"Чего доброго, и впрямь повесят!" - подумал бедняга и завопил:
- Да что вы, совсем с ума спятили? Где это видано, чтобы вор краденое
добро назад хозяину приносил!
- Подождите вешать, - приказал начальник стражи. - Так ты что же -
этого сокола королю принес?
- Конечно, королю, - отвечал обрадованный крестьянин.
- Ну так давай его мне, - сказал толстый начальник стражи, - а я сне-
су королю.
- Э, нет! Сокол-то мой!
- Ах, твой! - опять закричал начальник стражи. - Значит, ты все-таки
хочешь утаить королевскую птицу. Стража левой половины ворот, исполняй
свое дело!
Крестьянина снова подхватили и поволокли налево. Налево тоже стояла
виселица - видно, родная сестра правой. Крестьянину она понравилась не
больше, чем первая. Поэтому он вырвался из рук стражников и подбежал к
начальнику.
- Милостивый господин, - заговорил он, низко кланяясь. - Что-то не
хочется мне болтаться между небом и землей. Не сговоримся ли мы как-ни-
будь иначе?
Начальнику только этого и надо было. Он подкрутил свои усы и важно
сказал:
- Королевская служба не шутка. Что ни случись, за все начальник стра-
жи в ответе. Мне свою голову даром терять тоже неохота.
- Зачем же даром, господин начальник, - сказал крестьянин.
- Вот это разговор другой. Так и быть, пойдем вместе к королю. Только
смотри, уговор такой: сокола мы поймали вдвоем. А раз вдвоем, так и наг-
рада на двоих.
- Будь по-твоему, - сказал крестьянин. - Идем к королю.
Король даже вскочил с трона, увидев своего любимого сокола.
Крестьянин размотал ослиный недоуздок, и сокол перелетел с его пальца на
палец хозяина. Тогда король спросил:
- Кто поймал?
- Я... - начал крестьянин, - и... он тоже.
- Да, я тоже, - подхватил начальник стражи.
- А кто же увидел моего сокола первый?
- Ну, увидел-то я первый, - ответил крестьянин. - Но поскольку ловили
мы вдвоем, то все, что ваше королевское величество пожалует, причитается
нам поровну. Об одном только прошу у вашей королевской милости - не да-
вайте нам награду золотыми монетами.
- А чем же? - спросил король.
- Я бы хотел получить плетьми. И сдается мне, что по пятьдесят ударов
каждому будет в самый раз.
Король очень удивился. Но королю не полагается выказывать удивление.
Он позвал придворного палача и велел отпустить по пятьдесят ударов.
Крестьянин подставил свою спину сам, и вид у него был предовольный.
Это начальника стражи тащили к палачу шестеро слуг, потому что от страха
ноги его совсем подгибались.
А король тем временем просто умирал от любопытства, и так как король
все-таки человек, то он не выдержал и велел привести к себе крестьянина.
- Теперь, когда вы оба получили то, чего просил ты один, - сказал ему
король, - объясни мне, почему ты выбрал такую удивительную награду.
- Потому что оба мы ее заслужили, - принялся объяснять крестьянин. -
Я за то, что дал себя провести, а господин начальник вашей стражи за то,
что провел меня.
- Как так?
Тут крестьянин рассказал все по чистой правде.
- Конечно, - добавил он, - я бы предпочел что-нибудь другое, тем бо-
лее, что я бедный землепашец и у меня две дочки на выданье. А битая спи-
на - незавидное приданое. Но я человек справедливый и рассудил так: кто
что заработал, то и получай.
Король расхохотался. Потом сказал:
- Ну, и я человек справедливый. Поэтому рассужу иначе. Начальнику мо-
ей стражи я велю прибавить еще пятьдесят плетей. А ты возьми себе вот
этот кошель. В нем ровно двести золотых. Неплохое будет приданое у твоих
дочерей.
- Ну, если так, побегу их обрадую, - сказал крестьянин. Взял кошель,
поклонился королю и пустился, весело распевая, в обратный путь.

ВЕДЬМА И СОЛНЦЕВА СЕСТРА
В некотором царстве, далеком государстве, жилбыл царь с царицей, у
них был сын Иван-царевич, с роду немой, было ему лет двенадцать, и пошел
он раз в конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему зав-
сегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки,
да не то услышал:
- Иван-царевич! - сказал конюх. - У твоей матери скоро родится дочь,
а тебе сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех
подначальных людей, так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего
коня - будто покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хо-
чешь от беды избавиться.
Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь
так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь
надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов
оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они
взяли его с собой жить.
Старухи сказали:
- Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот
доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток - тотчас и смерть придет!
Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к
Вертодубу и просит:
- Прими меня к себе!
- Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного.
Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями - тотчас и смерть моя!
Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъез-
жает к Вертогору, стал его просить, а он в ответ:
- Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Ви-
дишь, поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними - тут
и смерть моя!
Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
Долго-долго ехал, приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его
приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было
жить царевичу, а все нет-нет да и взгрустнется, захочется узнать, что в
родном дому деется? Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой
дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и зап-
лачет.
Раз этак посмотрел да поплакал, воротился, а Солнцева сестра спраши-
вает:
- Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?
Он говорит:
- Ветром в глаза надуло.
В другой раз опять то же, Солнцева сестра взяла да и запретила ветру
дуть.
И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный, да уж делать нече-
го - пришлось во всем признаваться, и стал он просить Солнцеву сестрицу,
чтоб отпустила его, добра молодца, на родину понаведаться. Она его не
пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на ро-
дину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых
яблочка: как бы ни был стар человек, а съест яблочко - вмиг помолодеет!
Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась, он взял
свою щетку и бросил во чисто поле; откуда ни взялись - вдруг выросли из
земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут
их - видимоневидимо! Вертогор обрадовался и весело принялся за работу.
Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к Вертодубу, всего три
дуба осталося; он взял гребенку и кинул во чисто поле; вдруг зашумели,
поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб
обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел столетние дубы выворачи-
вать.
Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к старухам, дал им по яб-
лочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему косточку, как махнешь
косточкой - станет позади целое озеро!
Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приго-
лубила:
- Сядь, - говорит, - братец, поиграй на гуслях, а я пойду обед приго-
товлю.
Царевич сел и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему
человеческим голосом:
- Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить.
Иван-царевич вышел из горницы, сел на коня и поскакал назад, а мышо-
нок по струнам бегает: гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец
ушел. Наточила зубы, бросилась в горницу, глядь - нет ни души, только
мышонок в нору скользнул. Разозлилась ведьма, так и скрипит зубами, и
пустилась в погоню.
Иван-царевич услыхал шум, оглянулся - вот-вот нагонит сестра; махнул
косточкой - и стало глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро,
Иван-царевич далеко уехал.
Понеслась она еще быстрее... вот уж близко! Вертодуб угадал, что ца-
ревич от сестры спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу,
целую гору накидал! Нет ведьме проходу! Стала она путь прочищать, грыз-
ла, грызла, насилу продралась, а Иван-царевич уж далеко. Бросилась дого-
нять, гнала, гнала, еще немножко... и уйти нельзя! Вертогор увидал
ведьму, ухватился за самую высокую гору и повернул ее как раз на дорогу,
а на ту гору поставил другую. Пока ведьма карабкалась да лезла, Иван-ца-
ревич ехал да ехал и далеко очутился.
Перебралась ведьма через горы и опять погнала за братом... Завидела
его и говорит:
- Теперь не уйдешь от меня!
Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал Иван-царевич к
теремам Солнцевой сестрицы и закричал:
- Солнце, Солнце! Отвори оконце!
Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с
конем.
Ведьма стала просить, чтоб ей выдали брата головою; Солнцева сестра
ее не послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма:
- Пусть Иван-царевич идет со мной на весы, кто кого перевесит! Если я
перевешу - так я его съем, а если он перевесит - пусть меня убьет!
Пошли; сперва сел на весы Иван-царевич, а потом и ведьма полезла;
только ступила ногой, так Ивана-царевича вверх и подбросило, да с такою
силою, что он прямо попал на небо, к Солнцевой сестре в терема, а
ведьма-змея осталась на земле.

ЧЕРНАЯ ЛОШАДКА
Жил в деревне, невдалеке от Сан-Марино, крестьянин Джузеппе Франчози,
а попросту Пеппе. Были у него клочок земли и две работящие руки. Руки -
хорошие помощники в хозяйстве, но Пеппе всегда хотелось иметь еще и ос-
ла. Сольдо да сольдо - два сольди, два сольди да сольдо - три сольди.
Так и копил Пеппе, пока не скопил столько, что можно было отправляться
на базар за ослом.
