Не завалялись в сундуке. И пояса боевого со стальными бляхами не отыскалось,
так что пришлось Чэну Анкору своим старым поясом талию перехватывать.
Не в поясе, впрочем, дело, а в том, что висел на нем в будничных кожаных
ножнах прямой меч Дан Гьен по прозвищу Единорог; а по обе стороны от
пряжки торчали рукояти двух кинжалов: тупого дзюттэ Друдла и того узкого
сая, что был подобран в злосчастном переулке.
-- Прощайте,-- ни на кого не глядя, бросил Чэн -- и все заметили, что теперь и
левую, здоровую руку Чэна обтягивает латная перчатка.
-- Прощайте. Кто-нибудь пусть передаст эмиру Дауду -- Чэн уехал в Мэйлань, а
в Кабире еще долго будет тихо, не считая сплетен. Кос, ты отправляйся домой,
и собери меня в дорогу.
И зачем-то добавил еще раз:
-- Я еду в Мэйлань. Один. Один против неба...
***
... Дворецкий Чэна, худой и строгий ан-Танья, вышел на улицу, накинул на
плечи короткий, фиолетовый с серебром плащ -- цвета дома Анкоров -- и
задумчиво коснулся эфеса своего неизменного эстока.
-- Как же, один...-- негромко проворчал Кос.-- А кто тогда на тебе, Высший
Чэн, все это железо застегивать-расстегивать будет?! Ты меня пока еще не
увольнял... а уволишь, так и вовсе ты мне не указ, куда да с кем ехать! Верно?..
И, не дожидаясь первого шага ан-Таньи, согласно звякнул эсток с витой
четырехполосной гардой, на черной стали которой было выбито клеймо --
вставший на дыбы единорог.
Верно, мол...
А в кузне что-то горячо доказывала Фальгриму Беловолосому благородная
госпожа Ак-Нинчи, подкрепляя свои доводы такими отнюдь не благородными
выражениями чабанов Малого Хакаса, что покрасневший Фальгрим только
головой крутил да крепче опирался на свой двуручный эспадон Гвениль. И
смуглый Диомед из Кимены восторженно крутил кривым мечом-махайрой, едва
не задевая подошедшего Коблана, и приговаривая возбужденно:
-- Все правильно, Чин, все правильно... да мало ли что он нам сказал! Эмиру и
без нас все подробности сообщат, найдутся доброхоты... слушай, Черный
Лебедь, ты же молодец, ты даже сама не знаешь, какой ты молодец!.. только
Метлу поставь, а то ты мне сейчас глаз выколешь...
... Над Кабиром вставало солнце.
Над далеким Мэйланем вставало солнце.
И там, на краю света, за очень плохими песками Кулхана, за Восьмым адом
Хракуташа, где Ушастый демон У перековывает негодных Придатков, глухо
ворча и играя огненным молотом -- над невероятной Шулмой тоже вставало
солнце.
Лучи его весело играли на воде, на барханах, на Блистающих, бывших некогда
просто оружием, и на оружии, еще не ставшем Блистающими -- потому что все
равны перед восходом.
Потому что -- утро.
ГЛОССАРИЙ
НАЗВАНИЙ ОРУЖИЯ
С ПОЗИЦИЙ АНАЛОГОВ ЗЕМНОЙ ИСТОРИИ
И ГЕОГРАФИИ.
ДАН ГЬЕН -- Китай, узкий прямолезвийный обоюдоострый меч с гибким
клинком. Используется также в парном варианте для занятий в некоторых
школах тайцзицюань и "пьяного меча" (цзуйцзянь).
ВОЛЧЬЯ МЕТЛА -- Дальний Восток, копье с зазубренными шипообразными
веточками от наконечника до середины древка. Известно также под названием
"волчий хвост".
ЭСПАДОН -- Европа, двуручный меч в рост человека с прямым обоюдоострым
клинком и мощной крестовиной. Оружие пешего воина, в частности панцирной
пехоты.
ЭСТОК -- Европа, меч-шпага позднего рыцарства с достаточно узким клинком,
пригодным для нанесения колющих ударов.
