Раз уж Андреасу такой вариант не по нутру, – и не думай, я его не осуждаю, многим мужчинам эта мысль невыносима, – было бы безумием даже заикаться об ИДО. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, Али, но дело обстоит именно так.
– Тео, а что ты сам думаешь об ИДО?
– Как врач или как мужчина? – нахмурился Салко.
– И то, и другое.
– Помни, я ортопед, Али, а не гинеколог. – Он задумчиво вытянул губы трубочкой. – Ладно. С профессиональной точки зрения, я с большой охотой объявил бы ИДО правонарушением, заслуживающим тюремного срока, если только речь не идет о сперме мужа, вводимой искусственным путем, когда у жены…
– Я все об этом знаю. Дальше.
– Это минное поле, Али. И в моральном и в юридическом плане. – Тео зябко передернул плечами. – Генная инженерия – страшное дело… От одной этой мысли кровь в жилах стынет, не то что сперма!
– Но ведь есть и хорошая сторона?
– Конечно, есть. Блестящее достижение, позволяющее верной жене бесплодного мужа родить ребенка естественным путем.
– Вот видишь! – возбужденно воскликнула Александра. – Если бы мы убедили Андреаса хотя бы подумать об этом…
– Погоди, не торопись! Насчет «мы» можешь сразу забыть, Али. Действуй сама. Минуту назад ты спросила, что я об этом думаю как мужчина. Что ж, я тебе отвечу. Я думаю, это одно из самых эгоистичных изобретений последнего времени. Полагаю, его можно применять с успехом, но только в тех семьях, где муж – человек с непробиваемым самомнением, либо в тех, где он твердо вознамерился стать святым.
– Ты кое-что забываешь! – сказала она, не в силах скрыть разочарование. – Ты не женат, Тео. Я думаю, ты понятия не имеешь о супружеской любви. Мы с Андреасом через многое прошли вместе. Когда он погрузился в эту ужасную черную депрессию, я все время была рядом…
– Хочешь медаль? Звезду на погоны? Думаешь, он перед тобой в долгу?
– Конечно, нет! – сердито воскликнула Александра. – Но я говорю о любви. О том, что объединяет людей, о том, что они дают друг другу, о том, чем делятся… Я прекрасно понимаю, что поначалу Андреас будет против.
– Извини, Али, но ты слишком оптимистична. Сказать, что он будет против, значит ничего не сказать.
– Но если я буду с ним спорить, если заставлю его прислушаться, уговорю сходить со мной к консультанту… Я же не буду требовать с него обещаний, Тео…
– Да уж надеюсь, что не будешь! – сказал Салко, но тут же растерянно замолчал, когда она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Господи, Али, прости меня! Я сказал, не подумав… Прости меня, милая, прошу тебя.
Александра продолжала плакать. Он подошел к ней, обнял, тихо приговаривая:
– Вот так, все хорошо, тебе надо выплакаться. Это самое разумное, что ты сделала с тех пор, как я здесь.
Она прижалась лицом к его груди, и Тео почувствовал, как ткань костюма увлажняется ее слезами. Безудержная дрожь сотрясала все ее тело.
– Если ты считаешь, что тебе удастся уговорить Андреаса, если твое желание иметь ребенка так велико, что ты решишь попытаться, чего бы это ни стоило, тогда, конечно, надо действовать.
Салко вытащил из кармана носовой платок и бережно вытер ее заплаканное лицо.
– Честное слово, я даже не представлял, что в тебе так силен материнский инстинкт, Али.
– Я сама этого не знала до недавних пор. Я была молода, и мне казалось, что нам надо подождать, – слезы вновь навернулись ей на глаза и повисли на ресницах. – Я думала, нам необходимо несколько лет провести вдвоем… что ребенок будет еще более желанным, если мы заведем его не сразу, а немного погодя… Я не знала…
Она выхватила платок из пальцев Тео и прижала его ко рту, пытаясь сдержать рыдания.
– Конечно, ты не знала. Кто же мог предвидеть, что такое случится? А теперь перестань плакать, – сказал он ласково. – Возможно, мне удастся немного помочь.
– Как?
– На многое не рассчитывай, – предупредил Салко. – Как я уже сказал, тебе придется действовать самой. Во всяком случае, налаживать диалог с Андреасом я не берусь, но я мог бы кое-что разузнать для тебя: имена специалистов, консультанта, который мог бы вам помочь.
– Ты сделаешь это для меня? – Конечно, сделаю.
Александра благодарно обняла его.
– Что бы я без тебя делала, Тео? Ты мой самый лучший друг… после Андреаса.
Салко покраснел и с грустью посмотрел на нее.
– Будем надеяться, что это так.
Ее первая попытка «наладить диалог с Андреасом» закончилась полным провалом. Стоило ей упомянуть об искусственном оплодотворении, как он притворился, что ничего не слышит. Она стала настаивать, и тогда Андреас набросился на нее в неистовом гневе, у него даже глаза побелели. А главное, он сказал ей то же самое, с чего начал Теодор Салко:
– Ты сошла с ума!
