И я не хочу сказать, что плохо все то, что я не понимаю. Модернизм — понятие более широкое, чем мы привыкли думать. И нельзя всех модернистов ставить на одну доску, понимаешь? Модернист — это искатель. Есть такие русские поэты — Ломоносов, Пушкин, Маяковский, Есенин,— ты ведь знаешь? — поэты они очень разные, непохожие и жили в разные эпохи, а мы их всех любим. Ты говоришь: вот поэт-модернист, а пишет красиво и заставляет думать и человек он честный. Никто не имеет права сказать, что он враг и что все, что пишет, ерунда. Разве будущие поэты или художники должны писать точно так, как пишут теперь, следуя одним и тем же канонам? Жизнь ведь идет вперед, так и искусство...
Рысак летел как ветер, пофыркивая и всхрапывая. Мирья сидела тихая и задумчивая, потом сказала:
— Как это хорошо: не надо сказать, что плохо все то, что я не понимаю! Жизнь тоже есть такая: не все плохо, что я не понимаю. Надо себя учить понимать, потом знаешь, что плохо и что хорошо. Правильно я говорю? Я очень много не понимаю.
— И хочешь научиться понимать — чудесно, Мирья! Надо смотреть, изучать, читать, а главное — самой жить настоящей жизнью.
— А если я ошибусь?
— Ну и что? Только трусы боятся на каждом шагу — только бы не ошибиться. Кому она нужна, такая жизнь,— жизнь в вечном страхе ошибиться. Кому нужен человек, который может шагать только по готовой дороге, по асфальту. А ведь те, кто строят дороги, не раз спотыкаются о пни и камни. Понимаешь, что я хочу сказать?
— Понимаю, Валерия...
— И я тоже, может быть, слишком часто ошибаюсь. И в жизни и в работе. Бывают и горькие, непоправимые ошибки. Я тебе как-нибудь расскажу о себе. Вот ты говоришь— я танцую. Я люблю балет со школы, потом увлекалась в институте. У нас была общая балетная группа двух институтов. Володя тоже танцевал.
— Какой Володя?
— Сегодня я вас познакомлю. Он директор будущей ГЭС. Очень способный инженер. Он контролирует строительство, вплоть до самых мелочей. И принимает работы. Он очень талантливый инженер,— повторила Валерия и, помедлив, добавила: — И замечательный человек.
Дорога поднималась на скалистую сопку. Вдруг с вершины ее перед Мирьей открылась картина, какой ей никогда не приходилось видеть. Над лесом возвышался железный мост, он держался в воздухе на двух железных опорах. Мирья успела заметить, что железный мост вместе с опорами двигался. Дорога опустилась в ложбину. Вокруг снова пошел нетронутый лес и снег. Затем дорога полезла в гору. И наконец они увидели ГЭС. Высокая плотина протянулась поперек широкого русла реки, перегораживая его. С двух сторон по берегам поднимались огромные скалы. На скале стояло серое, под цвет окружающим скалам, здание с высокими узкими окнами — главное здание ГЭС. На другом берегу, по которому они ехали, среди высоких сосен они увидели десятка два двухэтажных желтоватых домов.
То, что Мирья приняла за вознесенный к небесам мост, оказалось мостовым краном. Остановившаяся под ним грузовая машина казалась маленькой, как спичечная коробка, брошенная под высокую скамью. У канала, прокопанного чуть пониже главного здания, работали краны поменьше. В прежнем русле реки по глубокому снегу шли бульдозеры, толкая перед собой глыбы скал. Отсюда, с вершины сопки, в сравнении с гигантским мостовым краном, они казались маленькими трудолюбивыми муравьями.
По отлогому склону Валерия и Мирья спустились к жилым домам. Перед магазином, как обычно, стояло много грузовых машин, неподалеку от него была сделана, как в старину в селах, коновязь.
Хотя Виркку никогда здесь не бывал, он сразу догадался, где его место, и сам повернулся к коновязи. Валерия ослабила подпругу, сняла удила, привязала лошадь и накрыла попоной.
— Теперь дадим сена, потом, когда он немного обсохнет, воды и только потом овес.
Виркку привык к такому распорядку. Он с удовольствием стал уничтожать сено, растрепав и рассыпав всю охапку по земле.
К ним торопливыми шагами направлялся молодой мужчина в синей куртке с «молниями», в оленьих унтах и в кепи лыжника. Он подбежал к Валерии и схватил ее за руки.
— Мирья, познакомьтесь. Это — Володя. Ах да, здесь тебя нужно величать по имени и отчеству — Владимир Михеевич.
— Очень приятно,— Володя пожал руку Мирье.— Валерия много рассказывала о вас. О, где вы раздобыли такого бойкого коня?
— Купили,— похвасталась Валерия.
Володя сунул руку под попону.
— Вас надо поругать. Зачем так быстро гнали?
