https://wodolei.ru/catalog/unitazy/IFO/sign/
– Андреас усмехнулся, будто снова вызывая Даниэля на спор. – Я их вытащил из отцовского стола. Он бы не стал возражать.
Даниэль взял бумагу, откинул назад голову и улыбнулся в темноту.
– Есть на этом свете хоть что-нибудь, чего ты не предусмотрел?
Андреас застегнул «молнию» на куртке и наклонился вперед. Через секунду мотор трактора заработал, и они покатили вперед. Звук работающего двигателя показался Даниэлю громоподобным, как рычание сотни львов.
Было почти четыре часа утра, когда Андреас остановил трактор на окраине Эмменбрюкке: достаточно далеко от фермы, чтобы Даниэль смог без помех продолжить свое путешествие в одиночестве. Он с грустью взглянул на Даниэля.
– Жаль, что ты не смог остаться.
Даниэль поднял с пола сумку и неуклюже сполз с сиденья в придорожную грязь.
– Смотри, будь осторожен по дороге домой, – сказал он и погладил Рольфа. – Береги своего хозяина.
Андреас перегнулся через борт и коснулся ранки под левым глазом у Даниэля.
– Очень больно? – спросил он. – Наверное, шрам останется.
Даниэль заставил себя сдержать неизвестно откуда взявшиеся слезы.
– Надеюсь, что останется, Андреас Алессандро. Это был первый подарок, полученный от тебя. – Он отошел от трактора. – Скажи маме и папе, что это я украл еду и деньги. Не хочу, чтобы они тебя еще и за это ругали.
Он повернулся, не говоря больше ни слова, и скрылся в темноте.
Весь дом был на ногах, когда Андреас вернулся домой в шесть утра, все окна светились огнями, и даже на крыльце горела лампочка, несмотря на строгие правила светомаскировки. Когда Андреас открыл входную дверь и переступил через порог, ему сразу бросились в глаза испуганные лица матери и бабушки. В халатах поверх ночных рубашек, они жались друг к дружке, сидя рядом у телефона.
Увидев сына, Анна взвилась с места и бросилась к сыну.
– Анди! – Она обнимала его так крепко, что ему стало больно. – Мы думали, ты сбежал из дому! Мы думали…
Его отец и дед спустились по лестнице. Отец был полностью одет. Андреас отстранился от матери.
– Прости, папа.
– Что случилось, Андреас? – Роберто не отрываясь смотрел на сына.
– Это все тот скверный мальчишка, да? – яростно набросилась на него мать. – Это он заставил тебя с ним поехать?
– Нет, – решительно ответил Андреас. – Это была моя идея. Он был против.
– Но зачем? – воскликнула Анна, все еще находившаяся в истерическом состоянии. – И где ты пропадал все это время? Уже седьмой час!
– Я слышал ваш разговор вчера вечером и решил, что Даниэлю лучше уйти подальше отсюда. – Андреас вскинул голову и посмотрел на родителей с вызовом. – Я его увел. Далеко увел. Вам его никогда не найти. – Андреас взглянул на телефон. – Вы кому-то звонили? Вы не звонили в полицию?
– Я бы непременно позвонила, но твой отец мне не дал, – ответила Анна, чувствуя, как улегшийся страх уступает место гневу. – Он обзвонил соседей, попросил сообщить, если ты где-то появишься. Люди целыми днями работают, и будить их среди ночи…
– Мы должны сказать им, что он вернулся.
Андреас решил выложить всю правду, невзирая на последствия.
– Я взял немного еды для Даниэля, папа. Думаю, ты должен знать… – Он помолчал, готовясь к самому страшному признанию. – И немного денег…
– Ушам своим не верю! – в ужасе вскричала мать. – Ты стал вором ради этого мальчишки?
– Я не крал. – Андреас до сих пор был так зол на нее, что даже не мог посмотреть ей в лицо. – Я одолжил из денег на хозяйственные нужды.
– Одолжил? – тихо переспросил Роберто. – И как ты собираешься их возвращать?
– Из своих карманных денег.
Андреас перевел взгляд с отца на мать и на дедушку с бабушкой, стоявших рядом чуть поодаль. Их лица были непроницаемы. Мальчик почувствовал, как на него наваливается усталость. Ноги заныли, потом спина, голову словно заволокло туманом. Свет в холле показался Андреасу слишком ярким, он резал глаза.
