— Так, так,— протянул задумчиво Матикайнен.— Значит, у него?
— Значит, в Хельсинки? — переспросила Лейла. Потом посмотрела почему-то на Матикайнена.— Нийло едет в Хельсинки.
— Вот это действительно новость,— сказал Матти, словно наконец-то до него дошло, о чем идет речь.
— А разве то, что Мирья возвращается, не более важная новость? — улыбнулся Нийло.
— Это уже не новость, мы не сегодня об этом узнали,— ответил Матти.— Кроме того, еще не решено. Может, приедет, а может, и нет.
— Ты так думаешь?
— Я ничего не думаю. Правда, она намекала в письме. Так что ж? Может быть, просто затосковала, запечалилась. И так бывает.
— А ты когда уезжаешь? — спросила Лейла.
— Денька через два-три. Так мы договорились с коммерции советником.
— Вы уже о сроках договорились? — Матти подумал вслух: — Кого же Танттунен возьмет на твое место?
— Найдутся желающие,— заявила уверенно Лейла.— Матти, ты слышал? Нийло едет в Хельсинки!
— Слышал, слышал. И наверно, Нийло очень рад.
— Да что мне до его радости! — Лейла хлопнула Нийло по плечу.— Как ты, Матти, не сообразил, что Нийло может помочь нам.
— В чем? — насторожился Нийло.
— Матти, а как ты думаешь?
— А что я могу сказать, надо подумать. Ведь Нийло еще не знает, о чем идет речь.
— Знаешь, Нийло, в чем дело? — начала Лейла объяснять.— Ведь вопрос теперь не только о Канерве. Вопрос о правах рабочего класса, ты слышишь? Знаешь, что случилось?
— Тетя Алина рассказывала.
— Значит, знаешь. Такое может произойти с кем угодно. Даже с тобой. Вопрос идет об интересах всего рабочего класса.
Лейла говорила, словно выступала на митинге.
— Ну, подожди, подожди, Лейла,— заметил степенно Матикайнен.— Мы должны делать то, что нам поручено. Иначе мы ничего не добьемся. Нам поручено ходатайствовать за Канерву, и только.
— Но таких, как Канерва, много,— не уступала Лейла.— Надо, чтобы господа там, в Хельсинки, в конце концов поняли, что...
— Видишь ли, Лейла,— Матти улыбнулся.— Рабочее движение существовало и до того, как ты родилась. И такие случаи бывали, и каждый раз мы боролись. У нас есть профсоюзы, партия, депутаты в парламенте. А было время и был такой год, как тысяча девятьсот восемнадцатый.
— Как будто я не знаю,— смутилась Лейла.— Но ведь дело Канервы тоже общее.
— Да, но это всего лишь одна соломинка в большом стогу.
— Ну, Нийло, ты готов ехать с таким поручением? — спросила Лейла торжественно.
— Почему именно я?
— Ты человек представительный.
— Ну какой я представительный,— сказал Нийло, .хотя это предложение и льстило его самолюбию.
— Ну, видишь ли, ты как бы из другого...
— Ты хочешь сказать, класса, да?
— Ты окончил торговое училище, ты умеешь говорить с господами.
— Но ведь я никогда не участвовал в таких делегациях,— засомневался Нийло.— Сумею ли я выполнить то, что нужно?
— Значит, решено, Матти?
— Нет, пока еще не решено,— ответил Матти.— Только
приняли во внимание согласие Нийло и поблагодарим его. Может быть, все удастся уладить и без делегации.
— Видишь ли, Нийло,— стала рассказывать Лейла.— У нас туговато с финансами. Если ты поедешь, то можно отправить на одного человека меньше. Ты ведь все равно едешь в Хельсинки.
Алина налила кофе в чашки. Нийло пытался завести разговор о возвращении Мирьи, но Матти и Лейла почему- то неохотно говорили на эту тему. Только Алина потихоньку вздыхала.
Нийло удалось снять крохотную каморку в старом деревянном доме в рабочем районе Сернайиен на улице Херманна. До места работы было далеко, но Нийло подсчитал: если он будет ездить на трамвае, то все равно выиграет, потому что в центре за такую каморку надо платить куда больше. Комната была на чердаке. Подниматься в нее надо было по крутой и узкой лесенке. Когда-то в ней жили только летом, но потом заделали щели, обили стены картоном и в угол поставили маленькую печурку. За дрова Нийло приходилось платить отдельно. Он все подсчитал и решил, что дома будет готовить только ужин — все равно на ночь комнату надо топить. А утром топить не стоит, его целый день нет дома, а позавтракать можно где-нибудь по дороге, съесть бутерброд и выпить кофе. Может, только по воскресеньям придется топить и утром. Теперь надо на всем экономить. А когда приедет Мирья, то они непременно снимут комнату получше.