Виркку мотнул головой и оскалил зубы, словно хотел
сказать: что ты, мол, тут пришел девушек учить, сам-то хоть разбираешься в таких делах?
— После такой дороги не грех и чайку попить. У меня час времени, даже час с четвертью. Пойдемте ко мне,— предложил Володя.
Володя занимал две комнаты и кухню.
— Какое безобразие,— с деланным возмущением говорила Валерия.— У других с жильем так туго, хоть кричи, а
он занимает такие апартаменты. Холостой парень живет один в таких хоромах, ай-яй.
— В нашем поселке живет только будущий коллектив ГЭС. Многие квартиры стоят еще совсем свободными,— стал объяснять Володя Мирье,— а строители живут отсюда километров за тридцать. На работу ездят на автобусе.
Мирья тайком наблюдала за Володей. Ей казалось невероятным, что такому молодому парню могли доверить контроль над огромной стройкой, над всем, что делается под гигантским, вознесенным к небесам мостовым краном. «Для балета, пожалуй, он больше подходит»,— подумала Мирья.
— Он здесь большой начальник, такой важный, что даже не считает себя обязанным предложить женщинам раздеться,— заметила Валерия.
Володя отодвинул в сторону чайник, который он хотел доставить на электроплитку.
— Помоги сначала Мирье,— командовала Валерия.
В квартире было чисто, но в ней чувствовалась какая-то неуютность, которой всегда отличается жилье одиноких мужчин.
Володя попил с ними чаю, сбегал напоил Виркку и дал ему овса. Потом пошел на стройку. Валерия и Мирья увязались за ним. Надо же Мирье увидеть, что здесь делается.
Навстречу им шел пожилой сутулый человек почтенного вида в пыжиковой шапке, в валенках и в коротком модном пальто.
— Главный инженер строительства,— шепнула Валерия.
Главный инженер любезно поздоровался с женщинами, извинился и обратился к Володе:
— Владимир Михеевич, посмотрите вот...— он достал какой-то чертеж.— По-моему, здесь ошибка.— Он развернул чертеж.
Володя внимательно разглядывал чертеж, углы которого загибал ветер, достал логарифмическую линейку и что- то быстро подсчитал.
— Да, вы правы, Геннадий Александрович. С этими расчетами мы не можем никак согласиться. Лучше вовремя исправить. Пока не поздно.
— Спасибо. Я так и знал, что вы согласны, но на всякий случай решил посоветоваться. Значит, договорились. А гости, надо полагать, приехали посмотреть, как мы работаем?— обратился он к Мирье и Валерии.—Валерии Владимировне, видно, понравилось у нас, раз так зачастила. Уже и по будням приезжаете.
— Так понравилось, что даже подругу привезла,— ответила Валерия.— Здесь есть на что посмотреть.
— Пока еще не на что смотреть,— ответил главный инженер.— Обычная стройка. Простите, мне пора идти.
— Вот так получается, когда расчеты и чертежи готовятся за сотни километров от места строительства,— сказал Володя, словно Валерия и Мирья были в курсе всех его дел.— Прекрасный специалист наш главный инженер. Лет тридцать строит гидростанции. Представьте себе, какой метод он использует при монтаже турбины. Обычно монтаж турбин происходит на месте. Сварщикам тесно работать. Им трудно, соединяя части весом в много тонн, соблюдать точность в миллиметрах. А у нас турбины монтируются на свету, на просторе, вон там, на специальной площадке. Это гарантирует качество работы. А потом мостовым краном мы устанавливаем турбину на место. Экономится, кроме того, и время.
— Ты нам еще немножко объясни, и мы с Мирьей тоже научимся монтировать турбины,— подтрунивала Валерия.
Они остановились на краю скалы. Налево возвышалась плотина. Уровень воды уже сейчас был выше, чем место, где они стояли. Впереди и направо открывалось новое русло глубиной метров тридцать. Дно его было усеяно обломками скал. В широких гнездах, приготовленных для турбин, на лесах у главного здания и в самом здании в его залах работали люди и машины. Ослепительно вспыхивала электросварка. Люди на дне русла рядом с огромными скалами выглядели крохотными. Отсюда, со стороны, было трудно понять, что каждый из них делает. Казалось, они работают без всякой целенаправленности, каждый делает что хочет, просто так копошатся и возятся. Но так только казалось, потому что умом Мирья понимала, что колоссальный мостовой кран создан и вознесен силой этих маленьких людей. Это они обуздали бешеный порог, перегородили его плотиной. Чем занимается каждый из этих тружеников, знает главный инженер, старый, много повидавший, солидный человек, руководивший их работой. Знает Володя, Владимир Михеевич, который решает, чью работу принимать, а чью нет. Вот так и происходит смена поколений. Старое поколение передает созданное им своим потомкам, новому поколению. Ведь именно поколение Володи будет пользоваться благами, которые дадут новые ГЭС, оно будет управлять
ими, поэтому оно должно знать, как монтируются его машины. Оно должно следить за тем, чтобы в расчетах не было бы тех ошибок, которые допускались прежде. Как на строительстве, так и в жизни.