– Тебе лучше пойти наверх, Андреас, и лечь в постель, – сказала Анна. Вид у нее был какой-то странный – печальный и подавленный.
– Разве ты не хочешь, чтобы я сначала вымылся? – удивился Андреас.
– Вымой лицо и руки и ступай в постель.
В голосе у нее слышалась грустная нотка, как будто она что-то безвозвратно потеряла. Андреас и рад был бы ее пожалеть, – ведь он так сильно ее напугал! – но впервые в жизни ему было все равно. Если бы только он не подслушал их разговор вчера вечером… но тогда Даниэля отправили бы обратно в лагерь.
Андреас поднялся наверх, отец последовал за ним. У себя в спальне мальчик молча снял куртку, свитер и брюки, сложил их на стуле с не свойственной ему аккуратностью. Простыни на постели остались смятыми с ночи.
– Ну? – спросил отец, пока сын умывался над тазом. – Разве тебе не стыдно?
Андреас вытерся полотенцем и посмотрел на отца. Ему хотелось плакать, и он изо всех сил старался удержаться.
– Нет, папа.
Роберто нахмурился, на переносице появились вертикальные морщинки. Андреас сообразил, что никогда раньше ему не приходилось видеть отца таким озабоченным.
– Ты всех нас страшно напугал, ты это понимаешь? Твои бабушка и дедушка уже старенькие. Им нельзя так волноваться.
– Мне жаль, что я их напугал. И тебя, папа. Но я не стыжусь того, что помог Даниэлю. – Он помолчал. – Надеюсь, они никогда его не поймают.
– Ложись в постель.
Отец подоткнул одеяло со всех сторон, разгладил складки своими большими сильными руками и присел на край кровати.
– Сколько же ты вчера успел услышать?
– Достаточно.
– Думаю, нет нужды говорить тебе, что ты не должен был подслушивать? – Он помолчал. – Ты очень сердит на маму?
Андреас кивнул, не доверяя своему голосу.
– Не надо на нее сердиться. – Лицо отца было грустным, голос, когда он заговорил, зазвучал приглушенно и устало. – Она очень переживает за нас, за семью. Вот почему она…
– Но она бы позволила им забрать Даниэля в это ужасное место! – Долго сдерживаемые слезы наконец навернулись ему на глаза.
– Понимаешь, Анди, для него это было бы не самое худшее. По крайней мере там он был в безопасности.
– Но он этот лагерь терпеть не мог! Он был там несчастен, папа!
– Что ж, теперь он далеко оттуда.
Он вытянул руки, и Андреас бросился ему на шею. Объятия отца – теплые, крепкие и надежные – успокоили и согрели его. Он почувствовал, как напряжение начало уходить из его тела.
– Не надо сердиться на маму, Анди.
Прижимаясь к отцу, Андреас прошептал ему на ухо:
– Но она обидела тебя, папа.
– Это была просто ссора между взрослыми. Иногда мы говорим то, чего на самом деле не думаем. – Он отстранил от себя сына и строго посмотрел на него. – Вот почему тебе ни в коем случае нельзя было подслушивать. Надо было спуститься вниз и сказать нам, что ты не спишь. Тогда мы могли бы все обговорить вместе.
Андреас всхлипнул и вытер глаза кулаком.
– Но мама все равно отослала бы Даниэля в лагерь.
– Может, да, – задумчиво признал отец, – а может, и нет. – Он поцеловал сына в макушку. – Постарайся уснуть. А когда проснешься, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал о своей матери. У нее были причины так поступить.
– Ладно, – буркнул Андреас, откинувшись на подушку.
Роберто встал и направился к двери.
– Папа! – остановил его Андреас, пока сон не сморил его окончательно. – Проверь, пожалуйста, чтобы с Рольфом все было в порядке.
– Конечно, – улыбнулся Роберто. – Спокойной ночи, Анди.
– Спокойной ночи, папа.
9
В течение трех суток после того, как Андреас высадил его у дороги на Эмменбрюкке, Даниэль передвигался в дневное время, а по ночам спал в сараях или в стогах сена, стараясь как можно экономнее расходовать припасенную для него Андреасом еду. Лодыжка все еще болела, новая одежда выглядела прилично, но была тесна; он страшно боялся, что кто-нибудь украдет деньги, прожигавшие ему карман.
