душевая кабина 140 140 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Нет, – поспешно ответил Андреас.
Александра бросила на него удивленный взгляд, но промолчала.
– Я спросил только потому, что причиной нередко является наследственность, но, очевидно, не в данном случае.
Как только за Колдуэллом закрылась дверь, Александра сказала:
– Может, нам обратиться к Манетти? Надо проверить…
– Проверить что? – перебил ее Андреас, все больше мрачнея и хмурясь.
– Ты же слышал, что сказал доктор, милый. О наследственности.
– Мы ему сказали, что дело не в этом.
– Да, но мы же не можем быть совершенно уверены. – Она взглянула на мужа в растерянности. – Андреас, сейчас не время бередить старые раны.
– Вот и не начинай.
– Но это всего лишь предосторожность. Ради Бобби! Я уверена, они тщательно проверяют доноров, но, может, нам стоит узнать, не было ли у ее отца…
– Я ее отец.
– Конечно, ты! – торопливо поправилась она. – Ты прекрасно понимаешь: я имею в виду ее биологического отца.
В его голосе появился металл:
– Я ее единственный отец.
– Никто этого не оспаривает, дорогой.
– До того, как ты родила Бобби, – с трудом подбирая каждое слово, заговорил Андреас, – у меня были проблемы. Я не испытывал к ней родственных чувств. Я этого не отрицаю. Но когда она появилась на свет, я понял, как глубоко заблуждался. Между нами существует связь, которую никто и никогда не сможет разорвать.
– Конечно, нет.
– Вот и отлично. Поэтому я больше не желаю слышать имя Джона Манетти в своем присутствии. Своим друзьям можешь говорить все, что угодно, это твое дело, но только если это не повредит нашей дочери.
– Андреас, я бы никогда в жизни…
Он повернулся к ней спиной.
– Я собираюсь посидеть с ней до утра. Позову тебя, если понадобится.
Александра опустилась на нижнюю ступеньку, закрыла глаза и постаралась успокоиться. Не стоит паниковать только из-за того, что Андреас ведет себя неразумно. Разве не об этом она молила бога? Андреас поверил, что он настоящий отец Бобби.
Но одна мысль не покидала ее: «Хотела бы я знать: не страдал ли конвульсиями кто-нибудь в семье Дэна Стоуна?»
На следующий день жар у Бобби пропал, головная боль тоже, и, хотя есть ей не хотелось, Александре удалось влить в нее немного куриного бульона.
– Вкусно. – Крошечная, как куколка на фоне большой белой подушки, девочка легла и закрыла глаза. – Спать хочу.
Александра наклонилась и поцеловала дочку.
– Умница моя, – сказала она. – Поспи, а потом поедим еще супчика.
Выйдя в коридор, она взглянула на полупустую кружку у себя в руке и вспомнила ту ночь, три года назад в Сент-Поле, когда Дэн тоже поил ее куриным бульоном.
Несколько дней спустя Андреас встретился с Даниэлем в баре «Кинг Коул».
– Отлично выглядишь.
– А у тебя усталый вид. Как Бобби?
– Ей гораздо лучше. Уже и слышать не хочет о том, чтобы поспать днем.
– Прекрасно. Передай Али, что я очень рад.
– Спасибо. – Андреас откинулся на своем стуле. – Что ты пьешь?
– «Шивас». Составишь компанию?
– Охотно.
Бармен принес новую бутылку и налил им обоим.
– Ну и как тебе Израиль?
– Потрясающе. – Даниэль смущенно засмеялся. – Как говорит Барбара, там еще больше евреев, чем в Нью-Йорке.
– А знаешь, – сказал Андреас, – я тут подумал и сообразил, что ты практически не знаком с Али. Чушь какая-то.
Даниэль отхлебнул глоток виски, стараясь выиграть время.
– Я думал, ты сам этого хотел.
Теперь уже заколебался Андреас.
– Может, и хотел, но… теперь у тебя есть Барбара, а у нас – Роберта. В общем, все изменилось.
