Вот
он связал ее одною, которая была потоньше.
- Ну-ка, бабушка, повернися!
Она повернулась и разорвала веревку.
- Ну, - говорит, - нет, бабушка! Эта не годится.
Взял он веревку да этою веревкою скрутил ее хорошенько.
- Повернись-ка, бабушка!
Вот она повернулась - не порвала. Вот он взял шило, разжег его, нас-
тавил на глаз-то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по ши-
лу. Она как повернется - и разорвала веревку, да и села на пороге.
- А, злодей, теперича не уйдешь от меня!
Он видит, что опять лихо ему, сидит, думает: что делать?
Потом пришли с поля овцы, она загнала овец в свою избу ночевать. Вот
кузнец ночевал ночь.
Поутру стала она овец выпускать. Он взял шубу, да вывернул шерстью
вверх, да в рукава-то надел и подполз к ней, как овечка. Она все по од-
ной выпускала; как хватит за спинку, так и выкинет ее. И он подполз; она
и его схватила за спинку и выкинула.
Выкинула его, он встал и говорит:
- Прощай, лихо! Натерпелся я от тебя лиха; теперь ничего не сделаешь.
Она говорит:
- Постой, еще натерпишься, ты не ушел!
И пошел кузнец опять в лес по узенькой тропинке. Смотрит - в дереве
топорик с золотой ручкой; захотел себе взять. Вот он взялся за этот то-
порик, рука и пристала к нему. Что делать? Никак не оторвешь. Оглянулся
назад: идет к нему лихо и кричит:
- Вот ты, злодей, и не ушел!
Кузнец вынул ножичек, в кармане у него был, и давай эту руку пилить;
отрезал ее и ушел.
Пришел в свою деревню и начал показывать руку, что теперь видел лихо.
- Вот, - говорит, - посмотрите, каково оно: я, - говорит, - без руки,
а товарища моего совсем съела.
Тут и сказке конец.

ХРАБРЫЙ ЮНОША
Было у отца двое сыновей. Старший был умен и толков, все у него лади-
лось, а младший был дурень: ничего как следует не понимал и к ученью был
не способен; посмотрят на него люди и скажут:
- С этим придется отцу немало еще повозиться.
Если надо было что-нибудь сделать, то старший сын с делом всегда уп-
равится; но если отец велит ему что-нибудь принести, а время позднее или
совсем к ночи, а дорога идет через кладбище или мимо какого-нибудь дру-
гого мрачного места, он всегда отвечает:
- Ох, батюшка, не пойду я туда, мне страшно! - потому что он был бо-
язлив.
Или, бывало, начнут вечером рассказывать у камелька всякие такие не-
былицы, что у иного мороз по коже пробирает, и скажут подчас слушатели:
"Ах, как страшно!", а младший сидит себе в углу, тоже слушает, и никак
ему невдомек, что это значит - страшно.
- Вот все говорят: "Мне страшно! Страшно!", а мне вот ничуть не
страшно. Это, пожалуй, дело такое, в котором я тоже ничего не смыслю.
Однажды и говорит ему отец:
- Эй, послушай, ты, там в углу! Ты вон гляди уже какой большой вырос
и силы набрался, надо будет тебе тоже чемунибудь научиться, чтобы хлеб
себе зарабатывать. Видишь, как брат твой старается, а ты ни к чему не
гож.
- Эх, батюшка, - ответил младший сын, - я бы охотно чему-нибудь нау-
чился; и раз уж на то пошло, то хотелось бы мне научиться, чтоб было мне
страшно; в этом деле, видно, я еще ничего не смыслю.
Услыхав это, старший брат посмеялся и подумал: "Боже ты мой, какой,
однако, у меня брат дурень, из него никогда ничего не получится; кто хо-
чет чем-нибудь сделаться, должен быть изворотлив".
Вздохнул отец и говорит младшему сыну:
- Уж чему-чему, а страху ты должен научиться; но на хлеб себе этим
вряд ли ты заработаешь.