ЯТАГАН -- юго-западная Азия (пример -- Османская империя). Кривой
тяжелый меч -- европейская традиция относит его к саблям -- с заточкой по
вогнутой стороне клинка.
НАГИНАТА -- Япония, алебарда, древковое оружие с тонким, длинным, слегка
изогнутым и расширяющимся к концу клинком.
СТИЛЕТ -- Европа (в частности -- Италия), вариант кинжала с узким граненым
(или даже круглым) клинком без режущей кромки.
ТЭССЭН -- Япония, боевой металлический веер с заточенными пластинами.
МАЛХУС -- Балканы, кривой тяжелый меч.
КИЛИЧ -- Турция, сабля.
ШАМШЕР -- Арабская сабля, встречающаяся по всей Центральной и Юго-
Западной Азии.
ДА-ДАО -- Китай, "большой меч", близок к древковому оружию, поскольку
кривой и тяжелый клинок с расширением к концу и односторонней заточкой
крепится к рукояти, по длине равной длине клинка (или даже его
превышающей).
ЦЗЯНЬГОУ -- Китай, меч-крюк, клинок прямой обоюдоострый с небольшим
серповидным крюком с одной стороны клинка близко к острию.
ЦЗИ -- Китай, трезубец, иногда боковые острия выгнуты особым образом, за
что получили название "усов дракона".
КОНЧАР -- граненый азиатский кинжал или стилет.
ЧИАНЬ -- Китай, тяжелое копье с широким листообразным наконечником и
утолщением на другой стороне древка.
МАХАЙРА -- Древняя Греция, кривой серповидный меч.
ЦЗЫУ-ЮАНЬЯН-ЮЭ -- малая секирка "север-юг", Китай, немного близка к
кастету с рожками. Иногда используется в качестве метательного оружия.
ЛАБРОС -- двойная критская секира, популярная во всей Греции.
ГЕ -- Китай, боевой клевец (в русской транскрипции иногда пишется в"гэ").
Древковое оружие с разной длиной древка.
СО -- японское копье ("со яри").
ГОУБАН -- китайский древковый серп.
ЭНКОС -- архаичная Греция, Микены, массивное копье.
САРИССА -- Македония, длинное тяжелое копье, которыми вооружались
фалангисты.
КВАН-ДО -- Корея, Китай, известно и под другими названиями. Древковое
оружие типа алебарды.
КАРАБЕЛЛА -- польская сабля.
ГЛАДИУС -- короткий прямой римский меч.
Н'ГУСУ -- Африка, двуручный однолезвийный меч длиною до полутора
метров. Клинок имеет сабельный изгиб и елмань-расширение в конце.
ХЕПЕШ -- Египет, кривой меч, напоминающий ятаган с длинной рукоятью.
ТАЛВАР -- индийская сабля, довольно тяжелая, с полуторасторонней заточкой.
ЯРИ -- японское копье.
ТАО -- китайский нож-тесак с очень широким клинком.
КРИС -- Малайзия, Ява, Суматра и т.д., меч или кинжал с прямым
обоюдоострым клинком, зачастую волнообразным или пламевидным. У
рукояти клинок резко расширяется, что заменяет гарду.
ПАНГА -- Африка, Зимбабве, кривой и одновременно обоюдоострый меч.
ДЗЮТТЭ -- Япония, тупой граненый (или круглый) кинжал с односторонней
изогнутой гардой.
КАТАКАМА ЯРИ -- Японское копье с добавочным крюком, загибающимся
вверх.
ФРАМЕЯ -- копье древних германцев, напоминающее римский пилум.
НО-ДАЧИ -- Япония, большой двуручный "меч для поля" длиной примерно в
рост человека. Заточка односторонняя, гарда (цуба) небольшая, в основном
овальная.
КУСУНГОБУ -- японский нож, предназначенный для совершения обряда
сэппуку (самоубийства).
ГЕРДАН -- двуручная тяжелая палица с шипами, Средняя Азия.
САЙ -- Окинава, стилет-трезубец с граненым или круглым центральным
клинком и двумя боковыми, выгибающимися наружу.