– Мы стареем.
– Только не ты. Только не с Барбарой. – Андреас наклонился над столом. – Почему бы нам не пообедать всем вместе? Что скажешь?
– Когда?
– Не знаю. Где-нибудь на днях. Я поговорю с Али.
– Нам с Фанни вскоре предстоит довольно длительная поездка в Европу, – сообщил Даниэль. – Представляешь? Теперь меня впрягли в чтение лекций!
– В Германию поедешь? – поинтересовался Андреас.
Даниэль решительно покачал головой.
– Приглашают, но я не поеду. Мне и в Швейцарию-то возвращаться тяжело, но там по крайней мере есть что вспомнить хорошее, а не только плохое.
– Мой отец будет очень рад, если ты его навестишь.
– Позвоню ему, как только узнаю точную дату прилета. – Даниэль бросил взгляд на часы. – Мне пора. Барбара ждет меня к обеду.
Андреас поднял свой стакан.
– А мне пора в ресторан. Перезвоню тебе на днях.
Даниэль вошел в квартиру, ярко освещенную множеством свечей.
– В чем дело? Перебои с электричеством или сцена искушения? – Он поцеловал ее. – Я предпочел бы второе.
Она грациозно ускользнула от него.
– Второе. В любом случае – раздевайся.
Он последовал за ней на кухню.
– Что-то готовится?
– Ничего.
– Ну ладно, – с легкостью согласился он. – Может, пообедаем в городе?
– Нет. – Она открыла дверцу холодильника. – Иди в спальню. Я принесу обед. – Тут она оглянулась. – Кажется, я велела тебе раздеться.
– Да, мэм, – усмехнулся он.
Когда Даниэль выбрался из-под душа и босиком прошел в спальню, Барбара сидела на покрывале. Увидев его, она улыбнулась.
– Мне нравится твое тело. Не толстей, прошу тебя.
– Не буду, раз ты этого хочешь.
Обед был сервирован на серебряном подносе, стоявшем в изножии постели, и состоял из большой плоской вазы с черной икрой, тарелки с гренками и ломтиками лимона, серебряного ведерка со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского «Боллинджер», и двух высоких бокалов.
– Только не говори мне, – сказал Даниэль, присаживаясь рядом с ней на постели, – что ты нашла себе богатого покровителя.
– Он у меня уже есть. – В ее глазах замелькали веселый искорки. – У меня две новости, и обе хорошие. С какой начать?
Даниэль коснулся рукой ее щеки.
– Ты и есть самая лучшая новость, – тихо сказал он.
– Но это еще не все. Может, попробуешь угадать?
– Ты получила роль.
– Да! – Она бросилась к нему, обвила руками его шею и обняла крепко-крепко.
– Когда ты узнала?
– Сегодня я прошла третий отборочный тур. Тебе я нарочно не сказала, чтобы ты зря не волновался.
– И что же?
– И я ее получила! «Волосы»! Нет, ты представляешь, Дэнни?
– Да, я представляю. И меня это ничуть не удивляет. Ты очень талантлива. Я всегда знал, что это лишь вопрос времени.
Ее глаза увлажнились.
– А вторую новость хочешь узнать?
– А она такая же хорошая?
– Еще лучше. Гораздо лучше.
Он догадался прежде, чем она заговорила. Он уже заметил произошедшую в ней перемену. Она вся лучилась каким-то сиянием.
– Ты беременна.
Она кивнула, и ее волосы вспыхнули золотом в пламени свечей.
– У нас будет наш собственный маленький сабра , Дэнни. Все как я и говорила!
– Иди сюда. – Даниэль нашел ее губы и приник к ним. Ее слезы смешались с его собственными. – А как же роль? – вдруг спохватился он.
– Я буду играть… хотя бы первое время, – улыбнулась Барбара. – Роль небольшая, а «Волосы» – такой спектакль, что даже если будет заметно, это не важно. Доктор говорит, что я здоровая и сильная. Неужели ты думаешь, что я стала бы рисковать здоровьем ребенка?
