Но именно пот
ому само становление в его собственном существе должно необходимо уско
льзать от него; отвлеченное мышление просто проходит мимо су
щества становления и времени. Существо становления как такового нельзя
ни разложить на отдельные элементы, ни свести к чему-либо тожд
ественному. Хотя в нем есть и стороны, в которых встречается нечто тождес
твенное, и именно с этих сторон оно и может быть уловлено мышлением (напр.,
порядок смены состояний и все, что остается неизменным
в изменяющемся), но все тождественное не есть самый момент становле
ния как таковой, Ц ибо как таковое
[xi] У Франка Ц «таковой
», очевидно, опечатка.[xi] оно именно и есть изменение.
Это столь, по-видимому, простое, универсальное и потому до банальнос
ти привычное и знакомое нам явление Ц впервые в наше время уловленное и
замеченное Бергсоном Ц остается все же безусловно непонятным, непости
жимым. Мы можем обозначать его, вместе с Гегелем, как «беспокойство в себе
»
[xii] См., например: Гегель Г.В.Ф . Эн
циклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977. С. 275.[xii] или, вмест
е с Плотином, как «хлопотливую сущность, которая всегда неудовлетворенн
о стремится к пополнению»,
[xiii] Плотин.
Эннеады, III , 7, 11.[xiii] Ц сами эти слова, свидете
льствуют о непостижимости того, что здесь нам открывается. В лице станов
ления во всем конкретно-сущем обнаруживается Ц правда, в особой форме, с
воеобразие которой нам нет надобности здесь особо рассматривать, Ц тот
момент «переливания через край», «выхождения за пределы самого себя», ко
торый присущ всеединству Ц бытию как целому Ц и образует существо непо
стижимости последнего. Время так же непостижимо, как вечность, ибо оно по
добно последней (Платон называл его «подвижным образом вечности»,

[xiv] См.: Платон. Тимей , 37d.[xiv] а Ан
гел Силезский говорит: «Время есть то же, что и вечность, и вечность Ц то ж
е, что время, если ты сам не будешь делать различия между ними»)
[xv]
Angelus Silesius. Cherubinischer Wandersmann. Kritische Ausgabe. Stuttgar
t, 1984, S. 34. (I, 47). Ангелус Силезиус (наст. имя Иоган Шеф
лер, 1624 Ц 1677) Ц немецкий философ-мистик.[xv] . Оно подобно вечности в том о
тношении, что оба они превосходят все завершенное, определенное и выходя
т за его пределы. Дело обстоит так, как если бы абсолютно непостижимая тай
на, заключенная в том, что мы называем «сотворением мира», имела здесь, на
земле, свое Ц правда, искаженное Ц отображение в вечном творческом бес
покойстве становления. Поскольку нам удается забыть чувство «знакомос
ти», привычности, повседневности этого явления или, точнее, этого всеобъ
емлющего начала всего конкретного бытия и именно в силу этого суметь вни
мательно и остро вглядеться в его сущность, нас охватывает трепет. Ведь в
се, что мы называем существующим, включая нас самих, совсем не
есть на самом деле, не стоит на твердой почве; как говорит Плато
н, весь этот видимый мир (а с ним и мы сами) «только возникает и г
ибнет, а по-настоящему совсем не есть» (