ШОТО -- Япония, короткий меч, по форме такой же, как Но-дачи или катана,
но с длиной лезвия в районе полуметра. Однолезвийный, слабоизогнутый.
ШУАН -- китайский парный топор.
ЧИНКУЭДА -- итальянский прямой короткий меч с обоюдоострым клинком,
очень широким у рукояти.
ЧАНЬ-БО -- посох буддийского монаха, Восточная Азия.
ЦЗЯНЬ -- общее название китайских прямых обоюдоострых мечей с
достаточно легким и гибким лезвием, предназначенных в основном для
колющих ударов. Меч Дан Гьен тоже входит в семейство мечей ЦЗЯНЬ.
ПУДДХА -- индийский прямой обоюдоострый меч с поперечной рукоятью и
гардой, полностью закрывающей руку до середины предплечья (аналог наруча).
КХАНДА -- индийский прямой тяжелый меч.
МАСАКИРИ-КАЙ -- японский двуручный топор.
ЭМЕЙСКИЕ СПИЦЫ -- круглые спицы с острыми концами и колечком
посередине, куда продевались пальцы. Изредка к эмейским спицам крепились
яркие платки.
БАДЕК -- индонезийский нож.
ЛАНДИНГ ТЕРУС -- прямой малайско-индонезийский кинжал.
Книга
вторая
МЭЙЛАНЬ
Часть четвертая
ЧЕЛОВЕК И ЕГО МЕЧ
Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он -- радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет --
Волна переливов обманет глаза, как будто смеясь в ответ.
Он тонок и длинен, изящен и строг, он -- гордость моих очей.
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
Живой, я живые тела крушу: стальной, ты крушишь металл --
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал.
Абу-т-Тайиб аль-Мутанабби
Глава десятая
... Солнце неторопливо выползало из рассветной дымки, окрашивая в нежно-
розовые тона далекие полоски облаков на востоке, и негромко шелестели
узорчатые листья придорожных тутовников, вплетая в свой шум журчание
суетливого ручья. Утро, подобно занавесу в балагане площадных лицедеев-
мутрибов, распахивалось от знойной Харзы до отрогов Сафед-Кух, и мир
готовился родиться заново.
Начинался день. Новый день.
И уже простучали по бревенчатому мостику с шаткими перилами копыта
коня...
Нет. Двух коней.
Двух -- потому что мой не в меру верный дворецкий Кос ан-Танья все же
увязался за мной. И я ничего не смог с этим поделать.
Сначала я приказал -- и Кос впервые ослушался приказа. Тогда я сменил
тактику и попытался его уговорить. С тем же успехом я мог бы уговаривать
стену комнаты, в которой мы находились. С той лишь разницей, что стена бы
молчала, а у упрямого ан-Таньи на всякий мой довод находился незыблемо
логичный ответ, и этот ответ никак меня не устраивал -- так что спор быстро
зашел в тупик.
Тогда я разозлился. Наверное, я был не прав; наверное, это было глупо -- нет,
не наверное, а наверняка! -- но это я понимаю уже сейчас, а тогда я просто
вышел из себя и заявил Косу, что он уволен.
Окончательно и бесповоротно.
На что мой дворецкий улыбнулся с просто возмутительной вежливостью и
затребовал письменного подтверждения.
Еще было не поздно одуматься, но я настолько разгневался, что тут же взял
лист пергамента и костяной калам, пододвинул бронзовую чернильницу и -- и
на одном дыхании написал приказ об увольнении.
Об увольнении моего дворецкого Коса ан-Таньи.
Я лишь запоздало удивился, подписываясь правой, железной рукой -- удивился
не столько своему поспешному решению, сколько тому, с какой легкостью
сумел удержать в новой руке калам.
Причем текст вышел вполне разборчивым, хотя и несколько корявым, а роспись
оказалась достаточно похожей на старую.
Кос самым внимательным образом прочитал приказ, удовлетворенно кивнул,
помахал пергаментом в воздухе, чтобы просохли чернила, и послал гонца к
городскому кади, дабы тот заверил подлинность документа.
