.. И, пожалуй, не
только их.
Кажется, Перст не понял намека -- и хорошо, что не понял!
... А еще через полчаса я уже отдыхал в оружейном углу одного из павильонов,
развалившись на удобнейшей двухярусной подставке -- это была моя первая
подставка, выточенная сразу после моего рождения из мореного ореха -- а
вокруг меня переговаривались гости, Дзю потешал всех, беззлобно
переругиваясь с Саем, и у восточной стены только что вошедший Придаток
размещал моего двоюродного брата Да-дао-шу.
-- Привет, Большой Да! -- окликнул я его.-- Шешез велел тебе привет передать --
вот я и передаю!..
-- Привет хоть большой? -- усмехнулся Да-дао-шу.
-- Да уж не меньше тебя!
-- Ну тогда ладно... Слушай, Единорог, а каким это ветром тебя в родные края
занесло?
-- Попутным, Да, попутным... и по делу, и в гости, и так просто,-- уклонился я
от прямого ответа, тем более что хоть в разговоре, хоть в Беседе с Большим Да
мне оставалось только уклоняться да ждать своего часа.-- Век уже дома не был.
-- Ох, сдается мне, что ты нам ржавчину на клинки наводишь,-- без обиняков
заявил висевший напротив меня Кханда Вьячасена.
Кханда, как и Скользящий Перст, числился старейшиной и членом того самого
Совета Высших Мэйланя, что отправил меня в свое время в ссылку. Сам Кханда
был прямым и широким Блистающим с обоюдоострым клинком и простой, но
покрытой тончайшей резьбой, костяной рукоятью.
Кроме него и Скользящего Перста больше никто из старейшин и членов Совета
ко мне в гости не явился.
Как выяснилось позднее, я ошибался.
-- Мы слыхали,-- продолжил Кханда,-- что какие-то подонки весь эмират
взбудоражили! Что в Кабире -- и не только в столице -- и Блистающих убивали,
и Придатков портили... последнее это дело -- Придатков портить! А о
Блистающих я уже и не говорю...
Сай, лежавший возле меня, собрался было возмутиться.
-- Тихо! -- звенящим шепотом оборвал я его.-- Молчи!
-- Молчу,-- неожиданно покорно согласился Сай.-- Только чего ж это он людей
Придатками называет?! Ты ж сам говорил...
Тут уж мне пришлось умолкнуть. В последнее время Сай становился все более и
более правильным. И не настолько, чтоб надоесть, а в самый раз. Молодец.
Перековывается.
-- Было,-- ответил я Кханде, понимая, что никакими словами я не смогу ему
передать тот ужас, что творился в Кабире.
Мне и самому уже казалось, что все это было с кем-то другим, не со мной. Хотя
достаточно было вспомнить переулок, Детского Учителя, хруст Шото... со мной
это было.
Со мной.
-- Было. Всякое было, и убийства тоже.
-- И ты, говорят, убивал? -- напрямик спросил старый Кханда.
-- И я.
-- Многих? Я так понимаю, что выбора у тебя не было, но -- многих?
Что-то слишком настойчив был старик...
-- Одного. Придатка одного...
Я не стал вдаваться в подробности. Чэн сам за себя скажет, а я -- за себя.
Кханда Вьячасена как-то странно переглянулся со Скользящим Перстом.
"Да будь они хоть сто раз старейшины! -- раздраженно подумал я.-- Они что,
судить меня собрались?!."
-- Иначе можно было? -- тихо спросил Скользящий Перст.
-- Нет,-- отрезал я.-- Нельзя.
-- А я думал, что ты лет через восемь-девять сменишь меня, как главу рода,--
еще тише сказал Скользящий Перст.
"Сменить? Тебя? -- хотел спросить я.-- Зачем? И куда это ты денешься через
девять лет, что тебя придется менять?"
И не спросил.
-- А сейчас ты так не думаешь? -- поинтересовался вместо этого я с удивившим
меня самого сарказмом.
-- И сейчас думаю,-- Скользящий Перст снова почему-то переглянулся с
Кхандой.-- Думаю...
