https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/ploskie-nakopitelnye/
– Али?
Ее память унеслась в прошлое. Она уже была в этой больнице в другое время, в другой комнате, но испытывала страх, а потом радость после появления на свет дочери… А потом вспомнилась другая больница, это было давно и на другом конце света… Здание с ослепительно белыми стенами и линолеумом на полу… с длинными коридорами, по которым она ходила безостановочно в бесконечной агонии ожидания приговора…
– Али? – мягко напомнил Андреас.
– Мама?
Александра подняла голову и увидела, что они ждут ответа. Она поняла, что в конечном счете они ей доверяют. О большем она не могла и мечтать.
«Семья… – подумала она. – Семья приносит страдания. Но иногда без этого нельзя».
– Что ты скажешь, Али?
«Андреас в конце концов нашел в себе мужество. Хватит ли мне сил ответить ему достойно?»
– Я скажу… – Она колебалась лишь секунду. – Я скажу, что Бобби должна сама выбирать себе дорогу. – Она заглянула в глаза дочери и тихо добавила: – Как и все мы.
Боль и радость слились в ее душе.
Через час Роберто умер во сне.
Когда они наконец вышли на улицу, было три часа дня. Шум и суета Манхэттена оглушили их.
Андреас взял Даниэля под руку и отвел его в сторону.
– Поедешь к нам домой?
– Не стоит, дружище.
– Ты не можешь вернуться в «Розовую шляпу». Ты не в состоянии вести машину, а твой дом…
– Я немного отдохнул, а мой дом, – мягко возразил Даниэль, – это как раз то место, где мне надлежит быть.
– Если ты боишься нам помешать, даже не думай об этом. Мы будем тебе рады.
– Нет. Хотя бы несколько часов тебе надо побыть наедине с семьей.
– Ты член нашей семьи, Дэн.
Даниэль покачал головой.
– Я не член твоей семьи. Я твой друг. И мне этого довольно.
Андреас вздохнул.
– Я провожу тебя до машины. – Он повернулся к Александре и Бобби. – Вы можете подождать пару минут? – Конечно, мы подождем, – ответила Александра. – Посидим в вестибюле.
В дружеском молчании мужчины дошли до конца квартала, где Даниэль оставил свою машину на платной стоянке ранним утром.
– Если тебе что-то понадобится – все, что угодно, любая помощь… можешь рассчитывать на меня, – сказал Даниэль, нащупывая в кармане ключи.
– Знаю. Спасибо.
– Ты же всегда мне помогал.
– Не всегда.
Внизу, на Франклин-Рузвельт-драйв, вдоль сверкающей Ист-Ривер, как яркие костяшки на счетах, передвигаемые рукой невидимого великана, сновали взад-вперед казавшиеся сверху крошечными автомобили. Даниэль взглянул на небо – ярко-голубое, без единого облачка.
– Твой отец выбрал хороший день, – заметил он.
– Да.
Они помолчали.
– После похорон, – тихо продолжал Даниэль, – я на какое-то время уеду.
– Куда ты собрался?
– Пожалуй, поживу немного в Европе.
– Дэн… – встревожился Андреас. – Надеюсь, это не из-за меня? Ты не должен уезжать только потому…
– Я это знаю, – с мягкой улыбкой остановил его Даниэль. – Просто мои издатели уже давно меня осаждают, требуют автобиографию. И я решил, что пора этим заняться, более подходящего времени не будет. Во всяком случае, попробую.
– А это не будет слишком больно? Нет, я прекрасно понимаю, читатель проглотит твои мемуары вместе с переплетом, но ты-то сам действительно хочешь через все это пройти?
Даниэль открыл дверцу машины.
– Я не уверен. Какая-то часть меня не хочет бередить старые раны. Но я всю свою жизнь от чего-то убегал, и сейчас, пожалуй, настал момент остановиться и взглянуть в глаза правде.
Андреас внимательно заглянул ему в лицо.
– Кстати о старых ранах, как твой глаз? – Он бережно коснулся пальцами затянувшейся ранки. – Тот еще подарочек, а?
