Живи Ликург3 в ту же
пору, он вошел бы в то же священное число восьмым. Хвалят еще законы За-
левка и Харонда4, учивших людей праву не на судной площади и не в прихо-
жей законоведа, но в безмолвном и священном пифагорейском уединении и
создавших право для цветущей тогда Сицилии и для греков в Италии.
(7) До сих пор я согласен с Посидонием, а вот что философия изобрела
все науки, потребные для повседневной жизни, и ей принадлежит слава соз-
дательницы ремесел, - с этим я не согласен. "Она, - говорит Посидоний, -
наставила живших поодиночке людей, укрывавшихся в пещере, в какой-нибудь
яме под скалой или в дупле дерева, и научила их воздвигать жилища". А
по-моему, философия ничуть не больше придумала эти ухищрения, громоздя-
щие постройки на постройки, города на города, чем рыбные садки, замкну-
тые ради того, (8) чтобы обжорству не грозили бури и, как бы ни бушевало
море, страсть к роскоши имела безопасные гавани для откорма каждой поро-
ды рыб. Что ты говоришь? Философия ли вручила людям ключи и устроила за-
совы? Разве не алчности был подан этим знак? Философия ли возвела высо-
кие кровли, опасные для жильцов? Дескать, мало было случайного крова,
мало было без труда и искусства находить себе естественное убежище! По-
верь мне, счастлив был век, еще не знавший архитекторов. (9) Вместе с
роскошью родилось уменье обтесывать бревна в четырехугольные брусья и,
уверенной рукой ведя пилу по размеченным чертам, разрезать балки.
А поначалу бревно кололи некрепкое клином,5
- ибо тогда не строили для пира покоев, способных вместить многолюд-
ное застолье, и не везли на длинной веренице телег, сотрясающих улицы,
ни сосен, ни елей, чтобы построить из них штучный потолок, отягченный
золотом. (10) Развилины с двух сторон поддерживали кровлю, хворост или
зеленые ветви, плотно уложенные по скатам, давали сток даже сильным дож-
дям. И под таким вот кровом ничего не боялись. Под соломой жили свобод-
ные, под мрамором и золотом живут рабы. Не согласен я с Посидонием и в
том, будто изделья из кованого железа изобретены мудрыми мужами. (11)
Так можно назвать мудрецами и тех, что
Зверя сетями ловить и птиц обманывать клеем
Способ нашли, оцеплять лесные урочища псами.11
Но все это придумано человеческой хитростью, а не мудростью. (12) Не
согласен я с ним и в том, будто мудрецы нашли и железо, и медь, когда
почва, опаленная лесными пожарами, излила из неглубоких жил расплавлен-
ные металлы. Такие вещи находят те, кто их ценит. (13) И еще мне не ка-
жется столь уж тонким вопрос, что стали употреблять прежде - молот или
клещи. И то и другое изобрел человек ума острого и быстрого, но не вели-
чавого и не высокого, - как и все, чего нужно искать, согнув спину и по-
тупясь душою в землю.
Мудрецу легко было прокормиться. Да и как же иначе, если он даже в
нынешний век не хочет ничем себя обременять? (14) Скажи мне, прошу, как
можно восхищаться и Диогеном, и Дедалом? Кто из них мудр, по-твоему?
Тот, кто изобрел пилу, или тот, кто, увидев мальчика, пьющего воду из
горсти, немедля вытащил из котомки чашку и разбил ее, обругав себя так:
"Сколько же времени, глупый я человек, таскал я лишний груз!", кто спал,
свернувшись в бочке? (15) И сегодня кого сочтешь ты мудрее: того ли, кто
придумал, как устроить скрытые трубы, чтобы шафранная вода била из них
на невиданную высоту7, как вмиг заполнить водой или осушить Еврипы, как
соединить над пиршественным покоем поворачивающиеся плиты, чтобы они по-
казывали то одно, то другое лицо и с каждой переменой -на столе менялся
вид штучного потолка, - или того, кто показывает себе и другим, что при-
рода не требует от нас ничего тяжкого и трудного, что мы можем прожить и
без мраморщика и кузнеца, одеться, и не торгуя с серийцами8, иметь все
необходимое для нашего обихода, довольствуясь тем, чего земля не прячет
в недра? Если бы род человеческий услышал его, то понял бы, что повар
так же не нужен, как солдат. (16) Мудры или подобны мудрецам были те.