На службе Нийло старался быть аккуратным и прилежным, он хотел, чтобы коммерции советник всегда был доволен им. Но работа здесь оказалась совсем не такой, какой он ее представлял. Раньше Нийло работал в небольших конторах—сперва в филиале одной фирмы, потом в обществе. Там руководитель всегда видел, чем заняты служащие. А здесь же, в филиале фирмы Кархунена, хозяина он видел только изредка. Кархунен с ним ни разу не говорил, в лучшем случае только кивал головой в ответ на приветствие. Нийло не приходилось иметь дел с коммерции советником. Да и стиль работы здесь иной, чем в провинции. Там можно было передохнуть, перекурить, поговорить с сослуживцами. А здесь если и говорили, то только о служебных делах, да и о них коротко, в нескольких словах, вполголоса.
— Ага, пора на обед,— замечал управляющий конторой
в одни и те же минуты каждый день. Быстро собирали бумаги, складывали в папки и бежали в кафе.
Пришла суббота, и кончилась первая неделя работы Нийло на новом месте.
— Желаю счастливо провести воскресенье,— сказал управляющий конторой служащим.
Нийло думал, что, может быть, хотя бы в субботу, когда выдается свободное время, служащие договариваются пойти куда-нибудь вместе, выехать за город, съездить на рыбалку. Ведь должны же люди, работающие вместе, как-то общаться. Но в эту субботу ни о чем таком речи не было, все молча разошлись.
Уже спускаясь по лестнице, Нийло услышал, как шедший впереди него бухгалтер говорил кому-то:
— Да, ему, конечно, невесело. Сбережений никаких, работы тоже нет. Позавчера он заходил ко мне, спрашивал, как быть. Но что я мог посоветовать, ведь с каждым из нас может случиться такое. Ниеминен не первый и не последний.
Оглянувшись и увидев Нийло, бухгалтер замолчал. Дойдя до ворот, собеседники сказали друг другу привычное «пока» и разошлись. Слова бухгалтера испортили настроение Нийло. Значит, сослуживцы встречаются и общаются. Только они не хотят разговаривать при нем. Почему? Разве он виноват, что оказался на месте Ниеминена? Если бы взяли не его, то кого-нибудь другого.
Нийло старался успокоить себя, что со временем все изменится и отношение к нему тоже переменится. Да, он понимал своих коллег. Десять лет они работали с Ни-еминеном, Ниеминен стал им близким человеком, и естественно, что они на стороне Ниеминена, а не на стороне человека, которого они еще не знают. Но все еще изменится. Он, Нийло, сумеет показать, что он хороший работник и хороший товарищ. Как только выдастся возможность, они увидят, кто он такой. Напрасно они думают, что он не понимает положение Ниеминена. Нет, в таких делах он занимает не сторону господ. Но сейчас еще не время говорить об этом. Сперва нужно закрепиться, суметь доказать своей работой, что ты нужный работник, что тебя не так-то просто уволить с работы, что это даже не в интересах фирмы. А потом придет время, когда сам коммерции советник спросит, что, мол, вы, господин Нурми, думаете о том-то и том-то, каково ваше мнение.
Вот и остановка трамвая. Но Нийло прошел мимо. Погода чудесная, лучше подышать свежим воздухом и, кроме того, сэкономить тридцать пять марок. Сегодня суббота, спешить некуда. На улице Хяме прохожих было меньше, чем на улице Силтасаари. Только на углу улицы стояла группа молодых парней в джинсах и в коротких широких пальто. Они напоминали фигурки, сделанные из картофеля: воткнешь спички, раз — ножки, два — руки, и вот готова смешная фигурка. Ребята были одеты по последней моде. Нийло тоже старался одеваться по моде. Но он против крайностей. Например, он никогда не будет отращивать такую гриву. Трудно даже сказать, девушка это или парень.
Мимо проходила девушка в изящной светло-серой шубке. Юнцы кричали ей:
— Эй подождите-ка, милашка, куда вы так несетесь?
— На свидание, наверное.
— Давай хиляй сюда.
— Законная чувиха.
Боязливо оглянувшись, девушка ускорила шаги и чуть не налетела на Нийло.
— Нейти Кархунен,— изумился Нийло. Это была Улла-Лийса, дочь коммерции советника.
— Ах, простите, господин Нурми. Я так рада! Я уже хотела звать полицию.— Перепуганная дочь коммерции советника бросилась к Нийло.— Господин Нурми, вы не откажете мне в любезности, не проводите меня домой?
— Разумеется, уважаемая нейти.
Улла-Лийса взяла Нийло под руку: «Сейчас так скользко...»
— А почему нейти гуляет одна, позвольте вас спросить? И пешком — не на машине?
— Я была на вечеринке у Кристины. И не хотела звонить домой. За мной, конечно, послали бы машину, но я хотела уйти незаметно. Я удрала.
— Вот как! Вы не любите шумное общество?
— Почему, господин Нурми, вы так думаете?
— Видите ли, вы такая... ну, как бы вам сказать...
— Я понимаю, что вы хотите сказать. И не ошибаетесь. Там было... я не люблю такое... слишком много вина. Говорили на жаргоне. Всякие анекдоты. И даже Кристина... Вы, наверное, не знаете ее... Она напилась. Ужас. Правда?
— Да, нейти, вы совершенно правы. Больно слушать, как коверкают наш красивый финский язык.
— А вы, господин Нурми, не употребляете алкогольные напитки? Простите мне бестактный вопрос.