А тут вскоре зашел к ним в гости пономарь. Стал ему отец на свою беду
жаловаться и рассказал, что младший сын у него несмышленый - ничего не
знает, ничему не учится.
- Вы только подумайте, спрашиваю я у него, чем ты хлеб себе зарабаты-
вать хочешь, а он говорит: хотел бы я страху научиться.
- Если уж на то пошло, - ответил пономарь, - этому он мог бы у меня
научиться; вы его только ко мне пришлите, а я уж его пообтешу как следу-
ет.
Отец остался этим доволен и подумал: "Вот все ж таки как-нибудь да
пристрою".
И вот взял его пономарь жить у себя в доме, и должен был парень зво-
нить в колокол. Спустя несколько дней разбудил его раз пономарь в пол-
ночь, велел ему встать, взобраться на колокольню и звонить в колокол.
"Уж теперь-то ты страху научишься", - подумал пономарь, а сам тайком
пробрался на колокольню; и только парень взобрался наверх и успел повер-
нуться, чтоб взяться за веревку от колокола, видит - стоит на лестнице,
как раз напротив окошка, какая-то фигура в белом.
- Кто это? - крикнул он; но фигура в белом ничего не ответила и не
двинулась, не шелохнулась.
- Отвечай, - закричал парень, - или убирайся прочь отсюда, здесь тебе
по ночам делать нечего!
Но пономарь продолжал стоять и даже с места не сдвинулся, чтоб парень
подумал, что это стоит привидение.
Крикнул парень второй раз:
- Чего тебе здесь надобно? Коли ты человек порядочный, то отвечай, а
не то я сброшу вниз с лестницы.
Тут пономарь подумал: "До этого дело, пожалуй, не дойдет", - он не
проронил ни звука и стоял точно вкопанный. Парень окликнул его в третий
раз, но напрасно; тогда он подбежал и сбросил привидение с лестницы
вниз, и покатилось оно с десяти ступенек, да так и осталось лежать в уг-
лу.
Отзвонил парень в колокол, вернулся домой и, ни слова не сказав,
улегся в постель и продолжал себе спать дальше. Долго дожидалась своего
мужа пономариха, а он все не возвращался. Наконец стало ей страшно, она
разбудила парня и спрашивает:
- Не знаешь ли ты, куда это мой муж запропал? Ведь он на колокольню
взобрался раньше тебя.
- Не знаю, - ответил парень, - но я видел, что кто-то стоял на лест-
нице напротив слухового окошка, ничего не отвечал, уходить не хотел, я и
счел его за вора и сбросил вниз. Сходите туда да поглядите, не он ли
это, а то мне, право, будет жаль.
Кинулась пономариха туда и нашла своего мужа; он лежал в углу и сто-
нал - сломал себе ногу.
Она принесла его с колокольни и бросилась, громко причитая, к отцу
парня.
- А парень-то ваш, - сказала она, - большой беды наделал, сбросил мо-
его мужа вниз с лестницы, и тот сломал ногу. Забирайте-ка вы от нас ва-
шего шалопая.
Испугался отец, прибежал туда и начал бранить сына:
- Что это у тебя за проделки такие, уж не сам ли черт тебе их внушил?
- Батюшка, - ответил сын, - да выслушайте меня, я-то вовсе тут не ви-
новат. Пономарь стоял на колокольне ночью, как человек, замысливший не-
доброе дело; я и не знал, кто это, и трижды просил его отозваться или
уйти.
- Эх, - сказал отец, - будет мне с тобой одно только горе. Убирайся
ты с моих глаз долой, я и знать тебя больше не хочу.
- Хорошо, батюшка, я охотно уйду, но вы уж погодите, пока наступит
день; я тогда уйду от вас и пойду страху учиться, - вот и обучусь ремес-
лу, что меня прокормить сможет.