После этого он покинул квартиру и вернулся лишь на следующий вечер, сделав вид, что разговора не было.
Александра поняла, что не может бросить дело на полпути. Она позвонила первому из списка специалистов, переданного ей, как и было обещано, Теодором Салко. Доктор сказал, что супруги могут обратиться за консультацией только вдвоем. Следующие два сказали то же самое. Четвертому доктору Александра солгала с первых же слов, заявив, что придет с мужем.
Доктор смог назначить время для встречи только через три недели, раньше все было занято. Все это время ей пришлось хранить секрет. Она мучилась, нервничала, злилась и чувствовала себя виноватой. Даже признаться Салко не посмела, помня, что он согласился помочь ей только при условии, что она сумеет уговорить Андреаса сходить на консультацию.
Никогда еще ей не было так одиноко.
– И вы говорите, что ваш муж в принципе согласен с ИДО? – уточнил доктор Манетти.
Он был серьезным человеком лет сорока пяти, с темными, курчавыми, слегка растрепанными волосами и вечно прищуренными, близко посаженными глазами. Увидев, что она пришла одна, он рассердился, его пришлось уговаривать хотя бы выслушать ее.
– Безусловно, – с чистым сердцем солгала Александра. – Просто он пережил столько разочарований, что мы решили – лучше мне сперва прийти к вам одной и узнать, подхожу ли я физически для искусственного оплодотворения.
– Понятно. – Доктор Манетти бросил взгляд на ее медицинскую карточку. – Что ж, судя по всему, вы совершенно здоровы. Вам тридцать лет, поздновато для первого ребенка, но ничего страшного: анализы показывают, что вы способны к деторождению, и с ИДО проблем у вас будет не больше, чем с обычной беременностью.
– И если это сработает, успеха следует ожидать в течение первых шести месяцев?
Доктор Манетти кивнул.
– Совершенно верно. Но ничего больше я вам сказать не могу, пока ваш супруг не появится здесь вместе с вами. – Он нахмурился. – Если вы ищете гарантий, боюсь, вам не повезло.
Александра посмотрела ему прямо в глаза.
– Разумеется, я не ищу гарантий, доктор Манетти. Я просто хочу ребенка.
Доктор Манетти закрыл медицинскую карту.
– Что ж, полагаю, я рассказал вам все, что мог, о методах и подготовке. Теперь вы должны прийти вместе с супругом.
Никогда раньше Александра не видела Андреаса таким разгневанным. Он смотрел на нее, словно не узнавая, настолько чуждым казалось ему ее предложение.
– Нет, ты действительно сошла с ума.
Александра изо всех сил старалась не повышать голос. «Ты же заранее знала, что так и будет», – напомнила она себе. Андреас был слишком горд и до болезненности стыдился своего бесплодия, – надо было запастись терпением.
– Вовсе нет. Я просто хочу поговорить об этом… обсудить такую возможность.
– Тут не о чем говорить.
– Нет, есть о чем! – воскликнула она и тут же смягчилась, прекрасно понимая, что ей нельзя выходить из себя и тем более ударяться в слезы. – Нам очень о многом нужно поговорить, Андреас… Наш брак под вопросом.
Он взглянул на нее с отвращением.
– Не дави на меня, Александра. Я знаю, как женщины умеют шантажировать своими эмоциями, у меня по этой части большой опыт. Моя мать была в этом деле магистром, но от меня так ничего и не добилась.
– Я не пытаюсь тебя шантажировать! – возмутилась она. – Я не прошу тебя соглашаться на ИДО, но позволь мне хотя бы изложить факты!
Андреас встал и подошел к двери гостиной.
– У меня нет ни малейшего желания выслушивать то, что мне кажется противоестественным… и аморальным!
Александра вскочила и загородила собой дверь.
– Нет, Андреас! На этот раз тебе придется меня выслушать! Нравится тебе это или нет, для меня сейчас нет на свете ничего важнее! – Она задыхалась от волнения. – Я уже устала каяться в том, что не была готова завести ребенка до несчастного случая… потому что произошло именно это: несчастный случай!
– Прочь с дороги! – прогремел он.
– Не уйду, пока не выслушаешь! – Она дрожала всем телом. – Я не знала, что буду так это переживать, Андреас… я думала, что смогу смириться… справиться с тем, что у меня не будет ребенка. Я думала, что нашей любви будет довольно… нашей любви и моей работы. Но теперь мне этого мало. – Она стиснула руку в кулак и стукнула себя по животу. – Каждый день, каждый час я ощущаю здесь пустоту! Я чувствую себя пустой, бесплодной и бесполезной… Раньше я только в книжках об этом читала, но никогда по-настоящему не понимала.
На миг ей показалось, что она наконец сумела до него достучаться. Какая-то искра сочувствия промелькнула в этих горящих гневом черных глазах.
– Тебе нужна помощь, Александра. Тебе нужен психиатр.
Она схватила его за руку.