Даниэль схватил его руку и крепко пожал ее.
– Я знаю, что ты дал мне, – сказал он, обратившись к одной из своих любимейших цитат, – но не знаю, что ты получил.
Они обнялись и минуту простояли, крепко сжав друг друга.
– Больше, чем я когда-либо смогу выразить, – прошептал Андреас.
Потом он повернулся и ушел.
Позже в тот же вечер, когда Бобби уже спала наверху, они разожгли камин в библиотеке и сели перед ним на ковре. Александра с улыбкой посмотрела на свой наряд, состоявший из мужской рубашки и просторного пуловера, способного с легкостью вместить трех таких, как она.
– Мне надо будет забрать свои вещи из «Розовой шляпы».
– Я уверен, что Дэн пришлет их завтра же.
Она посмотрела на него.
– Ты не против, если я останусь здесь, пока мы не поедем на похороны?
– А ты как думаешь?
– Я думаю, Бобби будет довольна.
– Не только она одна.
Александра уставилась на огонь и невольно поежилась.
– В чем дело?
– Я не уверена… Наверное, все дело в огне. Мне вспомнилась прошлая ночь.
– Хочешь, я его погашу?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, это было бы глупо. Я люблю, когда горит камин.
– Ты просто измучена.
– Но не так, как ты. Тебе бы надо лечь поспать.
– Мне не хочется.
Они снова замолчали. Каждый догадывался, о чем думает другой, но оба не решались высказать свои мысли вслух.
– Александра, – заговорил он после долгого молчания, – что ты думаешь о будущем?
– Я не знаю. А что?
– Как ты ко мне относишься?
Она заметила жилку, бьющуюся у него на виске, и ей захотелось погладить ее пальцами.
– Я люблю тебя всей душой.
На мгновение его глаза закрылись. Александра смотрела, как вздрагивают его золотистые ресницы.
– Я всегда тебя любила, – тихо добавила она.
Он открыл глаза и посмотрел прямо на нее.
– И что же нам теперь делать?
– А как ты сам думаешь, Андреас?
– Некоторые люди женятся по второму разу.
Она улыбнулась, и вся теплота ее души отразилась в этой улыбке.
– Это не для нас, Андреас. По крайней мере не сейчас.
– А когда? Когда нам стукнет шестьдесят? Семьдесят?
Александра развела руками.
– Может быть, никогда. Может быть, скоро. Но не сейчас.
На время в комнате опять наступила тишина. Потом Александра вдруг выпрямилась и сказала:
– Ты никогда не видел «Жаворонок».
– Нет.
– Мне кажется, ты не сможешь узнать меня по-настоящему, пока не увидишь мой дом.
– Я тебя знаю, Али…
– Это не совсем верно. Ты не можешь понять мою жизнь, мою индивидуальность. Я европейская женщина, я художница. Ты столько лет был американцем, Андреас…
– Я всегда много путешествовал.
– Это не одно и то же. Ты всегда был в пути, ты всю жизнь кочевал. У автогонщиков нет постоянного дома, во всяком случае, пока они не уйдут из спорта, а ты, даже когда перестал участвовать в гонках, все равно не сидел на месте. Ты так и не смог угомониться.
– Таким уж я родился, Али.
– Но я не родилась такой. Я обожала переезды, пока мы были молоды, но только найдя свой прекрасный дом, я обрела внутренний покой. Мне это необходимо, Андреас. Я не хочу от этого отказываться. Никогда. Ни за что.
– Я и не стану требовать этого от тебя.
– Нет, станешь. Я думаю, станешь. Вряд ли тебе удастся справиться с собой, со временем натура возьмет свое. Мы разные.
– Но мы любим друг друга.
– Да, – сказала она, и ее глаза увлажнились.
– Как же нам решить эту задачу? Как примирить эти противоречия?
