.. -
Крестьяне радостно заулыбались. - Но если я пошлю капитана, - сказал
граф, - с кем же я буду играть по вечерам в лото?
Крестьяне упали на колени.
- Смилуйтесь, синьор граф, помогите нам!
А солдаты вокруг зевали во всю глотку и мазали рыжие усы оливковым
маслом.
Граф сказал:
- Я граф и стою троих. Поэтому скажу вам - нет, нет и нет. Да и вооб-
ще, раз я не видел вашу ведьму Мичиллину, - значит, никакой ведьмы нету.
Тут солдаты зевнули в последний раз, взяли ружья наперевес и стали
медленно наступать на покапальцев. Те пятились, пятились и сами не заме-
тили, как очутились за воротами.
Ничего другого не оставалось покапальцам, как снова собраться вечером
на площади, развести костер и чесать затылки. Через час кто-то из
крестьян сказал:
- А не написать ли нам Мазино?
Все обрадовались. Написали письмо и отправили.
И вот как-то вечером Мазино явился на побывку.
Сколько тут было шуму и радости! Мазино обступили со всех сторон. Его
расспрашивали наперебой и рассказывали наперебой. Через каждые два слова
поминали ведьму Мичиллину.
Мазино всех выслушал, а потом заговорил сам:
- В Африке я видел людоедов, которым приходилось питаться саранчой,
потому что люди не соглашались, чтобы их ели. В море видел я рыбу, обу-
тую в туфлю и башмак; она хотела стать царицей рыб только потому, что у
ее подруг не было ни туфли, ни башмака. Видел я в Сицилии женщину, у ко-
торой было семьдесят сыновей и всего один котелок для супа. Видел, как в
Неаполе люди мчатся по улице, не двигая ногами, потому что если двое не-
аполитанцев остановятся посудачить на углу, от их крика поднимается та-
кой ветер, что на всех четырех улицах невозможно устоять на месте. Видел
людей черных и белых, желтых и красных, видел худых, как буйвол, и толс-
тых, как щепка, видел немало храбрецов, а еще больше трусов. Но таких
трусов, как в моей родной Покапалье, я еще не встречал.
Односельчане слушали речи Мазино, развесив уши и разинув рты. Однако
когда он дошел до конца, рты их захлопнулись, и они в первый раз приза-
думались, не следует ли им обидеться.
Но Мазино не дал им времени подумать об этом как следует. Он загово-
рил снова:
- Сейчас я задам вам три вопроса, а когда пробьет полночь, я отправ-
люсь ловить вашу ведьму Мичиллину.
Где уж тут было обижаться!
- Спрашивай! Спрашивай! - хором закричали покапальцы.
- Пусть первым отвечает цирюльник. Много ли бород пришлось ему брить
и стричь за последние полгода? И цирюльник ответил:
Бороды мягкие, бороды жесткие,
Бороды длинные, бороды плоские,
Холеные бороды, бороды грязные,
Курчавые бороды, бороды разные
Стригу я и брею без счета, -
Такая уж наша работа!
- Так я и думал, - сказал Мазино. - Теперь пусть скажет сапожник.
Много ли сапог заказывали тебе за последние полгода?
- Айме! - вздохнул сапожник.
Я звонкие цокколи
Делал, бывало,
И туфли
С резным каблуком...
Видать, Покапалья
Совсем обнищала:
Сижу я без дела,
Хожу - босиком!
- И это похоже на правду! - сказал Мазино. - На третий мой вопрос
пусть ответит веревочник. Много ли веревок продал ты за последние полго-
да?
И веревочник ответил:
Веревки прочные, плетеные,
Веревки крепкие, крученые,
Бечевки, дратву и канат,
Тесемки, нитки и шпагат
За прошедшие недели
У меня скупить успели...
- Теперь, пожалуй, все, - сказал Мазино. - Очень уж я устал с дороги.
Вздремну часок-другой. Разбудите меня ровно в полночь, и я схожу за
ведьмой.
Мазино улегся у костра, надвинул на глаза свою солдатскую каску и
захрапел. До самой полночи покапальцы сидели не шевелясь, даже вздохнуть
боялись, чтобы не разбудить солдата.
Ровно в полночь Мазино вскочил на ноги, выпил котелок теплого вина,
трижды сплюнул в костер и, не взглянув ни на кого, зашагал по дороге к
лесу.
Односельчане принялись ждать. Понемножку все поленья в костре превра-
тились в уголь. Потом все угли превратились в пепел. Потом пепел стал
чернеть, чернеть...
К этому времени и вернулся Мазино. Он тащил... Кого бы вы думали? Са-
мого графа! Мазино тащил его за длинную черную бороду, а граф просил,
вопил, упирался и лягался.
- Вот вам ваша ведьма! - сказал Мазино и, оглядевшись кругом, озабо-
ченно спросил: - А куда же вы поставили горячее вино?
Хотя от костра еще шло тепло, граф весь сжался в комочек, словно муха
в осеннюю стужу.
А покапальцы смотрели то на графа, то на Мазино и слова не могли вы-
говорить от удивления.