– Боже мой, – сказал он, – как я счастлив! Я никогда не думал, даже представить не мог, что можно быть таким счастливым! – Даниэль нежно обнял ее. – Барбара, нам надо пожениться.
– Знаешь, это вовсе не обязательно, – покачала головой она.
– Может, и не обязательно, но я этого хочу. – Он торопливо перебрал в уме предстоящие дела. – Как только мы с Фанни вернемся из Европы. – Он взглянул на нее с беспокойством. – Ты сможешь подождать?
– Что это ты вдруг так заспешил сделать из меня порядочную женщину? – засмеялась Барбара.
Он ощущал биение ее сердца сквозь бирюзовый шелк пеньюара.
– А это можно? Это не повредит ребенку?
– Конечно, нет, глупый! – улыбнулась Барбара.
40
Лондон, 3 августа 1968 г.
«Дорогая Барбара!
Прошло всего несколько часов, любимая моя, а я уже на другом конце света. В 1946-м, когда я отплывал из Марселя, путешествие заняло целую неделю. Слава богу, времена изменились.
Лондон тоже. Когда я был здесь в последний раз, жил в своем уютном убежище, город выглядел солидно, но был невыносимо скучен. Теперь все не так. Теперь эти люди задают тон по всей Европе.
Фанни в Париже с Селиной. Она заставила меня пообещать, чтобы я не волновался из-за тебя, сказала, что ты здоровая и умная. Надеюсь, ты простишь меня за то, что в вечер твоей премьеры я нахожусь так далеко от Бродвея. Не надо было мне мешать, когда я хотел порвать свои контракты.
Все это время мысленно я буду с нашим малышом и с тобой».
Париж, 8 августа
«Вчера вечером Фанни и Селина устроили для меня званый обед в своем любовном гнездышке на авеню Клебер. По такому торжественному случаю я надел свой смокинг (тот самый, что свел нас с тобой), но атмосфера была весьма натянутой. Похоже, они поругались до моего прихода, хотя наверняка я скорее всего ничего не узнаю. Частная жизнь Фанни по-прежнему остается тайной.
Я не люблю Париж: он всегда нагоняет на меня тоску. Вот будь ты со мной, наверное, все было бы по-другому. Мы могли бы гулять, взявшись за руки, в саду Тюильри, заниматься любовью в Латинском квартале, танцевать ночами напролет на Монмартре. Да, любовь моя, с тобой все было бы по-другому».
Лион, 11 августа
«Этой части нашей поездки я ждал, как мальчишка рождественского подарка. Я скоро вновь увижу моих дорогих друзей, Жана и Габи де Люк. Слава богу, они здоровы, но они уже очень старенькие, так что нам с тобой придется поторопиться и пересечь океан еще раз, чтобы ты могла познакомиться с ними.
Я немного волнуюсь перед встречей с замечательной дамой – мадам Эдуар. В 54-м она отнеслась ко мне очень по-доброму, указала мне верный путь, научила многому из того, что я сейчас знаю.
Фанни пребывает в каком-то странном настроении и напоминает насторожившуюся кошку. То есть не кошку, а скорее пуму. Но она шлет тебе самый сердечный привет. Кстати, как там Кот?»
Рим, 16 августа
«Жаль, но мы проведем здесь меньше суток. Я разве что через окошко машины смогу мельком увидеть здешние достопримечательности: дама, ответственная за рекламную кампанию, отвезет меня в очередной книжный магазин, на сей раз на улице Корсо. Оттуда мы отправимся прямо в аэропорт и вылетим в Милан.
Фанни все еще ведет себя очень странно. Послезавтра, когда я отправлюсь в Вену, она опять меня покинет на два дня и поедет в Берлин.
Сегодняшнюю ночь я проведу в Риме, близко от здешних красот, но, увы, далеко от моей собственной красотки».