Мирья чувствовала себя ничтожно маленькой и беспомощной, следуя за Володей и Валерией по стройке. Все увиденное буквально ошеломило ее. Она только усмехнулась, вспомнив, ради чего живет Нийло. Участок земли, да собственный дом, аккуратно окрашенная калитка, да молоко, кипящее на собственной плите. И она, Мирья, должна вернуться туда, смотреть, чтобы это молоко не сбежало. Да, видимо, такова ее судьба. Но неужели это ее судьба? Мирье не хотелось задумываться над этими вопросами, но и уйти от них она тоже не могла.
Валерия должна была сходить к начальнику строительства. Когда она ехала сюда, то думала просто попросить помочь им: согласятся — хорошо, нет — так нет. Но сейчас она решила, что просить не будет, а будет требовать, настаивать. Ведь они, хаукилахтинцы, помогают строителям ГЭС, и строители тоже должны оказать им помощь. У них и техники полно, и людей много.
Но сперва Валерия проводила Мирью до клуба. Здание клуба не соответствовало масштабам стройки, оно было небольшим, но внутри было чисто и уютно.
— Тамара,— представилась заведующая клубом, молодая, примерно одних лет с Мирьей, только очень высокая, намного выше ее.— Очень хорошо, что вы, соседи, стали к нам приезжать. Валерия Владимировна и раньше бывала, но клуб-то ее не интересует.
Тамара оказалась словоохотливой. Она ни о чем не спрашивала, а только говорила. Она даже не поинтересовалась, кто Мирья и почему она плохо владеет русским языком. Ей было достаточно, что Мирья назвалась представительницей молодежи Хаукилахти.
— Да здесь большой клуб и не планировали строить,— затараторила Тамара, оглядывая помещение клуба.— Ведь этот клуб только для персонала будущей электростанции. А людей здесь будет немного. Приезжают к нам и строители, но у них свой клуб, временный, как и весь поселок. Они, строители, сегодня здесь, завтра там. Давайте посмотрим вместе, что мы привезем...
Мирья успевала только кивать в ответ или мотать головой, когда Тамара спрашивала, надо ли брать тот или этот реквизит с собой, подходит ли это для их сцены, что есть у
них самих. Однако Мирье удалось улучить момент и наскоро перечислить, что не надо везти с собой. Тамара записала. Мирья еще высказала пожелание, чтобы гости из Юлюкоски приехали чуть пораньше, надо же успеть прорепетировать на незнакомой сцене.
Уже вечерело. Рабочий день кончился. В клубе начался кинофильм, но Мирья не осталась, хотя Тамара ее очень уговаривала. Надо ехать домой, да и Виркку, наверно, застоялся и продрог на морозе. Однако Мирье пришлось уступить уговорам Тамары и пообедать у нее: мать ее, как утверждала Тамара, сготовила такую солянку, какую ни в какой столовой на найдешь, и солянка действительно была отменная.
К вечеру мороз спал. Небо по-прежнему было безоблачным. Сверкали звезды, удивительно большие и яркие. Володя заботливо укрыл Валерию и Мирью тулупом, йотом передал вожжи Валерии. Виркку рванул с места и побежал так резво, что на повороте Мирья даже вскрикнула, когда сани накренились и чуть было не перевернулись.
— Обещали помощь,— сказала Валерия, когда они выехали на широкую, очищенную от снега дорогу. Она ослабила вожжи, и Виркку бежал как хотел.— Уже завтра начнут. У них много машин и рабочей силы тоже достаточно.
— Конечно, Володя, не откажет,— подтвердила Мирья.
— Нет, это зависит не от Володи,— стала объяснять Валерия.— У строителей своя организация, которая должна строить, а также заботиться о состоянии дорог. А Володя — представитель будущей ГЭС. Он ее начальник, он принимает работы. У него нет дорожников.
Мирья кивала. Конечно, она все понимала, только не подумала. Ей хотелось, чтобы Валерия рассказала побольше о Володе. То ли Валерия угадала желание Мирьи, то ли она в этот момент думала не столько о строителях, сколько о начальнике будущей ГЭС,— помолчав, она продолжала:
— Володя тоже приедет в Хаукилахти на вечер. Может быть, мы вместе выступим. Ты не видела Володю на сцене— он танцует изумительно. А как он поет! И играет. Еще и стихи пишет.
— А его стихи печатают?
— Нет. Он писал их только для меня.
— В таком случае они должны быть чудесными.
— Во всяком случае, для меня они чудесные.
Они помолчали. У Мирьи было чувство разочарования, какое бывает, когда читаешь интересный роман, глава которого кончается на самом захватывающем месте, а следующая глава начинается с чего-то второстепенного, неинтересного.
— С Володей мы вместе учились. Только пусть это будет между нами,— сказала Валерия.
— Что будет между нами — то, что вы учились вместе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45