Во всяком случае, тебе предстоит все это вытерпеть.
Даниэль с трудом удержался от самого очевидного ответа, так и просившегося с языка: в свое время ему приходилось самому выполнять все эти роли, начиная с мойщика полов до шеф-повара.
– А когда ресторан закроется на ночь, мадам, – проницательно заметил он, – я закроюсь в своей комнате в пансионе и буду составлять отчеты обо всем, что произошло за день, не так ли?
Жаннет Эдуар одобрительно кивнула.
– Совершенно верно.
* * *
Когда период его странного ученичества в ресторане Эдуара закончился, Даниэль оставил за собой номер в пансионе де Люков, а сам предпринял путешествие по ресторанам и постоялым дворам в окрестностях Лиона, постепенно забираясь все дальше и дальше в Прованс. Он аккуратно заносил свои впечатления в дневник, а по вечерам составлял подробные отчеты о качестве еды и обслуживания, об атмосфере заведения, честности персонала и ценах.
Весной 1955 года он сумел хотя бы отчасти отплатить супругам де Люк за их доброту, взяв на себя управление пансионом в течение месяца, чтобы они могли впервые за шесть лет взять отпуск. Именно в этот период, убедившись, что все постояльцы разошлись на ночь по своим комнатам, а пансион готов встретить новый день, он начал писать свои первые статьи.
Он уже привык даже мысленно называть себя Дэном Стоуном. Человек по имени Даниэль Зильберштейн, вечный беженец, как магнит притягивавший к себе беды и несчастья, остался навсегда в убогом номере отеля на улице Клиши. Человек по имени Дэн Стоун послал свою первую статью в «Пари-матч» и получил обратной почтой чек, а также письмо, приглашавшее его представлять на рассмотрение редакции все свои новые сочинения. Именно Дэн Стоун работал до поздней ночи, все более тщательно отделывая каждую новую статью. Не кто иной, как Дэн Стоун, добился настоящего коммерческого успеха: он нашел свое место на рынке, и рынок распахнул ему свои объятья. К лету 1956 года он уже печатал по-английски специально заказанные статьи для лондонского «Панч» и для «Вог», по-французски для «Пари-матч» и «Франс диманш», по-немецки для швейцарской газеты «Нойе цюрихер цайтунг».
Дэн Стоун был бродягой, не имеющим собственного дома. Он кочевал с места на место с одним чемоданчиком и портативной пишущей машинкой. Он отрастил бородку, сменил стиль в одежде, отпустил чуть длиннее, чем раньше, свои густые волосы, стригся только в Париже у парикмахера, работавшего в отеле «Георг V».
В декабре 1956 года журнал «Пари-матч» заключил с ним контракт на серию статей о парижских ночных ресторанах. Накануне публикации первой статьи редакция журнала устроила вечеринку для Даниэля и еще двух авторов в ресторане на авеню Опера. Было воскресенье, ресторан закрыли для публики, еду нельзя было назвать превосходной, за исключением своего редактора, госпожи Фелис Дельмар, Даниэль не знал никого из дружной компании редакционных работников. Ему стало одиноко, и он решил поскорее отправиться в Лион, чтобы навестить своих верных друзей Габи и Жана.
Покинув вечеринку сразу же после полуночи, он решил прогуляться пешком до своего отеля и тут услыхал, как какая-то женщина окликает его по имени. Он обернулся.
– Ну, слава богу, наконец-то! – воскликнула она по-английски с сильнейшим американским акцентом. – Я уж думала, не дозовусь.
Даниэль вгляделся в нее при свете уличного фонаря.
– Мы знакомы?
Она оказалась высокой и худой как щепка, но весьма крепкой и волевой на вид. Непослушные рыжие волосы выбивались из прически; на ней были туфли из крокодиловой кожи на низких каблуках и темная норковая шубка.
– Фанни Харпер, – представилась она и протянула ему руку. Голос у нее был хрипловатый, словно она была простужена. – Я была на вечеринке, но так и не смогла к вам подойти. Столько народу надоедало мне скучными разговорами!
– Рад познакомиться, – вежливо откликнулся Даниэль. Дул пронизывающий северный ветер, она поплотнее запахнула свою шубу. – Куда вы направляетесь?
– Я живу на авеню Клебер. Не возражаете, если мы прогуляемся вместе?
– Почему бы и нет? – Он почувствовал, как падают первые капли дождя. – А может, взять такси? В такую погоду легко простудиться.
– Ну ладно.
Она быстро сошла с тротуара и подозвала такси.
– По правде говоря, – сказала она, как только они оказались в машине, – никакой простуды у меня нет, у меня всегда такой голос. На самом деле я просто сорвала голос в детстве, в Чикаго, когда орала на соседей.
– Давно вы живете в Париже?
– Около пяти лет, но я не живу здесь постоянно. У меня есть жилье в Берлине и в Нью-Йорке.