На четвертый день Даниэль спрятался неподалеку от придорожного кафе, где обычно останавливались перекусить водители-дальнобойщики, и стал ждать благоприятного случая. Он представился наконец в виде большущего грузовика, везущего электрооборудование в Берн, столицу страны. Все это Даниэль выяснил для себя, пока шофер, разговорившийся с каким-то коллегой, заходил в ресторан. Мальчик выждал, пока за ними закрылась дверь, потом подбежал к грузовику, забрался в кузов и приготовился к новому долгому ожиданию.
В Берне он направился прямо к железнодорожному вокзалу и, прячась в товарных вагонах, добрался в Лозанну.
На вокзале в Лозанне он купил в аптеке ножницы, шампунь и мыло, после чего провел около часа в мужской уборной: вымыл голову, подстригся и причесался. Покончив с туалетом, Даниэль взглянул на себя в зеркало впервые после побега. На него смотрел незнакомец. Выбравшись из лагеря, он все еще выглядел как двенадцатилетний ребенок: щуплый, испуганный и слишком юный, чтобы выходить на улицу без мамы. С того дня прошло чуть больше месяца, но он сильно вытянулся, выглядел скорее сухопарым, а не тщедушным, настороженным, а не испуганным, а главное – повзрослевшим.
Покинув вокзал, Даниэль свернул налево и попал на широкую площадь с прекрасной старинной церковью посредине. Он был ошеломлен, но не встревожен: перед ним открывалось новое начало. Не надо больше бежать, прятаться, воровать по мелочи. Благодаря Андреасу Алессандро у него появился шанс, и этот шанс Даниэль не намерен был упускать ни за что на свете. В этот вечер он мог себе позволить заплатить за ночлег. Завтра надо будет разработать новый план действий. Он был свободным человеком.
Даниэль нашел себе место для ночлега на авеню де Милан, где в довольно обшарпанном доме сдавались комнаты.
Консьержка оказалась женщиной лет пятидесяти с небольшим. Судя по всему, Даниэль произвел на нее благоприятное впечатление. Она поинтересовалась, откуда он родом.
– Цюрих, – отрывисто ответил он, отпивая кофе из огромной кружки и намазывая джем на один из поданных ею чудесных слоеных рогаликов.
– Et vos parents?
– En route , – сказал он, надеясь, что она этим удовлетворится. Немного подумав, он осторожно спросил ее по-немецки: – Нет ли у вас пишущей машинки, мадам? – и показал жестами, как заправляют бумагу и нажимают на клавиши.
Она кивнула.
Письмо, напечатанное им на одном из листов фирменной бумаги фирмы Пфиштер–Алессандро, гласило, что Даниэль Зильберштейн, шестнадцати лет, является, несмотря на молодость, сильным, прилежным и честным работником. Размашистую, с замысловатым росчерком подпись совершенно невозможно было разобрать.
«Мое последнее преступление», – подумал Даниэль.
Вооружившись местной газетой, словарем и картой города, он с трудом продирался сквозь частокол объявлений, сбитый с толку обилием вакансий. Правда, в Лозанне для него ничего подходящего не нашлось, но в городе Веве, в ресторане «Леман» требовался помощник на кухню.
Даниэль посмотрел на карту. Веве находился к востоку от Лозанны, на берегу Женевского озера. Туда можно было добраться на автобусе.
* * *
Ресторан «Леман» оказался скромным заведением с побеленными стенами, синими деревянными ставнями и наличниками. Когда Даниэль отыскал его, было уже два часа пополудни. Некоторым запоздалым посетителям еще подавали ленч. День стоял теплый и солнечный, поэтому многие расположились в саду. Единственный официант был вынужден разрываться между садом и залом.
– Что вам нужно? – недовольно спросил он у Даниэля.
Даниэль протянул газету и указал на объявление.
– Вам нужен хозяин, месье Брессон, – сказал официант и дернул подбородком в сторону дома.
Даниэль вошел внутрь. Там было прохладно и полутемно. Стены были чисто выбелены, единственным украшением служила коллекция пустых винных бутылок, связанных зеленым шпагатом и подвешенных над баром.
За стойкой бара стоял высокий коренастый мужчина в фартуке в голубую и белую полоску.
– Месье Брессон? – обратился к нему Даниэль.
Мужчина обернулся. Он оказался толстым, его фартук был весь в пятнах, три подбородка затряслись, когда он улыбнулся.
– Это я.
Даниэль показал ему объявление и ткнул в себя пальцем.
– Vous ne parlez pas francais? – Бресссон поджал губы.