я'3f k
ˆ'3f Ά'3f




, Τ'3f
š'73
ˆ š'73


Τ'3f
[xvi]
Платон. Тимей, 28а.[xvi] ). Все наше бытие совершается, как бы
подхваченное вихрем, есть бегство Ц бегство из одной непостижимой безд
ны в другую.
Так, в лице становления и времени мы сто
им во всем конкретно-сущем и во всякий момент нашей самой будничной жизн
и перед обнаружением непостижимого по существу в бытии.
e
. Потенциальность и свобода
Но из сказанного тем
самым следует, что в составе иррационального Ц а следовательно, и опред
еленной им металогической природы бытия Ц нам открывается еще нечто ин
ое и очень существенное. Поскольку бытие мыслится не данным или наличным
в законченной форме, а содержащим в себе момент становления, оно есть
потенциальность, сущая мочь
[3] Слово «мочь» (имею
щее, конечно, другой смысл, чем «мощь») употребляется теперь в русском язы
ке обычно только как глагол и лишь в редких случаях (в таких оборотах, как
«не в мочь», «мочи моей нет» и т.п.) Ц как существительное. Чтобы выразить п
онятие, для которого на немецком языке употребляется слово
«das Kц'6fnnen» , мы должны Ц вполне в духе русского языка
Ц возродить старинное русское слово «мочь» как существительное.[3]
. Этим обнаруживается, что понятие «возможности» с
овсем не есть Ц как принято думать в новой философии Ц лишь чисто рефле
ксивная категория, как если бы все сущее как таковое совпадало с «действ
ительным», в готовом виде наличествующим, а идея «возможного» принадлеж
ала только к нашей субъективной, познающей и объясняющей установке в отн
ошении бытия, Ц а есть, напротив, как думал Аристотель
[xvii] См.: напр
имер: Аристотель . Метафизика, кн. 3, глава 6 (1003
a 5); кн. 5, глава 12 (1019 a 15).[xvii] , катего
рия конститутивная, принадлежащая к составу самого бытия. Если в бытии е
сть становление, то бытие есть нечто большее и иное, чем все, что уже налич
ествует в готовом виде, Ц а именно, оно есть и то, что еще
будет или может быть. Выхождение за пределы себя самого,
«переливание через край», возникновение доселе не бывшего, т.е. тво
рчество, мыслимо лишь в той форме, что бытие таит в своем лоне неопре
деленность, которая имеет тенденцию породнить нечто определенное, разв
иться в определенность. Именно это мы называем потенциальностью, м
очью. В нашей связи (в которой нам вообще приходится исключать обсуж
дение многих вопросов, с которыми мы соприкасаемся) мы можем оставить в с
тороне (существенное само по себе) различие между потенциальностью в пас
сивном и активном смысле слова, между присущей «сырому материалу» «возм
ожностью» под посторонним активным воздействием принять определенную
форму и «возможностью» (точнее Ц «мощью») самой формирующей силы как бы
«задумать» и вылепить эту форму Ц пользуясь сравнением Аристотеля, меж
ду «возможностью», заключенной в глине, из которой лепится ст
атуя, и «мощью» творческого замысла художника, который ее лепит
[xviii]
См.: Метафизика, кн. 7, глава 8 (1033 b
; кн. 9, глава 1).[xviii] . Так как в самой природе Ц или, точнее говоря, в б
ытии Ц «художник» или «творец», как говорит Аристотель, находится сам «
внутри формируемого им материала», то Ц повторяем, в контексте нашего р
азмышления Ц мы можем оставить в стороне это различие и ограничиться об
щим констатированием, что «неготовое» обладает способностью стать «го
товым», т.е. что вообще существует бытие как «еще не готовое» Ц будь то ка
к «материал» или как «замысел».
Человеческая рациональная мысль, прав
да, постоянно впадает в искушение найти такое истолкование бытия, которо
е как бы отменяет, отрицает момент металогичности, заключенный в трансфи
нитном существе реальности и делающий ее по существу непостижимой; это с
овершается в той форме, что все возникающее мыслится без оста
тка обусловленным, «предопределенным» тем, что уже в готовом, законченно
м виде существует или наличествует. Внимательно вдумываясь в понятие пр
ичинности, которым при этом пользуются, легко убедиться, что его существ
о заключается в попытке мыслить становление и возникновение, т.е. перехо
д от старого, уже наличного, к новому, еще не бывшему, так, чтобы
оно без остатка было подчинено категории тождества; лишь так
им образом можно, казалось бы, сделать становление «попятным», «объясним
ым». Новое, впервые возникающее должно быть понято так, чтобы мы могли усм
отреть, что оно, собственно говоря, есть не что иное
, как простое «продолжение» старого. Эта мысль не только опред
еляет физические принципы «сохранения» материи и энергии и вообще все в
оззрение механистического (теперь уже, впрочем, поколебленного или уже д
аже рухнувшего) естествознания, она не только отчетливо формулирована в
рейде новых философских теорий причинности, но она ясно высказана уже в
античной философии (напр., в античном атомизме, у Демокрита и в особенност
и у Лукреция); она есть основная предпосылка «элеатизма» и в з
ачатке уже заключена в понятии Ά'3frc» («
начала») древнейших ионийских «физиологов».
Однако эта попытка несет свой приговор в самой себе. Продуман
ная последовательно, она сводится к пониманию бытия как «консервативно
й системы» (А.Риль)
[xix] Речь идет о книге А.Риля «Введение в современ
ную философию» (СПб., 1904).[xix] , в которой, «в сущности»,
вообще ничего не изменяется; другими словами, она сводит
ся (как у древних «элеатов») вообще к решительному отрицанию всякого изм
енения и становления. «Из A вытекает B
» должно здесь означать: «собственно говоря», A и
B суть одно и то же . В действительности, одна
ко, если «из А вытекает В», то при всей проблематичности этого отношения, я
сно во всяком случае одно: B не может без остатка быть т
ождественным А, мыслиться как простое «продолжение» A
Ц иначе оно вообще не было бы В, а было бы прежним A
и ничто ни из чего бы не «вытекало». Это и есть одно из тех «объяснени
й», которые за невозможностью объяснить предпочитают просто отрицать т
о, что подлежит объяснению; по остроумному сравнению Шеллинга, это похож
е на врача, который, не умея вылечить больную часть тела, предпочитает ее о
трезать.
То, «из чего» вытекает B , во всяком случае не может быть
A , как законченная, чистая определенность; из определе
нности вообще ничто не может «возникнуть», ибо существо ее, как чистой
«тождественности», несовместимо с тем, что мы называем возник
новением (или «изменением»). Пользуясь употребленным нами в гл.
I (и подробно обоснованным в «Предмете знан
ия») обозначением, мы должны сказать, что В возникает не из чистого А как т
акового, а из Ax Ц что, собственно (опять-таки по аналог
ии со сказанным в гл. I ), означает, что то и другое,
и A и B , или, точнее, сама связ
ь A Ц B возникает из некого х, причем
во временном порядке A предшествует B
, так что В может возникнуть из х только после того, как из него уже воз
никло А. Однако « x » есть здесь символ не только просто
еще неопознанного, неизвестного или даже непостижимого для нас, но вмест
е с тем и непостижимого в себе, именно трансфинитного существ
а реальности, поскольку оно обнаруживается в становлении, есть Ц мыслим
ое сверхвременно Ц именно потенциальность, сущая мочь. Мы го
ворили выше, что все сущее есть всегда нечто большее и иное, чем все,
что оно в готовом, законченном виде есть. Это и обнаруживается воочи
ю в факте становления и возникновения. Этот факт как бы с самоочевидност
ью свидетельствует, что все сущее есть и то, что оно еще не есть .