В первое же воскресенье Пеппе, наряженный, как на праздник, с цветком
за ухом, зашагал на базар. Идет он и распевает во все горло:
Я Пеппе, Джузеппе,
Шагаю я вперед,
И вместе со мною
Все кругом поет.
Тружусь я до пота,
Но жизнь мне мила.
Чтоб лучше работать,
Куплю себе осла.
Услыхал эту песенку священник и выскочил за ворота.
- Сын мой Джузеппе, если верить твоей песне, ты собираешься покупать
осла.
- Вы угадали, прете.
- Ах, сын мой, ведь на базаре много обманщиков. Продадут какую-нибудь
полудохлую скотину, что о каждый камень спотыкаться будет. Жаль мне те-
бя. Так и быть, уступлю я тебе лучшего друга, замечательного осла.
Пеппе обрадовался. Он ведь не знал, что такое осел прете.
Они быстро сторговались. Священник вывел осла за ворота, а потом пос-
пешно вошел к себе в дом и заперся на засов.
Осел тут же показал, какого бесценного помощника приобрел Пеппе. Он
приловчился и в одно мгновение лягнул нового хозяина по ноге и укусил за
ухо. Потом он вдруг помчался вперед, словно добрый скакун.
- Стой, стой! - закричал Пеппе и побежал вдогонку.
Но только Пеппе поравнялся с ослом, тот встал как вкопанный. Пеппе
его и уговаривал, и понукал, и принимался колотить. Осел ни с места. По-
том ослу, видно, самому надоело стоять, и он опять поскакал вперед. Так
они и добрались до дому. Двадцать шагов бегут, полчаса стоят.
Как же это Джузеппе Франчози дал себя обмануть? Да вот, говорит же
пословица: чтобы раскусить мошенника, нужно полтора мошенника. А Пеппе
мошенником никогда не был. Однако остаться в дураках ему тоже не хоте-
лось.
В следующее воскресенье Пеппе снова отправился на базар. Только не
покупать, а продавать. Он вел за собой на поводу маленькую лошадку. Она
была черная-пречерная и блестела, как начищенный сапог.
Проходя мимо дома священника, Пеппе опять запел песню:
Серый ослик, черная лошадка.
Вот вам, прете, хитрая загадка.
Если угадаете - что ж, моя беда,
А не угадаете - посмеюсь тогда.
Священник выглянул из окошка и увидел прехорошенькую лошадку.
- Куда ты ведешь ее, сын мой?
- На базар, продавать.
- Пони вороной масти самые резвые, - заметил священник.
- Известно, - отозвался Пеппе, - скотину по шерсти узнают, а на этой
не сыщешь ни одного светлого пятнышка.
- Я не прочь, пожалуй, купить твоего пони, - сказал священник.
- Как хотите, прете. Только смотрите, чтобы потом не обижаться. Тому,
кто покупает, ста глаз мало, а тому, кто продает, и одного достаточно.
Уж я-то хорошо знаю.
- Все, что нужно увидеть, я уже увидел, - ответил священник, - а те-
перь я хочу услышать, что ты просишь за лошадку.
Пеппе запросил цену, за которую можно было купить четырех ослов. Свя-
щенник предложил цену, за которую можно было купить четверть осла. При-
нялись торговаться. Продавец уступал, покупатель набавлял. Не прошло и
трех часов, как они сошлись. Священник заплатил за вороную лошадку вдвое
больше, чем Пеппе за осла.
Довольный священник решил, что лошадка станет еще красивей, если ее
выкупать.
Он велел слуге вести пони к речке, а сам пошел рядом, любуясь на свою
покупку.
Вдруг пони брыкнул задними копытами и попробовал укусить священника.
- Э, - сказал слуга, - если бы этот пони не был таким черным, я бы
подумал, что это наш серый осел.
- Что ты, что ты, - прикрикнул на слугу священник, - просто лошадке
захотелось порезвиться!
Тут они подошли к реке. Пони вошел в воду по колена и остановился.
Дальше он ни за что идти не хотел. Пока слуга тянул его за повод, а свя-
щенник подталкивал сзади, вся вода вокруг стала черной, как чернила.
- Сдается мне, - сказал слуга, - что это все-таки наш осел. Посмотри-
те, прете, вода-то черная, а ноги у него серые.
- Как это может быть, - заспорил священник, - ведь я заплатил за него
столько, сколько стоят два осла. Знаешь что, лучше не будем его купать.
Но стоило ему выговорить эти слова, как пони рванулся вперед, и все
трое окунулись с головой в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112