-- Я смотрю, у нас ту, почитай, заседание Совета! -- громко заговорил Большой
Да, явно стараясь разрядить обстановку.-- Не тускней, Единорог -- я тоже когда
из столицы приехал, меня мигом главой моего рода объявили! Будто кроме
меня никого из тяжелых Кривых мечей найти не могли!.. это у них -- у нас то
есть -- традиция. И вообще -- по-моему, у нас сегодня праздник, по поводу
прибытия...
-- Меня! -- гордо закончил Обломок.-- Я ведь тоже старейшина рода.
Старейшина шутов.
-- То-то ты такой тупой,-- заметил прямолинейный Кханда.
Напрасно это он...
Дзю немедленно разъяснил всем разницу между словами "шут" и "дурак";
разницу между словами "старый" и "старейшина"... потом он подробно
рассказал, чем различаются словосочетания "старейшина шутов" и "старый
дурак" -- ну и еще раз вернулся к этим выражениям, но уже применительно к
себе и "вот этому самому..."
-- Когда я родился, шут,-- обиженно сказал Кханда,-- руду для металла, из
которого тебя какой-то неудачивый Повитуха ковал, еще из штолен не добыли!
А ты мне... Я в юности, когда был в Кабире, то мне сам Фархад иль-Рахш
именную чеканку для ножен подарил! За мастерство Блистающего, между
прочим, а не за глупые шутки...
Граненый клинок Дзю подозрительно заблестел.
-- Руду, говоришь, еще не добыли? -- покаянным тоном запел Обломок.--
Чеканку, говоришь, подарил? Овальную такую пластинку с горной грядой и
месяцем в левом верхнем углу? А неуклюжий от волнения Придаток еще
споткнулся о ступеньку и выронил чеканку на ковер... И впрямь стар ты,
Кханда Вьячасена, стар и мудр!
Кханда долго смотрел на ухмыляющегося Обломка -- и ничего не сказал.
Промолчал старый Кханда Вьячасена.
Гости стали перебрасываться обычными, мало что значащими фразами -- а я
под шумок тихо обратился к Да-дао-шу.
-- Слушай, Большой Да... так ты теперь старейшина?
-- Ну... не совсем,-- ответил Большой Да.-- Я теперь глава рода Кривых мечей --
сам понимаешь, что не сабельных семейств, а тяжелых Блистающих -- и вхожу в
Совет Высших, но не как Старейшина... возраст у меня не тот. А может, и не в
возрасте дело, а так... рано еще.
-- Ясно. А что прежний старейшина?
-- Исчез,-- неохотно отозвался Большой Да.-- Совсем исчез... погиб то есть. Ты
не подумай, Единорог, это случайность, это с вашими кабирскими делами
никак не связано!..
Не связано, значит... Ах, что-то темнил Большой Да, чего-то не договаривал! И
имя погибшего случайно старейшины назвать забыл, вроде как тоже
случайно...
-- А лет через восемь-девять, выходит, Скользящий Перст меня в главы рода
прочит...-- задумчиво шевельнул я концом клинка.-- М-да... сперва выгнали нас
ни за что ни про что, а теперь, век спустя, в Совет чуть ли не насильно
загоняют!
-- И не только,-- загадочно усмехнулся Да-дао-шу.-- Вот будет завтра большой
прием во дворце в твою честь, там увидишься с нашими временными
правительницами -- и все узнаешь!
-- А почему это они временные? -- подозрительно спросил я.-- И почему
правительницы? В Мэйлане правитель, а не правительницы... Ты что, Большой
Да, я ж помню!.. правитель, меч "девяти колец" Цзюваньдао...
Большой Да помрачнел. А я осекся, вдруг поняв, что говорю.
-- Вдовые они,-- заявил он, отсвечивая лаком рукояти, больше похожей на
древко.-- Почти год уже. Да нет, и поболе года будет... Ты вот тут у меня про
погибшего старейшину спрашивал -- супруг это был их, Цзюваньдао,
правитель Мэйланя. Оползнем его накрыло под Хартугой, в ущельи Воющих
Псов... Теперь две жены его в регентшах, ждут, пока наследник -- кинжал
Бишоу у них, маленький совсем -- в возраст войдет. Или, может, Совет своей
властью кого назначит... ну, понятное дело, с разрешения дома фарр-ла-Кабир!