- Ну, чему тут удивляться!? - прикрикнул на односельчан Мазино. - Все
очень просто. У ведьмы Мичиллины была длинная борода. А цирюльник ска-
зал, что все вы исправно бреетесь. Значит, ни один из жителей Покапальи
не мог быть ведьмой Мичиллиной и оставлять на кустах клочья бороды.
Ведьма Мичиллина обувалась в добрые сапоги. А сапожник говорил, что по-
капальцы забыли, как башмаки надевают на ноги. Значит, опять-таки никто
из вас не был ведьмой Мичиляиной и не оставлял на земле следов огромных
сапог, подбигых гвоздями. А если бы ведьма Мичиллина была и вправду
ведьмой, зачем бы ей, скажите на милость, покупать столько веревок? Ведь
нечистой силе не надо привязывать краденую жотину... Да куда же запро-
пастилось горячее вино?!
Тем временем граф пытался спрятаться в свою собственную бороду, пото-
му что прятаться больше было некуда.
Мазино спросил:
- Что же с ним сделать?
Покапальцы, которые до сих пор молчали, теперь принялись кричать все
разом:
- Удавить его собственной бородой!
- Поставить в огород вместо пугала!
- Посадить в мешок с шестью собаками и шестью кошками.
- Э, - сказал Мазино, - от всего этого мало толку. Прежде всего пусть
вернет всех украденных быков и коров. Пусть вычистит хлева, в которых
из-за него заперт скот покапальцев. Ну, а потом пусть пасет стадо до тех
пор, пока ребра коров не покроются мясом и жиром.
Так и сделали.
А Мазино, устроив дела односельчан, снова отправился служить в солда-
тах.

ВОЛШЕБНАЯ ТЫКВА
Жила в одном селении сиротка по имени Нью Тхи Май. У нее были черные
пушистые волосы, черные блестящие глаза, красные от бетеля губы и очень
ловкие пальчики. Богач, которому принадлежала вся земля в этом селении,
взял Май к себе. Сиротка работала с утра до поздней ночи - нарезала тра-
ву для буйволов, кормила кур, выкапывала маниоку, убирала двор, стирала
в горном потоке белье и искусно плела циновки. Она умело подбирала окра-
шенные волокна трав, и под ее пальцами на циновках возникали силуэты
птиц и буйволов.
Но богач всегда был недоволен маленькой работницей. Он называл ее
лентяйкой, дармоедкой, требовал все новых услуг, подгонял Май криком, а
то и толкал в спину.
Не лучше богача относились к девочке жена хозяина и ее дочь. Когда
Нью Тхи Май жаловалась на свою судьбу и горько плакала, жена богача го-
ворила ей:
- Ты должна радоваться, что мы распоряжаемся тобою. Ведь ты живешь не
для себя. Ты не имеешь своей воли и почти не существуешь. Только тогда,
когда мы пользуемся твоими услугами, ты становишься собой. Мне даже при-
ходится иной раз побить тебя, чтобы ты знала, что имеешь тело. Сама ты
просто не можешь это проверить. Голод и жажда говорят тебе, что желудок
просит еды, а язык - влаги. Не будь этого, ты бы думала, что ты просто
собака, как, впрочем, мы и зовем тебя. Да, такую, как ты, никто не может
любить.
Но это не было правдой. По соседству с богачом жила старая женщина,
которая часто ласково улыбалась измученной девушке, но ни разу не отва-
жилась защитить ее, боясь вызвать гнев богача. Май сразу заметила добро-
ту соседки, и сердце ее раскрылось, как пурпурный цветок гибискуса.
Девушке очень хотелось сделать старушке что-нибудь приятное: сплести
красивую циновку, вскопать грядки, помочь принести бамбук для топлива,
но у нее не было ни одной свободной минутки. Сдерживая слезы, Нью Тхи
Май только низко кланялась доброй женщине, как можно кланяться самому
почтенному, седовласому человеку.
Но вот однажды, когда Май ехала на буйволе, ее заметил молодой тигро-
лов. Девушка очень понравилась ему. Она пела грустную песенку и ласково
подгоняла стадо буйволов, не переставая плести из травы легкую накидку,
которая должна была защитить ее от дождя. Спрятавшись за ствол пальмы,
тигролов проследил, куда повернули буйволы, потом пошел к богачу и, пок-
лонившись ему, стал просить отдать ему Нью Тхи Май в жены.
- Хорошо, - сказал богач, - но ты должен даром отработать у меня три
года. Май - моя любимица, она съела очень много риса, и я подарил ей два
платья моей жены. Ты должен оплатить все эти расходы.
Юноша оставил дома ружье, взял мотыгу, нож и пошел на поле богача.
Работал он не жалея сил, но богач давал ему работу вдалеке от Май и не
позволял им разговаривать. И все же любовь соединила их. Май сплела юно-
ше широкополую шляпу и не раз дарила ему орехи, завернутые в листья так
искусно, что стебельки их сплетались в первые буквы его имени.
Юноша не оставался в долгу: он поймал скворца и научил его произно-
сить одно лишь слово: "Люблю". Он выпускал своего питомца, и птица лете-
ла на пастбище, садилась на спину одному из буйволов, которых пасла Май
и, поглядывая на девушку быстрыми черными глазками, повторяла признание.