– Надо принять их как должное. – Она взяла его за руки. – Нам нужно провести время вместе. Заново узнать друг друга. Если хочешь, приезжай в Онфлер… Я надеюсь, что Бобби вернется и опять поселится там, хотя бы на какое-то время. Посмотришь, как я работаю, как я жила последние двенадцать лет без тебя. Может быть, и ты мне позволишь снова войти в твою жизнь.
– Ты же знаешь, как я этого хочу.
– Но неужели ты не видишь, как опасно было бы для нас просто взять да и пожениться снова? Нам обоим… нет, нам всем троим пришлось держать под контролем такие сложные чувства… в течение стольких лет… Они требуют высвобождения, а для этого нужно время.
Ее слова, казалось, повисли в воздухе, смешиваясь с гудящим пламенем в камине.
– Шаг за шагом, – тихо сказал Андреас.
– Вот именно.
Он откинулся головой на кушетку и закрыл глаза.
– Господи, – сказал он, – я вдруг понял, как страшно устал.
– Тебе необходимо поспать, дорогой. Завтра тебе понадобятся все твои силы.
– А что будет после похорон?
Она тепло улыбнулась ему.
– Может, я останусь еще на какое-то время. Поживу немного здесь перед возвращением в Онфлер.
Андреас глубоко вздохнул.
– Бобби скоро будет готова к своей первой гонке. – Он пристально посмотрел на Александру, проверяя ее реакцию. – Это будет на Лонг-Айленде. Осталось меньше четырех недель.
Александра взглянула на картину.
«Иногда, – напомнила она себе, – боль бывает необходимой».
Она повернулась к нему лицом, и вся ее душа засветилась в ее глазах.
– Я этого не пропущу, – пообещала она.
55
Они сидели на самом краешке жесткой деревянной скамьи в конце ряда, едва касаясь друг друга. Справа от Андреаса находился в своем инвалидном кресле Рудесхайм. Андреас закрыл глаза и погрузился душой в давно знакомую музыку звуков. Сидевшая слева от него Александра тоже закрыла глаза, мечтая оказаться за миллион миль отсюда.
– Вон! Вон там, видишь ее? – Его громкий голос, кричавший прямо ей в ухо, заставил ее очнуться.
Александра открыла глаза.
– Где? – Яркое солнце ослепило ее. – Где она?
– Вон там, внизу! Стоит рядом с Люсьеном! – Он вытянул руку, указывая направление.
Она проследила за его рукой и увидела дочь.
– О боже, – ахнула Александра, – она выглядит такой крошечной!
– Она выглядит, – заявил Андреас, едва не лопаясь от гордости, – как настоящая гонщица, черт бы меня побрал! Ты посмотри на этот костюм, Али, это же скафандр! Ты только взгляни на этот шлем у нее под мышкой! Да будь у меня такое снаряжение…
– Замолчи! – умоляюще воскликнула она. – Прошу тебя, не говори ничего.
Он замолчал, щадя ее чувства, но молчание далось ему с трудом. Андреас искоса взглянул на нее. Страх, изводящий душу страх. Как он мог требовать от нее, чтобы она с этим смирилась?
– Али?
– Прошу тебя, Андреас, помолчи.
– Я скажу только одно. – Он нежно взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Я клянусь тебе, что с этой самой секунды буду следить за ней, не спуская глаз, как сторожевой пес. Если в какой-то момент я замечу хоть малейший сбой, хоть какую-то слабину, я найду способ ее остановить. Я тебе обещаю, Али. Я клянусь тебе.
Ее глаза были по-прежнему полны страха.
– А если этого не будет?
Он не отвел взгляда.
– Ты сама сказала Бобби, что это ее путь. Ее выбор.
Они снова посмотрели вниз, на трассу. Гонщики уже заняли места в машинах, застегнули шлемы, сжали рули затянутыми в перчатки руками.
Судья на старте вскинул флажок.
Моторы дружно взревели. Вместе с ними в две тысячи глоток взревели зрители.
– Али! – крикнул Андреас в ухо Александре. – Не смотри туда. Смотри на меня.
Он протянул руку, и Александра сжала ее.
Их пальцы сплелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57