Я молчал. Что это он про одобрение дома фарр-ла-Кабир, право слово!
Неужели я похож на подосланного соглядатая?!
-- Придаток у правительниц,-- продолжал меж тем Большой Да,-- один на
двоих... верней, одна на двоих. Юнъэр Мэйланьская. Да что я тебе рассказываю
-- завтра сам увидишь!
-- Повтори-ка мне имя погибшего правителя! -- настойчиво потребовал я.
-- Цзюваньдао,-- неохотно ответил Большой Да.-- Кривой Цзюваньдао, меч
"девяти колец" по прозвищу Ладонь Судьбы. Придатка звали Ю Шикуань. А
что? Ты ведь его помнить должен...
-- Да ничего,-- пробормотал я.-- Так просто... оползень, говоришь, под
Хартугой?
И впрямь ничего... Если не считать записи в пергаменте Матушки Ци.
"Седьмой год эры правления "Спокойствие опор", Ю Шикуань и Цзюваньдао,
меч "девяти колец". Хартуга, ущелье Воющих Псов."
Так или примерно так. Только вот почему дальше был записан Скользящий
Перст и Лян Анкор-Кун?! И год -- семнадцатый год эры правления
"Спокойствие опор!" Как раз через девять лет без малого... быть тебе,
Единорог, лет через восемь-девять главой рода!
А ты куда денешься, Перст?
Воистину -- спокойствие опор...
Правильный девиз.
Глава четырнадцатая
1.
... Я был одет в свои кабирские будничные ножны из слегка шероховатой кожи,
а Чэн -- в уже ставшую для него привычной марлотту поверх доспеха, тоже
ставшего привычным... "Смеяться будут,-- подумал Чэн так, чтобы я это
услышал.-- Решат, что мы -- скупердяи. Или сумасшедшие. Или и то, и другое
сразу."
"Пускай смеются,-- ответно подумал я.-- Пускай. Это лучше, чем..."
И Я-Чэн вздрогнул, вспомнив, что первым эти слова произнес умирающий
Друдл на залитой кровью мостовой. Эхо ночного Кабира, прерывистый шепот
шута-мудреца, боль и ненависть...
И прохладная тишина личных покоев Юнъер Мэйланьской. Куда нас проводил
молчаливый Малый Крис, удивительно похожий на Криса Семара -- по виду,
не по болтливости,-- и его низкорослый щуплый Придаток, совершенно не
похожий на Кобланова подмастерья.
"Пускай смеются,-- упрямо подумал я, и Чэн согласно кивнул головой.--
Помнишь, ты тоже смеялся, когда в три года впервые взял меня в руки?"
"Помню,-- улыбнулся Чэн.-- Меня развеселило то, что ты такой длинный и
холодный. Я еще погладил тебя, порезался и заорал на весь двор, а отец с дедом
смеялись, переглядываясь, и по очереди подбрасывали меня в воздух..."
Я вспомнил Лю и Янга Анкоров, вспомнил их предка Хо...
"Во имя Нюринги,-- прошептал я,-- ну почему вы так мало живете?!"
Чэн не ответил.
Впрочем, смеяться над нами пока что никто и не думал. Тем более, что в
покоях, по-моему, вообще никого не было. Я говорю -- по-моему -- потому что
мог лишь представлять себя, как на самом деле велико пространство этого зала,
напоминающего зал Посвящения в загородном доме Абу-Салимов -- если его
вдоль и поперек заставить и перегородить какими-то ширмами, занавесами и
плетеными шторами.
-- Прямо лабиринт,-- буркнул Обломок.
Чэн решительным шагом приблизился к ближайшей складной ширме,
сделанной из бамбуковых планок, искусно раскрашенных и связанных между
собой, опустился на низкую скамеечку и принялся разглядывать круглую
остывшую жаровню с боковыми накладками ароматического дерева,
покрытыми лаком в золотую крапинку.
-- Скучно,-- прошелестел я, почти ложась рядом с Чэном на паркетный пол. И
жарко...
-- Понятное дело,-- с видом знатока отозвался из-за пояса Обломок.--
Аудиенция, однако... это вам не на базаре сплетнями обмениваться!