Тем временем богач внимательно присматривался к юноше. Ему понрави-
лось, как тот работает, но злоба не позволяла похвалить работника.
Дни летели быстро. Прошел год, другой... Тигролов был старательным,
ловким и умным. И дочь богача полюбила его.
Узнал об этом хозяин и задумался: "Скоро придет назначенный срок, и я
сразу потеряю двух работников. Если мне удастся переманить тигролова на
свою сторону и соблазнить тем, что он может получить руку моей дочери, у
меня на долгие годы останется даровой работник. Но соблазнит ли его мое
богатство?"
Богач стал намекать тигролову: можно породниться. Но юноша любил
только Май. Каждую отработанную неделю отмечал он зарубкой на столбе у
ворот. До условленного дня оставалось не так уж много времени.
Тогда богач решил посоветоваться с женой.
- Если Нью Тхи Май исчезнет с его глаз, тигролов забудет ее, и тогда
наша дочь полюбится ему, - сказал богач.
- Что же ты хочешь сделать? - спросила жена.
- Я думаю, что лучше всего бросить девчонку в реку. - Так они и реши-
ли. Когда девушка пошла стирать хозяйское белье, жена богача, крадучись,
подошла к ней и столкнула в глубокий водоворот.
Вода заклокотала вокруг девушки. Зеленый дракон - властитель потока -
схватил Май. Девушка поняла, что сейчас погибнет. Сердце ее забилось.
Сквозь глубину воды она в последний раз увидела склонившееся над рекой
дерево, на котором висела, обвившись молодыми побегами вокруг ствола,
тыква.
- О, как я завидую тебе! - в последний раз вздохнула Нью Тхи Май.
- Кому ты завидуешь? - изумился дракон. - Ты, человек, мечтаешь жить
так, как тыква?
Девушка кивнула головой.
- Да! Ведь у меня не было своей жизни, я никогда не могла делать то,
что мне хотелось, - сказала она. - Насколько же эта тыква счастливее ме-
ня: она греется под солнцем, листья ласкают ее, ветерок обвевает... А
если ей придет охота упасть на землю, то она сделает это сама, и люди
превратят ее в сосуд. А сколько милых улыбок появляется на лицах людей,
когда им подают миску из тыквы, наполненную вкусным рисом!
- Хорошо, - проворчал дракон, - я превращу тебя в тыкву!
Он вынырнул из реки, подбросил Нью Тхи Май вверх, и она, превратив-
шись в тыкву, повисла на прибрежном дереве.
Теперь девушка в первый раз свободно могла подумать о своей прошлой
жизни. Она была бы совсем счастлива, если бы не тоска о любимом.
Тем временем богач позвал тигролова и сказал, что Нью Тхи Май убежала
со странствующим фокусником. Но тигролов был хорошим следопытом, а след
Май привел его к реке и там пропал. Длинным бамбуком тигролов стал ша-
рить по дну. Потревоженный зеленый дракон вырвал шест и гневно фыркнул
на юношу.
Нью Тхи Май все это видела и радовалась. Она так плясала в сердцевине
тыквы, что скворец тигролова подозрительно посмотрел на неожиданно зака-
чавшуюся тыкву.
Но юноша отошел, ничего не заметив.
По-прежнему несла река свои голубые воды, плескался в глубине зеленый
дракон, а иногда по глади вод скользила рыбачья лодка, преодолевая
сильное течение Красной реки. Тишина и покой царили вокруг.
Однажды на берег пришла соседка-старушка, полюбившая Нью Тхи Май.
Возле дерева, где висела тыква, она остановилась и, приложив руку к гла-
зам, посмотрела вверх.
- О, какая хорошая тыква! Жаль только, что я мала ростом и не дотя-
нусь до нее, - вздохнула старушка. - Сделала бы я из нее красивую мисоч-
ку и черпачок...
Тогда Нью Тхи Май тихонько попросила дрозда, и тот клювом столкнул
тыкву. Она покатилась по веткам и скользнула в руки изумленной старушки.
- Какая красивая! - пробормотала старушка. - Какая гладкая! Ну, сей-
час я тебя разрежу.
И тут старушке показалось, что тыква качнулась, словно говоря: "Не
надо!"
- А, пожалуй, верно: оставлю тебя такой, какая есть, - решила старуш-
ка. - Уж больно ты хороша, просто жаль резать.
И тыква снова качнулась, как бы подтверждая: "Да".
Старушка пришла домой и положила тыкву на полку возле очага.
С того дня начались для старушки счастливые дни. Вечером она приноси-
ла в хижину охапку разных трав, а утром находила в углу готовые красивые
циновки. Если кто-нибудь дарил старушке рыбу, то к утру рыба была приго-
товлена и сдобрена кореньями, а на столе лежало несколько пучков бетеля.
Красиво завернутые в листочки, они быстро находили себе покупателей на
базаре. Старушка не знала, кто помогает ей, и хотя не раз клялась, что
будет ночью бодрствовать и выследит неведомого покровителя, каждый раз
засыпала, едва опустив голову на мягкую циновку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112