– Нет! Мне нужно только одно: чтобы ты пошел со мной к консультанту. Может, если он объяснит, ты поймешь. Конечно, тебе отвратительна мысль о том, что во мне будет сперма другого мужчины. Это совершенно естественно. Тебе это должно казаться чем-то чудовищным… чем-то вроде измены. Но в том-то все и дело – никакой измены не будет! – Александра начала захлебываться и путаться в словах, но остановиться не могла. – Никто никогда не узнает, что это не твой ребенок, все совершенно анонимно, особенно когда используют банк спермы…
Краем глаза она заметила взмах его руки, но уклоняться было уже поздно: удар обрушился ей на щеку со всей неистовой силой его гнева. Александра прислонилась к двери и ошеломленно уставилась на мужа. Щека у нее горела. Она почувствовала, как в груди поднимается неудержимое рыдание, но ее глаза остались сухими.
Андреас был в ужасе. За всю свою жизнь он ни разу не поднял руки на женщину, а теперь… Ему хотелось обнять ее, умолять о прощении, но ее жестокие, бесчувственные слова все еще звучали у него в ушах.
Не спуская друг с друга глаз, они оба замерли, как дикие животные, готовые к смертельной схватке.
Первой пришла в себя Александра.
– Извини, – проговорила она глухим голосом. – Не так я себе все это представляла.
Он поднял руку и нежно коснулся ее горящей щеки. Она отшатнулась.
– Это я должен извиниться, – сказал Андреас, проглотив болезненный ком в горле. – Ни за что на свете я не хотел причинить тебе боль. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг как будто обезумел…
– Больше ничего не говори, – остановила его Александра. – Только не сейчас, это бесполезно. Может, мне вообще не стоило заводить этот разговор, но мне казалось, что брак для того и существует, чтобы муж и жена могли честно высказать друг другу все, что у них на душе…
– Али, – умоляюще проговорил Андреас.
Никогда он не видел свою жену такой печальной, и это глубоко ранило его.
Александра покачала головой.
– Нет, Андреас, только не сейчас. – Она заставила себя улыбнуться. – Ладно, все в порядке. Я прощаю тебе эту пощечину. Небольшой взрыв, выпускание пара. – Слезы вдруг навернулись ей на глаза. – Но я так сильно тебя люблю, и есть способ завести ребенка… Ведь мы оба так его хотели! – Она закусила губу. – Но я вижу, что для тебя это невозможно, и постараюсь сделать все, что смогу, чтобы забыть об этом.
– Али, Herzchen, иди сюда и сядь. – Андреас попытался обнять ее за плечи, но она отстранилась.
– Нет, не сейчас. Может, позже. – Ее голос звучал тихо и обреченно; вся смелость, вся решимость, которую она собрала для разговора с Андреасом, покинула ее. – Мне нужно побыть одной. – Она ласково коснулась пальцами его лица. – Давай постараемся оба забыть об этом, хорошо?
– Думаешь, ты сможешь?
Александра помедлила, положив руку на дверную ручку.
– Я не знаю.
35
– Как насчет небольшого отпуска на Лазурном берегу? – спросил Андреас у жены в середине августа.
– Там слишком людно, – ответила Александра, накладывая увлажняющий крем и критически разглядывая свое отражение в зеркале. – Толпы народу, а жара почти такая же, как здесь. Манхэттен невыносим, но у нас в квартире хоть кондиционер работает.
– Я не предлагаю ехать сейчас. Может, в сентябре?
– Вот это другой разговор! – улыбнулась она. – У тебя есть на уме какое-нибудь особое место? Особая причина?
– А что, непременно нужны особые причины?
– Нет, конечно. У нас уже давным-давно не было настоящего отпуска.
– Что ж, и впрямь давно пора. Между прочим, была у меня мысль открыть новый ресторан в Каннах или в Ницце.
– Я так и думала, – кивнула Александра. – Ты считаешь, что это удачная мысль?
– Может быть, и нет, но это стоящий предлог, чтобы увезти тебя отсюда. Мы много путешествовали в доброе старое время, до того как… – он отвернулся.
– Это прекрасная мысль! – весело откликнулась она.
Андреас пристально посмотрел на нее, подмечая тонкие морщинки, появившиеся у нее на лбу, и темные круги под глазами.
– Отлично. Пойду закажу для нас места. У тебя усталый вид, Али.
Она вздохнула и вновь повернулась к зеркалу. Говорить о чувствах было бесполезно. В последнее время между ними оставалось слишком много недосказанного. После того страшного июньского вечера Александра сказала себе, что надо жить дальше, радуясь тому, что есть. А было у нее не так уж мало: приходилось признать, что она живет лучше многих. Только вот это затянувшееся молчание постоянно напоминало о неискренности, появившейся в ее отношениях с мужем. Это делалось с добрыми намерениями, ради сохранения мира в семье, но напряжение уже стало сказываться на них обоих.
Импозантный отель «Негреско» на Английской набережной Ниццы встретил чету Алессандро прохладой просторного вестибюля с высокими потолками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57