Вена, 19 августа
«Почти не остается времени для письма, любовь моя; австрийцы навязали мне очень жесткое расписание. Они транслируют по местному каналу моих «Гурманов» и назначили интервью на радиостанции и на телевидении, потом выступления в двух книжных магазинах, и при этом я надеюсь посетить столько ресторанов и кафе, сколько позволит столь плотный график.
Твой голос по телефону звучал устало. Все дело в спектакле или в том, что я разбудил тебя среди ночи? Я чувствовал себя последней скотиной, но что мне было делать? Позвонить днем я не мог: в это время у тебя как раз репетиция. Дождаться более позднего часа? Ты уже на сцене. Старайся не переутомляться, любовь моя. Хотя бы ради нашего малыша, если не хочешь думать о себе.
Фанни встретит меня в Цюрихе. Голос у нее по телефону был вроде бы довольный. У меня такое чувство, что она готовит мне сюрприз».
Цюрих, 22 августа
«В 43-м, когда я видел этот город впервые, Барбара, любовь моя, я был беглецом, скрывающимся от закона, я был одинок, неописуемо грязен и умирал с голоду. А вот сегодня я прошел по Банхофштрассе под липовыми деревьями, мимо банков и ювелирных магазинов… Мне тридцать семь лет, но по бумагам я на четыре года старше, мне так и не удалось опровергнуть ложь, к которой я когда-то вынужден был прибегнуть по необходимости. Как бы то ни было, сегодня я состоятельный человек, настоящий джентльмен в приличном темном костюме и сшитой на заказ белой рубашке с шелковым галстуком, к тому же будущий счастливый папаша. Все, что произошло со мной раньше, было на самом деле, но мне трудно в это поверить. Реален только нынешний миг, не правда ли?
Фанни влюблена. Это мы с тобой ее заразили. Она положила конец своим отношениям с Селиной и Робин. Ее новую пассию зовут Ли Шихлер: француженка по происхождению, однажды уже разведенная, вышла замуж во второй раз за немца, владельца мебельного производства, но в конце концов поняла, что предпочитает женщин. В настоящий момент все еще живет в Берлине, но Фанни говорит, что она скоро переедет в Нью-Йорк.
Завтра вечером я обедаю с Роберто Алессандро, а на следующее утро, если время позволит, он устроит мне тур по старинной ферме Пфиштер–Алессандро неподалеку от Люцерна. Опять мне придется ворошить воспоминания…
Самое главное, что через несколько дней я вернусь домой. Поэтесса Эмили Дикинсон писала: «Мой дом там, где ты». Я побывал во многих местах, мало кому выпадает на долю столько скитаний, Барбара, но я готов согласиться с ней.
Твой Дэнни».
41
За неделю до свадьбы Барбара с криком проснулась среди ночи: ей приснился кошмар.
– Все в порядке, – пытался успокоить ее Даниэль. – Это всего лишь сон.
– Дэнни, – проговорила она задыхаясь, – мне показалось, что они пришли за ребенком.
– Кто пришел за ребенком?
– Соседи.
– Нашим соседям уже под восемьдесят, милая, – улыбнулся. – Я точно знаю, что наш ребенок им не нужен.
Она постепенно очнулась от сна, ее взгляд стал осмысленным.
– Это все кино, – сказала она, немного успокоившись.
– Какое кино?
– Один из наших актеров пригласил меня сегодня посмотреть в перерыве между спектаклями новый фильм Романа Поланского «Ребенок Розмари».
– Чтоб его черти взяли! – взорвался Даниэль. – Он что, не знал, что ты беременна?
– Нет, – призналась Барбара. – Не сердись, пожалуйста.
– Легко сказать «не сердись»! – продолжал он с досадой. – Это же безумие – идти тебе смотреть этот фильм!
– Знаю, Дэнни, знаю. Прости меня.
– Я не уверен, что тебе следует продолжать участие в спектакле, Барбара.
Наступило короткое молчание.
– Но мне очень хочется! Ты решительно против?
– Нет, если для тебя это так важно, – вздохнул Даниэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57


А-П

П-Я