- Учись себе чему хочешь, - сказал отец, - мне все равно. На тебе
пятьдесят талеров, ступай с ними куда хочешь, да только не смей говорить
никому, откуда ты родом и кто твой отец, а то мне за тебя стыдно будет.
- Ладно, батюшка, как вам будет угодно; а если вы от меня большего не
требуете, то я выполню все как следует.
Только стало светать, сунул юноша в карман свои пятьдесят талеров и
вышел на большую дорогу; шел он и все твердил про себя одно и то же:
"Вот если б стало мне страшно! Вот если б стало мне страшно!"
Услыхал эти слова какой-то прохожий и подошел к нему. Прошли они не-
которое время вместе и увидели виселицу, и говорит ему тот прохожий:
- Видишь, вон стоит дерево, а на нем семеро с дочкой заплечных дел
мастера свадьбу справили и теперь летать обучаются. Садись-ка ты под
этим деревом, и как дождешься ночи, то страху и научишься.
- Ежели это все, - ответил парень, - то дело это нетрудное; раз я так
скоро научусь страху, то ты получишь от меня за это пятьдесят талеров;
только приходи ко мне утром пораньше.
Подошел парень к виселице, уселся под нею и стал сумерек дожидаться.
Стало ему холодно, и он развел костер; но к полуночи поднялся такой хо-
лодный ветер, что, несмотря на костер, он никак не мог согреться. И на-
чал ветер раскачивать повешенных, и они толкали один другого то туда, то
сюда, и он подумал: "Я вот зябну внизу у костра, а каково же им там на-
верху мерзнуть да друг об дружку стукаться". А так как был он жалостлив,
то приставил лесенку, взобрался на виселицу, отвязал всех одного за дру-
гим и стащил всех семерых вниз. Потом он раздул огонь, разгорелось пламя
сильней, и он усадил всех вокруг костра греться. Сидели они не двигаясь,
и вдруг загорелась на них одежда. Тогда он говорит:
- Вы будьте с огнем поосторожней, а не то я вас вздерну опять на ви-
селицу.
Но мертвецы ничего не слыхали, они молчали и не обратили внимания на
то, что их лохмотья горят. Тут рассердился он и говорит:
- Ежели вы не будете осторожны, то я выручать вас не стану, а сгореть
вместе с вами у меня нет никакой охоты, - и повесил их всех одного за
другим опять. Потом он подсел к костру и уснул. Является на другое утро
к нему тот прохожий получить с него пятьдесят талеров и говорит:
- Ну, теперь ты узнал, что такое страх?
- Нет, - ответил парень, - да откуда же мне было его узнать-то? Ведь
те, что там, наверху, и рта не раскрыли, и такими дураками оказались,
что сожгли все свои старые лохмотья.
Понял тогда прохожий, что пятьдесят талеров ему с него не получить, и
сказал, уходя:
- Такого я еще ни разу на свете не видывал.
И отправился парень дальше своею дорогой и принялся снова про себя
бормотать:
- Ах, если бы стало мне страшно! Ах, если бы стало мне страшно!
Услыхал это один извозчик, который шел сзади него, и спрашивает:
- Кто ты такой?
- Не знаю, - ответил парень.
Начал извозчик его расспрашивать:
- А ты откуда?
- Не знаю.
- А кто твой отец?
- Этого мне говорить не ведено.
- А что ж ты это все про себя бормочешь?
- Э-э, - ответил парень, - да я хотел, чтоб мне стало страшно, да
никто не может меня этому научить.
- Не болтай глупостей, - сказал извозчик, - только ступай со мной, и
уж я тебе докажу, что я это сделаю.
Отправился парень вместе с извозчиком. Подошли они под вечер к хар-
чевне и решили в ней заночевать. Входит парень в комнату и говорит
опять:
- Вот если б стало мне страшно! Если б стало мне страшно!
