем что-
либо утверждает, т.е. осуществляется в форме « A есть
B », должно быть отклонено. Отклонение это совершается,
очевидно, в форме отрицательного суждения: « A («непост
ижимое») не есть B ». Поскольку это отрицате
льное суждение не хочет быть ничем иным, кроме именно отклонения ложного
утверждения « A есть B », оно, очевид
но, совершенно правомерно. Так, например, в богословии усмотрение непост
ижимости Бога выражается в отклонении всех вообще мыслимых предикатов,
которые пытаются приписать Богу, Ц в форме т. наз. отрицательного богосл
овия. Но трудность или неудобство заключается здесь в том, что это отклон
ение имеет в свою очередь форму суждения. Всякое же суждение и
меет притязание быть познанием, т.е. высказывать нечто о самой
реальности. Если непосредственный смысл приведенного тольк
о что отрицательного суждения и заключается лишь в отклонении, отвержен
ии противоположного ему положительного суждения, то такое отвержение п
о общему правилу (нами самими выше установленному) Ц т.е. в соответствии с
самим существом отвлеченного знания Ц может опираться лишь на усмотре
ние самого соответствующего реального соотношения: отверже
ние суждения « A есть B » основано, сл
едовательно, на усмотрении, что само A как
реальность Ц в нашем случае: само непостижимое Ц «дей
ствительно» не есть B ; мы видели ведь, что отрица
ние имеет онтологический смысл, принадлежит к самому существу реальнос
ти. Но в этом смысле отрицательное суждение не только отвергает ложное м
нение, но и высказывает о самом непостижимом, имеет смысл отрицательного
предицирования в отношении его, отрицательного его определения. Но в та
ком случае оно само подпадает суду принципа, на основе которого оно само
возникло и которое оно само высказывает, Ц именно, что суждение о непост
ижимом, предицирование какого-либо логически определенного содержания
в отношении его Ц все равно, в положительной или отрицательной форме Ц
внутренне противоречиво и невозможно.
Утверждение « A («непостижимое») не есть
B », взятое как полновесное суждение, очевидно предполагает принцип
противоречия: « A или есть, или не есть B
» (точнее: « A есть либо B , либо не
- B »). Но мы уже знаем, что начало «либо-либо» не имеет сил
ы в отношении непостижимого как абсолютного. К существу непо
стижимого мы приближаемся через преодоление этого начала, сначала чере
з посредство принципа «и то, и другое», а потом Ц еще более инт
имно Ц через посредство принципа «ни то, ни другое» (а наибол
ее адекватно, впрочем, лишь через совмещение обоих этих после
дних принципов Ц через преодоление отрицания). Поэтому, поск
ольку под утверждением « A не есть B
» мы разумеем отрицательное суждение о самом непостижимом, оно, очевидно
, столь же ложно и противоречиво, как и соотносительное ему положительно
е суждение. О непостижимом можно только высказать, что оно одновременно
есть и B , и не- B , и, с
другой стороны, что оно не есть ни B , ни
не- B . В этом смысле Дионисий Ареопагит говорит (во
второй главе первой части своего «Мистического богословия»): «В первопр
ичине бытия нужно утверждать все, что где-либо утверждается в
сущем и ему приписывается как качество Ц ибо она есть причина всего это
го; и опять-таки все это надо отрицать в ней, в собственном смысле, потому ч
то она возвышается над всем этим; и не надо думать, что здесь отрицания про
тиворечат утверждениям, ибо первопричина, возвышаясь над всякими огран
ичениями, превосходит и все утверждения и отрицания»
[ix] 5, 1046
d Ц 1048 b . Ср. перевод С.С.Аверинцева
: Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 2. М., 1969. С. 609. Дионисий (или Пс
евдо-Дионисий) Ареопагит Ц христианский мыслитель 5 или на
ч. 6 в., представитель поздней патристики.[ix] .
Но мы видели, что это отрицание отрицания, в сущности, безгранично и никог
да не приводит окончательно к цели. В этом и состоит усмотрение, что непос
тижимое в собственном смысле не может быть уловлено ни в каком воо
бще суждении. Поскольку же нам все же необходимо, чтобы п
ознание непостижимого совершалось в суждении (ибо иначе мыслить
мы вообще не можем) Ц точнее говоря: чтобы оно отображалось в плане с
уждения, Ц это осуществимо только одним способом: в утвержде
нии несказанного и непостижимого, и все же очевидного Ц единства
утвердительного и отрицательного суждения, причем это единство, к
ак уже было сказано, выходит за пределы как принципа « и то,
и другое», так и принципа « ни то, ни друг
ое» Ц более того, за пределы и всех возможных дальнейших усложнений эти
х логических форм связи понятий. Отображение непосредственного воспри
ятия непостижимого как самооткрывающейся трансрациональной реальнос
ти в измерении судящего познания, т.е. мышления, сов
ершается, следовательно, через усмотрение безусловно неразрешимого, не
преодолимого никакими новыми, высшими понятиями, антиномизма
в существе непостижимого. Адекватного выражения этого познания в ф
орме суждения, собственно, не может быть. Но если принять во внимание, что
онтологический смысл всякого суждения Ц все равно, утвердительного ил
и отрицательного Ц состоит в утверждении логически уловимого со
отношения вещей , в уловлении чего-то положительного, то
необходимо прийти к убеждению, что соответствующая отвлеченному знани
ю форма выражения этого трансрационального единства есть двойное утве
рждение Ц как положительного, так и отрицательного
соотношения, Ц т.е. имеет форму антиномизма.
Так мы приходим к выводу, что мышление Ц именно в качестве трансцен
дентального мышления, осознающего условия самой рациональности, Ц хот
я и никогда не достигает адекватно самого непостижимого, но улавливает е
го отображение в форме антиномистического познания.
Именно эта форма познания есть логическая форма умудренного, ведаю
щего неведения. Элемент неведения выражается в ней именно в а
нтиномистическом содержании утверждения, элемент же ведения Ц
в том, что это познание обладает все же формой суждения Ц
именно формой двух противоречащих друг другу суждений. При этом над
о суметь противостоять естественному искушению (которое с точки зрения
отвлеченного знания как бы навязывается нам принудительно, с полной оче
видностью) Ц именно искушению выразить оба противоречащих друг другу с
уждения в логической форме соединительного суждения (по принципу «и то,
и другое»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85