для кого нетрудно было попечение о теле. Необходимое требует простой за-
боты, наслажденье - многих трудов. Будешь следовать природе, - не пона-
добится никаких ремесленников: она не пожелала занимать нас такими веща-
ми и обучила всему, что сделала для нас непременным. - Холод невыносим
для нагого тела. - Что же, разве шкуры зверей и других животных не могут
вполне и с избытком защитить от холода? разве многие племена не одевают
тела древесной корой? разве птичьи перья не скрепляются так, чтобы полу-
чилась одежда? разве и в наши дни большинство скифов не надевает лисьих
и мышиных шкурок, мягких на ощупь и непроницаемых для ветра? - (17) Но
нужно еще густой тенью прогонять летний зной. - Что же, разве древность
не оставила множества укромных мест, выдолбленных или безжалостным вре-
менем, или другой какою причиною и превратившихся в пещеры? Что же, раз-
ве не делали вручную плетенок из любой лозы, не обмазывали их дешевой
глиной, не крыли потом крыши соломой, или чем-нибудь принесенным из лесу
и не проводили безмятежно зиму под дождями, стекавшими со скатов? Что
же, разве не прячутся в землянках племена, обитающие близ Сиртов, у ко-
торых из-за чрезмерного солнечного жара нет более надежного укрытья для
защиты от зноя, чем сама иссушенная почва? (18) Природа, позволившая
всем животным жить легко, не была так враждебна человеку, чтобы он один
не мог обойтись без наук и ремесел. Нет нам от нее такого приказа, нет
нужды через силу добывать то, без чего не прожить. Мы рождены на все го-
товое, но, пресытившись легко доступным, обрекли себя на трудности. Все,
что теперь достается ценой бессчетных хлопот: и кров, и покров, согрева-
ющий тело, и пища, - попадалось на каждом шагу и давалось задаром или
стоило малого труда, потому что меру указывала необходимость. Мы сами
сделали всё драгоценным и редким, сделали так, что без великого и много-
образного уменья ничего нельзя добыть. (19) А природа дает вдоволь все-
го, что ей требуется. Страсть к роскоши отошла от природы, она ежедневно
сама себя разжигает и растет уже много веков, изобретательностью спо-
собствуя порокам. Сперва она пожелала лишнего, потом противоестественно-
го, а напоследок превратила душу в рабыню тела и заставила ее служить
его похоти. Все эти ремесла, шум которых будоражит город, работают на
потребу телу, которому прежде отпускали столько, сколько рабу, а теперь
подносят все, как хозяину. Поэтому в той мастерской ткут, в этой куют, в
той варят духи, тут учат изнеженным телодвиженьям, там - изнеженным,
расслабленным напевам. Потерялась естественная мера, ограничивающая же-
лания необходимым; теперь желать, сколько нужно, значит, слыть деревен-
щиной или нищим.
(20) Трудно поверить, Луцилий, до чего легко приятность речи уводит
прочь от истины даже великих людей. Вот Посидоний (по-моему, один из
тех, чей вклад в философию больше прочих): ему хочется описать сначала,
как одни нитки сучатся, другие тянутся из мягкого распушенного волокна,
потом как подвешенный груз выпрямляет и натягивает основу, как пропущен-
ный уток, чтобы смягчить жесткость сжимающей его с двух сторон основы,
бердом прижимается нить к нити, - и он говорит, будто ткацкое искусство
изобрели мудрецы, позабыв, насколько позже был придуман более тонкий его
род, когда
Держит основу навой; станок - разделяет тростинка;
Вот уж продет и уток меж острыми зубьями: пальцы
Перебирают его. Проводя между нитей основы
Зубьями берда, его прибивают они, ударяя.. .9
А что если бы довелось ему взглянуть на ткани нашего времени, из ко-
торых шьется ничего не прячущая одежда, не защищающая не только тела, но
и стыдливости?
(21) Потом он переходит к земледельцам и не менее красноречиво описы-
вает землю, однажды и дважды пропаханную плугом, чтобы рыхлая почва лег-
че давала путь корням, а после брошенное в борозды семя и травы, выполо-
тые вручную, затем чтобы случайные дикие всходы не погубили посева. И
это, по его словам, есть дело мудреца, как будто сейчас землепашцы не
придумывают много новых способов увеличить плодородие. (22) А потом, не
довольствуясь этими уменьями, он посылает мудреца на мельницу и в пекар-
ню. Вот что он рассказывает о том, как мудрец, подражая природе, стал
выделывать хлебы: "Зерна во рту дробятся твердостью зубов, когда они
сходятся, а что не попадает под них, то язык подталкивает к тем же зу-
бам; потом примешивается слюна, чтобы глоток легче проскользнул в горло;
а попав в утробу, пища переваривается теплом желудка и лишь тогда пере-
ходит в тело. (23) Следуя этому примеру, кто-то положил один шероховатый
камень на другой, наподобие зубов, половина которых неподвижна и ожидает
движенья другой половины. Потом трением камня о камень он стал дробить
зерна, перемалывая их вновь и вновь, пока они, растертые много раз, не
измельчались совсем. Затем он полил муку водой и принялся усердно месить
ее, пока она не стала податливой; тогда он вылепил хлеб, который сперва
пекся в горячей золе и на раскаленных кирпичах; позже были изобретены
печи и другие устройства, где жар послушен нашему усмотренью". Не хвата-
ет только, чтобы он и сапожное ремесло объявил изобретеньем мудрецов!