Даниэль покачал головой.
– Я учусь, – сказал он, вытащив словарь из сумки.
Брессон пожал плечами, потом улыбнулся.
– Eh bien . По крайней мере ты стараешься. – По-немецки он говорил запинаясь, но вполне сносно. – Брессон развязал фартук и бросил его на стойку бара. – Идем. Я покажу тебе кухню.
Даниэль пошел за ним. Кухня была не то чтобы грязной, но и назвать ее чистой тоже было нельзя.
– Мне нужен мальчишка, чтобы поддерживать чистоту в кухне, убирать в ресторане и помогать моему шеф-повару. Сил-то у тебя хватит? – с сомнением спросил Брессон.
Даниэль достал из сумки рекомендательное письмо и протянул его Брессону.
– Рекомендация? – спросил Брессон с насмешкой, но все-таки стал читать. – Нет опыта работы в ресторанах?
– Нет, месье. Но мне нравится еда.
Брессон расхохотался. Что-то в этом мальчике его смущало, но даже вопреки своим сомнениям он почувствовал к нему симпатию.
– Плата невелика, – предупредил Брессон. – Жилье у тебя есть?
– Пока нет, месье.
Брессон вновь пожал плечами.
– Можешь остановиться здесь, если хочешь. Наверху над рестораном есть комната. Платить за нее не нужно.
Даниэль попытался скрыть свое радостное возбуждение.
– Мне бы это очень подошло, месье.
Брессон бросил взгляд на рекомендательное письмо.
– Тебе шестнадцать?
Он был уверен, что мальчику не больше четырнадцати.
– Oui, Monsieur.
Брессон задумался. Еврейский мальчик, практически совсем еще ребенок, один-одинешенек. И родом наверняка из Германии, а не из Швейцарии… Что ж, беженцы теперь повсюду. Правительство запрещало частным лицам оказывать им помощь, но ведь доказательств у него нет, не так ли? К тому же он нуждался в дополнительной паре рук не меньше, чем этот мальчуган нуждался в еде, работе и крыше над головой.
– Документы у тебя есть?
Сердце Даниэля упало, как камень в глубокий колодец.
– Нет, месье.
Взгляд Брессона сверлил его насквозь.
– У тебя неприятности с полицией?
– Нет, месье. – На этот раз ответ прозвучал с железной твердостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Даниэль взял бумагу, откинул назад голову и улыбнулся в темноту.
– Есть на этом свете хоть что-нибудь, чего ты не предусмотрел?
Андреас застегнул «молнию» на куртке и наклонился вперед. Через секунду мотор трактора заработал, и они покатили вперед. Звук работающего двигателя показался Даниэлю громоподобным, как рычание сотни львов.
Было почти четыре часа утра, когда Андреас остановил трактор на окраине Эмменбрюкке: достаточно далеко от фермы, чтобы Даниэль смог без помех продолжить свое путешествие в одиночестве. Он с грустью взглянул на Даниэля.
– Жаль, что ты не смог остаться.
Даниэль поднял с пола сумку и неуклюже сполз с сиденья в придорожную грязь.
– Смотри, будь осторожен по дороге домой, – сказал он и погладил Рольфа. – Береги своего хозяина.
Андреас перегнулся через борт и коснулся ранки под левым глазом у Даниэля.
– Очень больно? – спросил он. – Наверное, шрам останется.
Даниэль заставил себя сдержать неизвестно откуда взявшиеся слезы.
– Надеюсь, что останется, Андреас Алессандро. Это был первый подарок, полученный от тебя. – Он отошел от трактора. – Скажи маме и папе, что это я украл еду и деньги. Не хочу, чтобы они тебя еще и за это ругали.
Он повернулся, не говоря больше ни слова, и скрылся в темноте.
Весь дом был на ногах, когда Андреас вернулся домой в шесть утра, все окна светились огнями, и даже на крыльце горела лампочка, несмотря на строгие правила светомаскировки. Когда Андреас открыл входную дверь и переступил через порог, ему сразу бросились в глаза испуганные лица матери и бабушки. В халатах поверх ночных рубашек, они жались друг к дружке, сидя рядом у телефона.
Увидев сына, Анна взвилась с места и бросилась к сыну.
– Анди! – Она обнимала его так крепко, что ему стало больно. – Мы думали, ты сбежал из дому! Мы думали…
Его отец и дед спустились по лестнице. Отец был полностью одет. Андреас отстранился от матери.