Но этим полагается твердый предел всякому рациональному детерминизму
Ц и тем самым всякому рационально-причинному «объяснению». Если все воз
никающее «следует» или «вытекает» не из уже бывшего опре д
еленного бытия, а из трансфинитного существа реальности, если
оно рождается из темного Ц и притом не только для нас, но и в самом себе те
много Ц лона потенциальности, то оно, правда, возникает не «из себя самог
о» и не из «ничего», т.е. не без основания, но вместе с тем оно все же возника
ет не из «определенного основания», а именно лишь из трансфин
итного существа реальности, из неопределенной и неопределимой потенци
альности. Само собою разумеется, дело обстоит не так, что во всякое время и
при всяких условиях все вообще мыслимое было бы реально возможно. Безус
ловно неопределенная, т.е. бесконечная мочь принадлежит лишь целому как
таковому Ц бытию как всеобъемлющему всеединству. К существу же всякого
частного момента или частного элемента бытия принадлежит то, что он есть
нечто определенное. Ведь он есть часть именно потому, что он как-либо и в к
аком-либо отношении отличается от всего иного и определен этим своим отл
ичием. Поскольку имеет силу причинная связь между A и
B (для простоты мы и здесь оставляем в стороне всю остал
ьную проблематику этого соотношения, напр., вопрос, в какой мере вообще мы
слимо утверждать зависимость какого-либо явления от только одной
причины), это означает, что явление B вытекает не н
епосредственно из безусловно всеобщей и неопределимой потенциальност
и x , а лишь из потенциальности, поскольку она специфиц
ирована и тем самым уже частично определена наличием A
. Явление В вытекает как бы из ответвления A всеоб
щей потенциальности, и потому из этого ответвления может возникнуть не в
се возможное вообще, а именно только B . Из желудя может
вырасти только дуб, а не какое-нибудь другое растение или живое существо
вообще. Но так как такое специфицированное ответвление потенциальност
и остается все же укорененным в универсальной потенциальности как тако
вой Ц другими словами, так как реальность, обозначаемая как А, не безусло
вно и без остатка определена, а содержит вместе с тем в себе и неопределен
ность, Ц то причинная связь отнюдь не означает здесь, что готовый дуб во в
сех деталях своего облика и своей природы уже «предопределен», лежит «пр
еформированным» в желудь. Напротив, лишь «до известной степени», «в изве
стной мере» (или скорее Ц в мере, никогда точно заранее не изв
естной) потенциальность приурочена к наличному, в готовом виде данному у
словию, т.е. к определенной причине; всегда здесь имеется и нек
ий остаток, который остается неопределенным.
Научная мысль, т.е. сознание, направленное на систематически-связное и ма
ксимально полное отвлеченное познавание мира, конечно, в таких случаях р
уководится регулятивным принципом, что каждое явление в конечном итоге
может быть без остатка объяснено через учет всех других прив
ходящих его условий, каждое из которых есть нечто сполна определенное. Э
тот постулат и правомерен, и необходим для научной мысли; как известно, им
енно он есть движущая сила ее прогресса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85