Услыхал то хозяин харчевни, засмеялся и сказал:
- Если тебе этого так хочется, то случай для этого здесь, пожалуй,
подвернется.
- Ах, помолчал бы ты лучше, - сказала хозяйка, - не один уже смельчак
жизнью своей поплатился, и жаль мне красивых глаз, если они больше света
не увидят.
Но парень ответил:
- Ежели это и вправду так трудно, то мне бы хотелось этому научиться,
ведь ради этого я и отправился странствовать.
И он не давал хозяину покоя до тех пор, пока тот наконец не рассказал
ему, что неподалеку находится заколдованный замок, где страху научиться
уж наверняка можно, если парень только согласится провести там три ночи
подряд.
И обещал король тому, кто на это дело отважится, отдать дочь свою в
жены; а королевна - самая красивая девушка, которая только есть на све-
те; и запрятаны в замке большие сокровища, которые стерегут злые духи; и
если эти сокровища расколдовать, то сделают они бедняка богатым. И будто
много людей побывало в этом замке, но никто из них до сих пор назад не
вернулся.
Пришел парень на другое утро к королю и говорит:
- Если будет дозволено, то хотелось бы мне очень провести три ночи в
заколдованном замке.
Посмотрел на него король, и так как парень ему понравился, то сказал
он:
- Вдобавок ты можешь попросить у меня еще три вещи, но это должны
быть предметы неодушевленные; ты их можешь взять с собой в замок.
Парень ответил:
- В таком случае я прошу дать мне огня, столярный станок и токарный
вместе с резцом.
Король велел отнести все это днем для него в замок. С наступлением
ночи поднялся парень туда, развел в комнате огонь, поставил рядом с со-
бой столярный станок, а сам на токарный уселся.
- Ах, если б стало мне страшно! - сказал он. - Но, пожалуй, я и здесь
страху не научусь.
Собрался он в полночь разворошить огонь, стал его раздувать, и вдруг
в углу что-то закричало: "Мяу-мяу! Как нам холодно!"
- Эй, вы, дураки, - крикнул парень, - чего кричите? Ежели вам холод-
но, то ступайте сюда, подсаживайтесь к огню и грейтесь.
И только он это сказал, как прыгнули к нему две громадные черные кош-
ки, уселись рядом с ним по бокам и дико на него поглядели своими огнен-
ными глазами. Только они согрелись - и говорят:
- Приятель, а давай-ка в карты сыграем.
- Отчего же не сыграть, - ответил парень, - но покажитека сперва мне
ваши лапы.
И выпустили кошки свои когти.
- Э-э, - сказал он, - да какие у вас, однако, длинные когти! Постой-
те-ка, их надо будет сначала маленько пообстричь.
И он схватил кошек за шиворот, поднял их на столярный станок и крепко
прикрутил им лапы.
- Я узнал вас по когтям, - сказал он, - и в карты играть у меня охота
пропала.
Он убил их и выбросил за окошко в воду. Только угомонил он этих двух
и хотел было подсесть опять к своему камельку, как вдруг появились из
всех углов и закоулков черные кошки и черные псы на раскаленных цепях;
их становилось все больше и больше, и ему некуда было от них податься;
они страшно кричали, наступали на огонь, разбросали его и хотели было
его потушить.
Некоторое время он смотрел на это спокойно, но наконец это его разоз-
лило, он схватил свой резец и крикнул:
- Прочь отсюда, сволочь! - и кинулся на них. Часть из них успела отс-
кочить в сторону, а других он убил и выбросил в пруд. Потом он вернулся
назад, раздул опять из искры огонек, и глаза стали у него смежаться: за-
хотелось ему поспать. Оглянулся он и видит в углу большую кровать.
- Это как раз мне кстати, - сказал он и улегся на нее. Но только хо-
тел он закрыть глаза, как начала кровать сама двигаться и покатилась по
всему замку.
- Оно, пожалуй, ничего, - сказал он, - но лучше бы она остановилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112