– Прости, папа.
– Что случилось, Андреас? – Роберто не отрываясь смотрел на сына.
– Это все тот скверный мальчишка, да? – яростно набросилась на него мать. – Это он заставил тебя с ним поехать?
– Нет, – решительно ответил Андреас. – Это была моя идея. Он был против.
– Но зачем? – воскликнула Анна, все еще находившаяся в истерическом состоянии. – И где ты пропадал все это время? Уже седьмой час!
– Я слышал ваш разговор вчера вечером и решил, что Даниэлю лучше уйти подальше отсюда. – Андреас вскинул голову и посмотрел на родителей с вызовом. – Я его увел. Далеко увел. Вам его никогда не найти. – Андреас взглянул на телефон. – Вы кому-то звонили? Вы не звонили в полицию?
– Я бы непременно позвонила, но твой отец мне не дал, – ответила Анна, чувствуя, как улегшийся страх уступает место гневу. – Он обзвонил соседей, попросил сообщить, если ты где-то появишься. Люди целыми днями работают, и будить их среди ночи…
– Мы должны сказать им, что он вернулся.
Андреас решил выложить всю правду, невзирая на последствия.
– Я взял немного еды для Даниэля, папа. Думаю, ты должен знать… – Он помолчал, готовясь к самому страшному признанию. – И немного денег…
– Ушам своим не верю! – в ужасе вскричала мать. – Ты стал вором ради этого мальчишки?
– Я не крал. – Андреас до сих пор был так зол на нее, что даже не мог посмотреть ей в лицо. – Я одолжил из денег на хозяйственные нужды.
– Одолжил? – тихо переспросил Роберто. – И как ты собираешься их возвращать?
– Из своих карманных денег.
Андреас перевел взгляд с отца на мать и на дедушку с бабушкой, стоявших рядом чуть поодаль. Их лица были непроницаемы. Мальчик почувствовал, как на него наваливается усталость. Ноги заныли, потом спина, голову словно заволокло туманом. Свет в холле показался Андреасу слишком ярким, он резал глаза.
– Тебе лучше пойти наверх, Андреас, и лечь в постель, – сказала Анна. Вид у нее был какой-то странный – печальный и подавленный.
– Разве ты не хочешь, чтобы я сначала вымылся? – удивился Андреас.
– Вымой лицо и руки и ступай в постель.
В голосе у нее слышалась грустная нотка, как будто она что-то безвозвратно потеряла. Андреас и рад был бы ее пожалеть, – ведь он так сильно ее напугал! – но впервые в жизни ему было все равно. Если бы только он не подслушал их разговор вчера вечером… но тогда Даниэля отправили бы обратно в лагерь.
Андреас поднялся наверх, отец последовал за ним. У себя в спальне мальчик молча снял куртку, свитер и брюки, сложил их на стуле с не свойственной ему аккуратностью. Простыни на постели остались смятыми с ночи.
– Ну? – спросил отец, пока сын умывался над тазом. – Разве тебе не стыдно?
Андреас вытерся полотенцем и посмотрел на отца. Ему хотелось плакать, и он изо всех сил старался удержаться.
– Нет, папа.
Роберто нахмурился, на переносице появились вертикальные морщинки. Андреас сообразил, что никогда раньше ему не приходилось видеть отца таким озабоченным.
– Ты всех нас страшно напугал, ты это понимаешь? Твои бабушка и дедушка уже старенькие. Им нельзя так волноваться.
– Мне жаль, что я их напугал. И тебя, папа. Но я не стыжусь того, что помог Даниэлю. – Он помолчал. – Надеюсь, они никогда его не поймают.
– Ложись в постель.
Отец подоткнул одеяло со всех сторон, разгладил складки своими большими сильными руками и присел на край кровати.
– Сколько же ты вчера успел услышать?
– Достаточно.
– Думаю, нет нужды говорить тебе, что ты не должен был подслушивать? – Он помолчал. – Ты очень сердит на маму?
Андреас кивнул, не доверяя своему голосу.
– Не надо на нее сердиться. – Лицо отца было грустным, голос, когда он заговорил, зазвучал приглушенно и устало. – Она очень переживает за нас, за семью. Вот почему она…
– Но она бы позволила им забрать Даниэля в это ужасное место! – Долго сдерживаемые слезы наконец навернулись ему на глаза.
– Понимаешь, Анди, для него это было бы не самое худшее. По крайней мере там он был в безопасности.