(24) До всего этого додумался разум, -но не поистине правый разум.
Ведь такие изобретенья - дело человека, а не мудреца, точно так же как
суда, на которых мы пересекаем реки, пересекаем моря. приладив паруса,
улавливающие напор ветра, приспособив сзади руль, поворачивающий судно
туда и сюда (пример тут взят с рыб, которые легким движением хвоста
вправо или влево направляют в сторону свой быстрый ход). (25) "Все это,
- говорит Посидоний, - изобрел мудрец, но счел слишком ничтожным, чтобы
заниматься самому, и отдал более скромным помощникам". Нет, все это и
придумано теми, кто по сей день этим занят. Мы знаем такие вещи, что бы-
ли созданы на нашей памяти - например, зеркальные окна, пропускающие
дневной свет через прозрачную черепицу, или приподнятые полы бань и вде-
ланные в стену трубы, по которым проходит тепло, равномерно нагревая все
и снизу, и сверху. Что говорить о мраморе, которым сверкают и дома и
храмы? О круглых и лощеных каменных громадах, поддерживающих портики и
залы, способные вместить целый город? О значках, слово за словом подхва-
тывающих сколь угодно быструю речь 10, так что скорость руки поспевает
за проворством языка? Все это придумано ничтожными рабами. (26) Мудрость
же стоит выше: она не обучает работать руками, она - наставница душ. Хо-
чешь знать, что ею добыто, что создано? Не непристойные телодвижения, не
напевы для труб и флейты, превращающих в звук проходящее сквозь них или
излетающее из них дыхание; не оружье, не стены, не войны; нет, она мыс-
лит о пользе, лелеет мир, зовет род людской к согласию. (27) Она, повто-
ряю, не кузнец необходимейших орудий. Зачем приписывать ей так мало? Пе-
ред тобою та, чье искусство - устраивать жизнь. А все прочие искусства у
нее в подчинении: ведь ей подвластна жизнь, а потому и все, что служит
украшению жизни, которую она, впрочем, направляет к блаженству, ведет к
нему, открывает к нему пути. (28) Она показывает, что беда, а что кажет-
ся бедою; избавляет души от тщеславия и дарит им стойкое величье; душу
спесивую и красующуюся попусту обуздывает; не позволяет нам не знать
разницы между величием и напыщенностью; дает нам постичь и природу, и
себя самое. Она объясняет, что такое боги и каковы они; что такое под-
земные силы, и лары, и гении, и божества второго рода - ставшие вечными
души; где они пребывают, что делают, что могут и чего хотят. Таково ее
посвящение, отворяющее не городское святилище, но огромный храм всех бо-
гов, именуемый миром, и в нем открывающее духовному взору подлинные ку-
миры, подлинные лики, - потому что для столь величавого зрелища глаза
слишком слабы. (29) Потом она восходит к началам всех вещей, к заложен-
ному в основе всего вечному разуму и силе, развивающей семена сущего,
каждое на особый лад. Потом она принимается за исследованье души, - от-
куда она, где она, долговечна ли, на сколько членов разделена. Затем фи-
лософия переходит от тел к бестелесному, разбирая, что такое истина и
каковы ее доказательства, и еще - как различить двусмысленное в жизни и
в словах, ибо и тут и там истина и ложь перемешаны.
(30) Я утверждаю, что мудрец не отошел от низких ремесел, как пола-.
гает Посидоний, но вообще к ним не приближался. Он бы счел, что недос-
тойно изобретать нечто недостойное вечного употребления, не взял бы то-
го, что придется отложить. - (31) "Анахарсис11, - говорит Посидоний, -
изобрел гончарный круг, на котором лепят сосуды". А потом, встретив гон-
чарный круг у Гомера, предпочитают думать, будто под-ложны эти стихи, а
не предание. Я не спорю, что эту вещь создал Анахарсис; а если так, зна-
чит, изобрел ее мудрец, - но не как мудрец: ведь все мудрецы многое де-
лают не как мудрецы, а как люди. Представь себе быстроногого мудреца: он
всех обгонит, но как быстроногий бегун, а не как мудрец. Я бы хотел по-
казать Посидонию стеклодува, который дыханием придает стеклу множество
таких форм, каких не вылепит и умелая рука. А способ этот отыскали после
того, как стало невозможно отыскать мудреца. - (32) "Демокрит, - утверж-
дает Посидоний, - по преданью, изобрел свод, в котором изгиб наклонно
положенных камней замыкается срединным камнем". - А это, по-моему, неп-
равда. Ведь непременно были и до Демокрита мосты и ворота, а их верхняя
часть почти всегда изогнута. (33) И потом вы забыли, что тот же Демокрит
якобы изобрел способ смягчать слоновую кость, превращать расплавленную
гальку в изумруды - таким способом и по сей день окрашивают подходящие
для этого камешки. Пусть это изобретено мудрецом, - но изобретал он не
как мудрец:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80