— Как вы, нейти, можете спрашивать о таком? Я в рот не беру. Я вообще не терплю пьяных.
— Папа тоже не терпит пьяных. Иногда только немного выпивает. Ну, в праздники. Ему ведь так часто приходится бывать на банкетах.
— У коммерции советника так много обязанностей! Как он себя чувствует?
— Папа еще полон сил. И Лео тоже станет настоящим бизнесменом. Или как вы думаете? Вы не стесняйтесь, говорите мне прямо.
— Я и не стесняюсь.— Нийло начинал чувствовать себя с девушкой непринужденно.— Брат у вас образованный, энергичный, человек дела.
— Он тоже не пьет. Только иногда, на банкетах.
У Нийло складывалось впечатление, что алкоголь является самым страшным врагом Уллы-Лийсы.
Вдруг девушка замедлила шаги, словно заколебалась в чем-то.
— Вы устали? — спросил Нийло.— Может, возьмем такси?
— Нет, ни в коем случае. Мне недалеко, остался один квартал. Но...
— Вы чем-то озабочены, расстроены?
— Нет...— Улла-Лийса остановилась.
— Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?
— Видите ли... У моего брата невеста — Лайла Берг- стрем. Это не секрет. Все об этом знают.
— Да, я тоже слышал. Кажется, отец Лайлы тоже коммерции советник? И человек он состоятельный.
— Нет, он горный советник. И не так уж он богат. Но я не об этом...
— Может быть, нейти, вы скажете, чем вы озабочены, простите меня? — Нийло очень хотелось помочь дочери коммерции советника. Только бы угадать, что ей надо. «Кажется, мне дует попутный ветер»,— подумал Нийло. Эта случайная встреча может когда-нибудь оказаться очень полезной. Надо только поднять паруса, пока дует ветер.
— Видите ли... Лайла сейчас у нас. Папы и мамы нет дома. Лео и Лайла так счастливы, так счастливы...
— Да, конечно, я понимаю,— согласился Нийло.
— Мне не хочется сейчас идти домой. Поэтому я и пошла к Кристине.
— Если вы не устали...— Нийло не знал, что и предложить.
— Вы не торопитесь? — спросила девушка.
— Конечно, нет.
— Я бы с удовольствием сходила в кино с вами.
— Ну если вы, нейти... я ведь такой простой...
— Вы милый! Давайте посмотрим, что идет.— Они остановились у киноафиши.— Ага, «Два старых сплавщика». Давайте посмотрим, как они выглядят, эти сплавщики.
До начала сеанса оставался еще целый час.
— Мы успеем даже попить кофе,— предложила Улла-Лийса.— Тут совсем недалеко есть ресторан.
По субботам обычно рестораны переполнены. Но для них тотчас же нашелся свободный столик. Нийло заказал кофе и пирожные.
— Что вы еще желаете? — спросил он у спутницы.
— Вы, господин Нурми, можете заказать себе коньяк, если хотите,— разрешила Улла-Лийса.
— Может быть, и вам, нейти?
— Мы ведь уже говорили. Но вы можете взять себе, я разрешаю.
— Простите, но я не пью вообще.
— Это хорошо. Но вам бы я разрешила.
«Что же из этого будет дальше?» — думал Нийло.
Нийло оплатил счет, и они пошли в кино.
«Два старых сплавщика» понравились как дочери коммерции советника, так и молодому служащему. Что-то близкое им обоим было в этих сплавщиках. Один старый сплавщик сумел каким-то образом разбогатеть и стал преуспевающим горным советником. У него была дородная, капризная жена и вечно фыркающие дочери, которым не нравились многие привычки отца, сохранившиеся еще со времен его молодости. Однажды за праздничным столом горный советник не выдержал и обрушился с бранью на гостей и на домочадцев. Потом купил билет на поезд, оделся как заправский сплавщик и уехал на сплав. И там, на сплавной реке, он снова почувствовал себя счастливым: нашел старого друга, который ничего не знал о том, что его бывший товарищ разбогател, и встретил его как старого сплавщика.
Два старика сплавщика сидят в сумерках августовского вечера на берегу реки, смотрят на плывущие мимо бревна и поют песню, вспоминая свою молодость.
«Ты помнишь, как прежде на скользком бревне мы неслись через бурный порог?» Товарищ молчит и вздохнет тихо тоже:
«Теперь молодежь на плоту-то не сможет удержаться. Какой из них прок».
«Да, этим-то жидконогим парням, что стояли на углу и говорили на жаргоне, на плоту не удержаться»,— подумал Нийло.
Он взглянул уголком глаза на свою спутницу. Улла- Лийса тоже посмотрела на него. Свет с экрана отразился в ее глазах. Они отвели глаза друг от друга.
Горный советник и сплавщик пели:
«Ты помнишь, как полькой пленяли девчонок и как не жалели мы ног?» Товарищ молчит и, вздохнув, тихо скажет: «Теперь молодежь и на вальс даже не способна. Какой из них прок».
Фильм был совсем не похож на кинокартины, в которых трещат револьверные выстрелы, обильно течет кровь, кто- то за кем-то гонится, слышатся предсмертные хрипы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45