– Но он этот лагерь терпеть не мог! Он был там несчастен, папа!
– Что ж, теперь он далеко оттуда.
Он вытянул руки, и Андреас бросился ему на шею. Объятия отца – теплые, крепкие и надежные – успокоили и согрели его. Он почувствовал, как напряжение начало уходить из его тела.
– Не надо сердиться на маму, Анди.
Прижимаясь к отцу, Андреас прошептал ему на ухо:
– Но она обидела тебя, папа.
– Это была просто ссора между взрослыми. Иногда мы говорим то, чего на самом деле не думаем. – Он отстранил от себя сына и строго посмотрел на него. – Вот почему тебе ни в коем случае нельзя было подслушивать. Надо было спуститься вниз и сказать нам, что ты не спишь. Тогда мы могли бы все обговорить вместе.
Андреас всхлипнул и вытер глаза кулаком.
– Но мама все равно отослала бы Даниэля в лагерь.
– Может, да, – задумчиво признал отец, – а может, и нет. – Он поцеловал сына в макушку. – Постарайся уснуть. А когда проснешься, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал о своей матери. У нее были причины так поступить.
– Ладно, – буркнул Андреас, откинувшись на подушку.
Роберто встал и направился к двери.
– Папа! – остановил его Андреас, пока сон не сморил его окончательно. – Проверь, пожалуйста, чтобы с Рольфом все было в порядке.
– Конечно, – улыбнулся Роберто. – Спокойной ночи, Анди.
– Спокойной ночи, папа.
9
В течение трех суток после того, как Андреас высадил его у дороги на Эмменбрюкке, Даниэль передвигался в дневное время, а по ночам спал в сараях или в стогах сена, стараясь как можно экономнее расходовать припасенную для него Андреасом еду. Лодыжка все еще болела, новая одежда выглядела прилично, но была тесна; он страшно боялся, что кто-нибудь украдет деньги, прожигавшие ему карман.
На четвертый день Даниэль спрятался неподалеку от придорожного кафе, где обычно останавливались перекусить водители-дальнобойщики, и стал ждать благоприятного случая. Он представился наконец в виде большущего грузовика, везущего электрооборудование в Берн, столицу страны. Все это Даниэль выяснил для себя, пока шофер, разговорившийся с каким-то коллегой, заходил в ресторан. Мальчик выждал, пока за ними закрылась дверь, потом подбежал к грузовику, забрался в кузов и приготовился к новому долгому ожиданию.
В Берне он направился прямо к железнодорожному вокзалу и, прячась в товарных вагонах, добрался в Лозанну.
На вокзале в Лозанне он купил в аптеке ножницы, шампунь и мыло, после чего провел около часа в мужской уборной: вымыл голову, подстригся и причесался. Покончив с туалетом, Даниэль взглянул на себя в зеркало впервые после побега. На него смотрел незнакомец. Выбравшись из лагеря, он все еще выглядел как двенадцатилетний ребенок: щуплый, испуганный и слишком юный, чтобы выходить на улицу без мамы. С того дня прошло чуть больше месяца, но он сильно вытянулся, выглядел скорее сухопарым, а не тщедушным, настороженным, а не испуганным, а главное – повзрослевшим.
Покинув вокзал, Даниэль свернул налево и попал на широкую площадь с прекрасной старинной церковью посредине. Он был ошеломлен, но не встревожен: перед ним открывалось новое начало. Не надо больше бежать, прятаться, воровать по мелочи. Благодаря Андреасу Алессандро у него появился шанс, и этот шанс Даниэль не намерен был упускать ни за что на свете. В этот вечер он мог себе позволить заплатить за ночлег. Завтра надо будет разработать новый план действий. Он был свободным человеком.
Даниэль нашел себе место для ночлега на авеню де Милан, где в довольно обшарпанном доме сдавались комнаты.
Консьержка оказалась женщиной лет пятидесяти с небольшим. Судя по всему, Даниэль произвел на нее благоприятное впечатление. Она поинтересовалась, откуда он родом.
– Цюрих, – отрывисто ответил он, отпивая кофе из огромной кружки и намазывая джем на один из поданных ею чудесных слоеных рогаликов.
– Et vos parents?
– En route , – сказал он, надеясь, что она этим удовлетворится. Немного подумав, он осторожно спросил ее по-немецки: – Нет ли у вас пишущей машинки, мадам? – и показал жестами, как заправляют бумагу и нажимают на клавиши.