Даниэль взглянул на нее с любопытством. Лет за сорок, внешность интересная, хотя ее, безусловно, нельзя было назвать красавицей. Безупречная матовая кожа, изящные маленькие уши, украшенные крупными, голубой воды бриллиантами, «стекающими» в виде капель грушевидной формы. Он машинально опустил глаза, чтобы посмотреть, какие украшения она носит на руках, и увидел, что руки у нее сильные и жилистые, а ногти короткие, как у трудяги.
– Я высажу вас у «Плазы», а потом доеду на такси до дома, – сказала она.
– Откуда вы знаете, где я остановился? – удивился Даниэль. – Я велел водителю ехать на авеню Клебер.
– Я многое о вас знаю, – улыбнулась она. – Фанни Харпер все знает, все видит. Разве Фелис не упоминала обо мне?
– Нет.
Такси остановилось, и один из швейцаров отеля «Плаза» бросился вперед с раскрытым зонтиком.
– Не откажетесь завтра пообедать со мной, мистер Стоун? – Он вытащил несколько купюр из бумажника, но она остановила его: – За эту поездку плачу я.
Дождь, подхваченный ветром, косыми струями бил в бок такси, и Даниэль торопливо вышел, чтобы женщина не промокла.
– Где и когда?
– Вы любите устрицы?
– Конечно.
– «Прюнье». Двенадцать тридцать вас устроит?
Он кивнул, швейцар захлопнул дверцу, и Даниэль вошел в теплый и светлый вестибюль отеля.
Давно он не получал такого удовольствия. Фанни Харпер оказалась превосходной собеседницей. Даниэль прибыл в ресторан «Прюнье» небезоружным. Он позвонил Фелис в десять часов утра, чтобы разузнать о Фанни Харпер. В ответ на него обрушился целый поток информации; казалось, все знают Фанни, но Фелис Дельмар, прирожденная сплетница, знала больше, чем кто-либо другой. «Фанни, – сказала она Даниэлю, – настоящая динамо-машина, миллионерша, самостоятельно сколотившая себе состояние, и лесбиянка. У нее столько денег на банковских счетах в разных городах, что налоговое ведомство каждую весну выделяет на несколько дней специального служащего, чтобы заниматься только ее доходами».
– В области рекламы и связей с общественностью ей просто нет равных, к тому же она спонсор.
– Чего именно?
– Людей и проектов, в которые она верит. – Фелис заколебалась. – Вернее, верила. Насколько мне известно, Фанни решила удалиться от дел. Ей, разумеется, не требуется зарабатывать себе на жизнь, она могла бы прожить до конца своих дней, не шевельнув и пальцем. – В голосе Фелис вдруг послышалось жадное любопытство. – Она проявила к вам интерес, Дэн?
– В каком-то смысле.
– В таком случае поздравляю.
– Вы говорили, что у вас ко мне деловое предложение, – сказал Даниэль, когда после обеда им подали коньяк.
– Да. – Фанни откинулась на спинку стула. – Дэн, вы знаете, куда направляетесь?
– Что вы имеете в виду?
– О, боги, боги, неужели каждый настоящий еврей всегда отвечает вопросом на вопрос! – Фанни выудила из сумки сигарету, наклонилась над столом, и Даниэль дал ей огня. – Я знакома с вашей работой и считаю, что вы можете стать самым интересным автором сочинений о гурманской кухне после князя Курнонски. Но если вы будете порхать по всей Европе, не имея продуманного плана кампании, это не поможет вам достичь желаемой цели.
Даниэль улыбнулся.
– И что же это за цель?
– Дорогой, вы же должны понимать, что журнальная писанина – это тупик. Знаете, где место вашим сочинениям?
– Не в газетах?
– В книгах, дорогой. Это должны быть книги. В твердых переплетах для истинных ценителей, в бумажной обложке для остальных. Люди, любящие хорошую еду, как правило, любят книги. Это доказано наукой.
– Зачем вы мне все это говорите, Фанни? Вам-то что за дело?
– Закажите еще кофе, и я вам расскажу.
Он сделал знак официанту.
– Во-первых, – в зеленовато-карих глазах Фанни плясали огоньки, ее рыжие кудряшки подрагивали, – я уже некоторое время за вами наблюдаю и считаю, что у вас есть шансы на успех. У меня нюх на такие вещи. – Она улыбнулась. – А во-вторых, я думаю, мы с вами поладим.
Даниэль поднял свой бокал.
– Со вторым пунктом я согласен.
– Не будьте таким осторожным, Дэн! Это раздражает. Нет ничего отвратительнее ложной скромности. Вы прекрасно знаете, что у вас есть талант и вам хватит сообразительности понять, что самостоятельно вам карьеры не построить. – Фанни бросила на него долгий, пристальный взгляд. – Что вы вообще здесь делаете?
– Пишу для «Пари-матч», вы же знаете.
– Я спрашиваю, что вы делаете в Европе, почему живете на чемоданах, почему кочуете из отеля в отель? У вас совершенно необыкновенный выговор, но в нем чувствуется изрядная доля американского акцента. Вы жили там какое-то время. Почему вы вернулись в Европу?
Даниэль напрягся.
– У меня есть на то свои причины.
– Которые меня совершенно не касаются, верно?