Пока гонец мотался туда-сюда, Кос равнодушно глядел в окно, а я еле
сдерживался, чтобы не треснуть отставного дворецкого чернильницей по
голове.
Наконец посыльный привез пергамент, свернутый в трубочку и запечатанный
личной печатью городского кади Кабира. Ан-Танья сунул свиток за отворот
халата и повернулся ко мне.
-- Итак, надо понимать, что я уволен? -- зачем-то осведомился мой бывший
дворецкий. Впрочем, Кос всегда отличался особой педантичностью.
-- Да! -- раздраженно подтвердил я.-- Ты что, читать разучился?! У-во-лен! И
теперь ты можешь идти...
-- Нет уж, дорогой мой, это ТЫ теперь можешь идти,-- внезапно перебил меня
ан-Танья, закладывая большие пальцы рук за пояс,-- и подробнейшим образом
объяснил мне, Высшему Чэну из семьи Анкоров Вэйских, наследному принцу
Мэйланя и так далее, куда я теперь могу идти.
Ох, и далеко мне пришлось бы идти, послушайся я Коса!
-- ... а я поеду с тобой, потому что, во-первых, ты без меня пропадешь, не
добравшись даже до Хаффы, а не то что до Мэйланя, а во-вторых, ты мне
больше не указ. Куда хочу, туда и еду. А хочу я туда, куда и ты. И кстати, с тебя
еще выходное пособие,-- закончил он.
Сперва я остолбенел и решил, что настал конец света, а я этого не заметил.
Потом я понял, что конец света здесь ни при чем, а просто зря я уволил этого
негодяя.
И безропотно выдал ему выходное пособие.
С которым он и отправился на базар закупать провизию в дорогу.
А утром следующего дня мы -- я и сияющий, как новенький дирхем, ан-Танья --
выехали из восточных ворот Кабира и свернули на Фаррский тракт, раньше
именовавшийся дорогой Барра.
"Мэй-лань! -- звенели о булыжник подковы моего коня.-- Мэй-лань, мэй-лань,
мэй..."
2.
Ехали мы не слишком торопясь -- путь впереди лежал неблизкий и не на один
день -- но и нигде особенно не задерживаясь. По дороге мы молчали -- мне до
сих пор было стыдно за свою вчерашнюю вспышку, а Кос никогда и не
отличался особой многословностью.
Я понемногу привыкал к тяжести доспеха, поначалу немного сковывавшей
движения, то и дело возвращаясь мыслями к ночной Беседе... нет, к ночной
схватке, в которой погиб Друдл.
И не он один.
Да, остальных убил я. Я и Единорог. Он-Я. Или Я-Он. Мы. И, сколько ни
играй словами, это было страшно. Страшнее, чем отрубленная рука и алая
кровь на зеленой траве. Ведь то была моя рука, моя кровь...
А это -- чужая.
Но пролитая мной.
Страшна была даже не сама смерть. Страшна была та легкость, с которой я
превратил живое в неживое. Ах, как просто это оказалось!.. до ужаса просто. И
теперь я боялся сам себя.
Как и Единорог.
Оказывается, свыкнуться с мыслью о возможности убийства совсем нетрудно.
Ты просто снимаешь с себя тяжесть постоянного контроля -- словно доспех снял
-- затем ты всего лишь продолжаешь начатое движение, не останавливаясь... и
вот уже клинок с убийственной точностью нащупывает живое сердце,
трепещущее сердце -- и входит в него.
Вот и все.
И ты чувствуешь, потому что ты -- это меч, а меч -- это ты. Потому что таким
же надтреснутым стоном отдается где-то глубоко внутри предсмертный звон
сломавшегося клинка. Потому что он тоже живой -- теперь-то я знаю это.
Но я знаю и другое. Я знаю, что значит слово "Враг". Есть в нашем мире такое
подлое слово, и пишется оно с большой буквы на всех языках. Ты бы меня
понял, смешной и грозный шут Друдл... Да, ты бы меня понял. Враг -- это... это
Враг. И если ты не убьешь его -- он убьет тебя. Или твоего друга. Или чужого
друга. Или убьет твой меч. Или меч убьет его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69