Она кивнула.
Письмо, напечатанное им на одном из листов фирменной бумаги фирмы Пфиштер–Алессандро, гласило, что Даниэль Зильберштейн, шестнадцати лет, является, несмотря на молодость, сильным, прилежным и честным работником. Размашистую, с замысловатым росчерком подпись совершенно невозможно было разобрать.
«Мое последнее преступление», – подумал Даниэль.
Вооружившись местной газетой, словарем и картой города, он с трудом продирался сквозь частокол объявлений, сбитый с толку обилием вакансий. Правда, в Лозанне для него ничего подходящего не нашлось, но в городе Веве, в ресторане «Леман» требовался помощник на кухню.
Даниэль посмотрел на карту. Веве находился к востоку от Лозанны, на берегу Женевского озера. Туда можно было добраться на автобусе.
* * *
Ресторан «Леман» оказался скромным заведением с побеленными стенами, синими деревянными ставнями и наличниками. Когда Даниэль отыскал его, было уже два часа пополудни. Некоторым запоздалым посетителям еще подавали ленч. День стоял теплый и солнечный, поэтому многие расположились в саду. Единственный официант был вынужден разрываться между садом и залом.
– Что вам нужно? – недовольно спросил он у Даниэля.
Даниэль протянул газету и указал на объявление.
– Вам нужен хозяин, месье Брессон, – сказал официант и дернул подбородком в сторону дома.
Даниэль вошел внутрь. Там было прохладно и полутемно. Стены были чисто выбелены, единственным украшением служила коллекция пустых винных бутылок, связанных зеленым шпагатом и подвешенных над баром.
За стойкой бара стоял высокий коренастый мужчина в фартуке в голубую и белую полоску.
– Месье Брессон? – обратился к нему Даниэль.
Мужчина обернулся. Он оказался толстым, его фартук был весь в пятнах, три подбородка затряслись, когда он улыбнулся.
– Это я.
Даниэль показал ему объявление и ткнул в себя пальцем.
– Vous ne parlez pas francais? – Бресссон поджал губы.
Даниэль покачал головой.
– Я учусь, – сказал он, вытащив словарь из сумки.
Брессон пожал плечами, потом улыбнулся.
– Eh bien . По крайней мере ты стараешься. – По-немецки он говорил запинаясь, но вполне сносно. – Брессон развязал фартук и бросил его на стойку бара. – Идем. Я покажу тебе кухню.
Даниэль пошел за ним. Кухня была не то чтобы грязной, но и назвать ее чистой тоже было нельзя.
– Мне нужен мальчишка, чтобы поддерживать чистоту в кухне, убирать в ресторане и помогать моему шеф-повару. Сил-то у тебя хватит? – с сомнением спросил Брессон.
Даниэль достал из сумки рекомендательное письмо и протянул его Брессону.
– Рекомендация? – спросил Брессон с насмешкой, но все-таки стал читать. – Нет опыта работы в ресторанах?
– Нет, месье. Но мне нравится еда.
Брессон расхохотался. Что-то в этом мальчике его смущало, но даже вопреки своим сомнениям он почувствовал к нему симпатию.
– Плата невелика, – предупредил Брессон. – Жилье у тебя есть?
– Пока нет, месье.
Брессон вновь пожал плечами.
– Можешь остановиться здесь, если хочешь. Наверху над рестораном есть комната. Платить за нее не нужно.
Даниэль попытался скрыть свое радостное возбуждение.
– Мне бы это очень подошло, месье.
Брессон бросил взгляд на рекомендательное письмо.
– Тебе шестнадцать?
Он был уверен, что мальчику не больше четырнадцати.
– Oui, Monsieur.
Брессон задумался. Еврейский мальчик, практически совсем еще ребенок, один-одинешенек. И родом наверняка из Германии, а не из Швейцарии… Что ж, беженцы теперь повсюду. Правительство запрещало частным лицам оказывать им помощь, но ведь доказательств у него нет, не так ли? К тому же он нуждался в дополнительной паре рук не меньше, чем этот мальчуган нуждался в еде, работе и крыше над головой.
– Документы у тебя есть?
Сердце Даниэля упало, как камень в глубокий колодец.
– Нет, месье.
Взгляд Брессона сверлил его насквозь.
– У тебя неприятности с полицией?
– Нет, месье. – На этот раз ответ прозвучал с железной твердостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57