– Верно. – Официант разлил свежий кофе по чистым чашкам и удалился. – Вы так и не объяснили, в чем состоит ваше предложение.
– Скажите, Дэн, – она сбросила пепел с сигареты, – какого вы мнения о нынешних путеводителях по ресторанам?
Он не ожидал такого вопроса, но ответил довольно уверенно:
– Весьма низкого обо всех, за исключением «Мишлена».
– Вы правы, – Фанни затушила сигарету, – «Мишлен» занимает совершенно исключительное положение, но я считаю, что на рынке найдется ниша еще для одного первоклассного путеводителя, иного по своему характеру.
– Есть и другие.
– Вы сами сказали, что придерживаетесь невысокого мнения о них, и в любом случае я задумала нечто особенное.
– В каком смысле?
Глаза Фанни не отрывались от его лица.
– Ваш стиль, Дэн, имеет двоякую ценность: краткость в сочетании с выразительностью. У меня сложилось впечатление, что вы умеете здраво судить, обладаете хорошим вкусом и способностью создавать тексты, от которых у читателей слюнки текут. – Она помолчала, по-прежнему не спуская с него глаз. – Хотите помочь мне создать бестселлер?
Даниэль в замешательстве откинулся на спинку стула. – Бог мой, Фанни, это совершенно безумная идея! Я… – Он попытался собрать воедино разбегающиеся мысли. – Мне потребуется время на размышление.
– А вы что же думали: что я заставлю вас подписать контракт не сходя с места? Разумеется, вам нужно все обдумать… или вы считаете, что я буду иметь дело с дураком? – Она вытащила еще одну сигарету, и Даниэль машинально ее зажег. – Просто постарайтесь избавиться от этой вашей дурацкой осторожности, или нерешительности, или боязни, ну, словом, я не знаю, в чем там у вас проблема.
Глядя на удивительную женщину, сидевшую напротив него, Даниэль вдруг вспомнил, как несколько лет назад, сидя в своей крошечной квартирке в Йорквилле, впервые подумал о фирме обслуживания. Те же чувства охватили его сейчас… словно открылся кран, из которого вместо воды полилось горячее, вскипающее пузырьками возбуждение…
– Итак? – мягко напомнила Фанни.
Даниэль выпрямился на стуле. Его глаза блеснули, губы решительно сжались.
– Я могу сказать только одно, Фанни.
Он взял свой бокал с коньяком и взглянул на свет сквозь янтарную жидкость.
– Вы приняли решение, – тихо сказала она.
Даниэль с улыбкой заглянул ей в глаза:
– Да.
24
Даниэль извлек книгу из многочисленных слоев белой папиросной бумаги и взвесил ее на ладони. Это было особое издание, которое Фанни заказала для него в подарок: с золотым обрезом и золотым тиснением на переплете, сделанном вручную из светло-бежевой телячьей кожи. Он медленно поднес книгу к лицу и вдохнул удивительный, ни на что не похожий запах кожи, потом с незнакомым ему чувством волнения открыл книгу и уставился на титульный лист.
СТОУН. ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ПАРИЖУ ДЛЯ ГУРМАНОВ
Неужели это все-таки правда – то, что говорят о книгах и бессмертии? В эту минуту он не сомневался в их справедливости. А если так, значит, в эту минуту увековечивалось имя Дэна Стоуна, а Даниэль Зильберштейн уходил все дальше в темные закоулки памяти.
– Дэн? – Голос Фанни вернул его к действительности.
– У меня просто нет слов, Фанни. – Он покачал головой. – Это бесподобно, и я действительно не нахожу слов.
Она заглянула ему через плечо.
– Фронтиспис выглядит отлично, ты так не думаешь?
– Конечно. – Даниэль горделиво улыбнулся, как человек, только что ставший отцом. – Все еще не могу поверить, что ты заставила его это сделать, Фанни.
Фронтиспис был репринтным изображением иллюстрации, созданной для книги Сальвадором Дали в виде особой любезности специально для Фанни. Великий художник написал натюрморт: розовый омар, сочный кусок сыра «Шатобриан», луковица, изображенная с такой скрупулезной точностью, что с книжного листа, казалось, исходил ее запах, и два бокала – один с запотевшими от холодного белого вина стенками, другой с красным вином, горящим, как рубин. Разумеется, Дали не мог не привнести в картину свойственной ему «сумасшедшинки»: все эти деликатесы помещались внутри человеческого желудка. Однако под рукой мастера гротесковая фантазия приобрела удивительное очарование. Оригинал картины, любезно подписанный автором, висел в кухне парижской квартиры Фанни.
Даниэль и Фанни образовали слаженную команду. Все, что от него требовалось, – это поставить свои дегустаторские способности и владение пером на службу новому, теперь уже официально зарегистрированному партнерству «Харпер и Стоун». Обо всем остальном заботилась Фанни.
Частная жизнь Фанни была, по-видимому, организована не менее четко, чем ее деловая активность. В Париже она делила квартиру на авеню Клебер с некой Селиной Дюпон, женой банкира-женоненавистника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57