-- Ладно вам,-- вслух бросил Чэн.-- Будем ждать и помалкивать.
-- Будем ждать и помалкивать,-- согласно повторил я.-- Будем ждать...
-- А помалкивать не будем,-- добавил Обломок.
Я не сразу почувствовал движение за левым, бледно-лиловым занавесом с
вышитыми на нем павлинами. Сперва я услышал голос. Вернее, два голоса. Два
высоких, изысканно-звенящих голоса, говоривших с интонациями, которых я
ни разу не слышал в Кабире.
-- Помалкивать не обязательно, Высший Дан Гьен. Помалкивать совершенно не
обязательно,-- сказал первый голос с еле заметной усмешкой.-- И даже
наоборот...
-- Чувствуйте себя, как дома,-- сказал второй голос.-- Впрочем, Мэйланьский
Единорог в Мэйлане везде и всегда дома, где бы он ни находился.
-- И я везде и всегда, как у себя дома,-- начал было нахальный Обломок, но
осекся, когда занавес неожиданно разошелся в разные стороны.
-- И даже лучше, чем дома,-- неожиданно закончил Дзю.
Это были Эмейские спицы Мэйлань-го. Миниатюрные, не более двух длин
ладоней, острые, как игла, и чуть сплющенные посередине, они были украшены
праздничными платками алого шелка с серебристым шитьем, продетыми в их
центральные кольца. В последний раз я видел таких стройных красавиц век
тому назад. Ну чем мог тогда заинтересовать юный глупый Единорог -- и даже
тогда еще не Единорог, а меч, носивший детское имя Стебель-под-ветром --
этих (ну пусть не именно этих!) надменно-порхающих владычиц душ и
помыслов большинства Блистающих из семейств легких Прямых мечей?! Ах,
юность, юность...
Чтобы скрыть смущение, я глубже ушел в Чэна -- да нет, я просто нырнул в
него! -- и уже глазами Чэна-Меня более спокойно посмотрел на обеих Эмейских
спиц, а потом -- на Юнъэр Мэйланьскую.
"Ушастый демон У! -- думал Чэн-Я.-- Любой нормальный мужчина -- а я
нормальный мужчина, и не одна только Чин может подтвердить это -- при виде
правительницы Юнъэр просто обязан потерять на некоторое время дар речи! И
взамен приобрести глупую улыбку и собачью преданность во взгляде. Нет,
конечно, она отнюдь не ослепительно прекрасна и тому подобное -- а я не
влюблен в нее, чтобы приписать ей все эти достоинства -- но воистину это сама
женственная из всех виденных мною женщин... сама Мать Плодородия, символ
темного начала..."
Я понял, что прятаться некуда. Чэн-Я мог совершенно спокойно смотреть на
кокетливо вертевшихся Эмейских спиц, но не мог равнодушно видеть госпожу
Юнъэр; зато Я-Чэн рассматривал госпожу Юнъэр разве что с легким
интересом, но зато две хрупкие спицы...
Что делать?!
"Что делать?! -- думал Чэн.-- Нет, я не стану описывать эту гибкую талию
зрелой, но не начавшей полнеть женщины; талию, отягченную бедрами
танцовщицы из храма Яшмовых фей... и не стану я описывать ее легкую
уверенную походку, и властно-ироничный взгляд, и..."
Я неожиданно пришел в веселое расположение духа и неслышно засмеялся.
"Проклятье! -- выругались мы оба, но уже с изрядной долей юмора.-- Нет, я --
оба наших "я" -- не стану все же вообще ничего описывать, а лучше буду
думать о Чин и Волчьей Метле, и о том, что наши сверстники в Кабире давно
имеют по две, а то и по три жены..."
Нет, лучше мы вообще ни о чем не будем думать.
Совсем.
-- Будете молчать,-- предупредил меня Обломок,-- я начну первым. И тогда не
обижайтесь...
Это отрезвило нас почище ведра холодной воды (на Чэна) и удара Гвениля (по
мне). Достаточно было лишь представить себе возможную галантность нашего
Обломка и его манеру вести светские беседы, чтобы сказать вслух хоть что-
нибудь, не давая это сделать Дзюттэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69