https://wodolei.ru/catalog/accessories/polotencederzhateli/
– Первое, мы должны разрешить проблему ДНК. Второе, должно быть что-то вроде королевы. Коллектив может быть сколь угодно разумным, но то, что попало нам в руки, на мой взгляд, лишь исполнительная часть целого.
– Королева? Как можно её себе представить?
– Такая же, как все, и всё же другая. Возьмите муравьёв. Матка – тоже муравьиха, но особенная. От неё всё исходит. Ирр – существо стаи, коллектив микроорганизмов. Если Эневек прав, они воплощают собой второй путь эволюции к разумной жизни, – но что-то должно ими управлять.
– Значит, если мы найдём эту королеву… – начал Пик.
– Нет, – Рубин отрицательно покачал головой. – Нам ничего не сделать. Королев может быть много. Миллионы. И если они умные, они нам не покажутся. – Он сделал паузу. – Но чтобы действовать в качестве королев, они должны подчиняться тем же принципам, что и остальные Ирр. Слияние и генетическая память. Сейчас мы на стадии получения пахучего вещества, которое клетки выделяют в знак того, что они хотят слиться. Феромон, рецепт которого Оливейра и Йохансон уже почти нащупали. Посредством этого феромона клетки гарантированно сливаются и с королевой. Аромат – это ключ к коммуникации Ирр. – Рубин самодовольно улыбнулся: – И он может стать ключом к решению всех наших проблем.
– Хорошо, Мик, – милостиво кивнул Вандербильт. – Мы вас опять полюбили. Хоть вы и подложили нам свинью на нижней палубе.
– Я не виноват, – обиженно сказал Рубин.
– Вы сотрудник ЦРУ, Мик. Моего ведомства. У нас нет такого понятия – «я не виноват». Разве мы забыли упомянуть об этом, принимая вас на службу?
– Нет.
– Рад слышать. Джуд сейчас будет говорить с президентом. Она доложит ему, что вы хороший мальчик. Спасибо за визит. Назад в соляные копи, братец!
* * *
Флагманский конференц-зал
Кроув и Шанкар казались уже далеко не такими уверенными, как при расшифровке первого сигнала. Подавленное и раздражённое состояние владело всей группой, которую удручали не только события, разыгравшиеся на нижней палубе. Становилось всё очевиднее, что никто не понимает действий Ирр.
– Они посылают сигнал и одновременно атакуют нас! – недоумевал Пик. – Кто так поступает?
– Перестаньте, наконец, думать в таких категориях, – сказал Шанкар. – Это не люди.
– Я просто хочу понять.
– Ничего вы не поймёте, если будете применять человеческую логику, – сказала Кроув. – Возможно, первое послание было предостережением: мол, нам известно, где вы!
– А может, это был обманный манёвр? – предположила Оливейра.
– В чём же тут, по-твоему, обман? – спросил Эневек.
– Отвлечь нас.
– Одно им, во всяком случае, удалось, – сказал Йохансон. – Мы поверили, что они заинтересованы в общении. Сэл прав, никто из людей бы так вероломно не поступил. Может быть, им это известно. Они нас убаюкали и показали себя во всём великолепии. Мы ожидали космического откровения, а получили по мордасам.
– Может, в первый раз вам следовало послать что-нибудь другое, а не это ваше дурацкое математическое задание, – сказал Вандербильт, обращаясь к Кроув.
Впервые, сколько Эневек знал её, Кроув вышла из равновесия:
– А у вас есть лучший вариант, Джек?
– Это не моя задача, а ваша – искать лучший вариант, – агрессивно заявил Вандербильт. – За коммуникацию с ними отвечаете вы.
– С кем? Вы же всегда считали, что за всем этим стоят исламисты.
– Если вы отправляете им послания, которые выдают им наше расположение, то вам и решать эту проблему. Ведь это вы запаковали в звуковой импульс всю информацию о человечестве. Это вы послали им приглашение напасть на нас!
– Если хочешь с кем-то поговорить, нужно с ним познакомиться! – ядовито ответила Кроув. – Неужто непонятно, осёл вы этакий? Я хочу знать, кто они, поэтому рассказываю им и о нас.
– Ваши послания – это тупик…
– Боже мой, да мы только начали!
– …как и весь ваш дутый SETI. Вы только начали? Мои поздравления. Скольким людям будет стоить жизни, когда вы развернётесь на всю катушку?
– Джек, – сказала Ли, и это прозвучало, как «сидеть!» или «место!».
– Эта идиотская программа контакта…
– Джек, заткнитесь! Мне нужны не ссоры, а результаты. Итак, у кого в этом зале есть результаты?
– У нас, – жёлчно ответила Кроув. – Ядро второго сигнала – формула: вода. H 2 O. Что означает всё остальное, мы тоже скоро выясним, если только никто не будет стоять у нас над душой!
– Мы тоже немного продвинулись, – начала Уивер.
– И мы! – перебил её Рубин. – Мы сделали большой шаг вперёд, благодаря… э-э… активному вкладу Сигура и Сью. – Он закашлялся. Его голосовые связки всё ещё были не в порядке. – Может, ты расскажешь, Сью?
– Зачем ты перебиваешь людей, – шикнула на него Оливейра. И вслух сказала: – Мы экстрагировали феромон, который приводит клетки к слиянию.
Она поставила на стол герметично закрытую мензурку с прозрачной жидкостью.
– Мы его расшифровали и теперь можем производить. Рецепт поразительно прост. Как именно они входят с его помощью в контакт, пока нельзя сказать, так же как неизвестно, кто или что инициирует слияние. Но, допустим, есть некий побудитель – для простоты назовём его королевой, – тогда остаётся выяснить, как многие миллиарды свободно парящих одноклеточных, не имея глаз и ушей, скликаются в одно место. Для этого и служит феромон – как сигнал: сливаемся! На коротком расстоянии он действует превосходно. Нам пока неясно, как слившиеся клетки общаются между собой. В нейронном компьютере или в человеческом мозгу всегда используются вещества-посыльные, лиганды. Если одна клетка хочет о чём-то проинформировать другую, она посылает сообщение. А у той, как во всяком приличном доме, есть дверь и звонок – научно выражаясь, рецептор. Лиганды звонят, звонок передаётся внутрь клетки и обогащает геном новой информацией.
Она сделала паузу.
– Судя по всему, микроорганизмы в танке так и связываются: через лиганды и рецепторы. Каждая клетка выдаёт целое облако душистых молекул, а рецепторов у неё тоже много – около 200 000. Ими она принимает феромоны и стыкуется с коллективом. 200 000 звонков, чтобы обменяться информацией с соседними клетками, – это нечто. Процесс слияния происходит как эстафета: клетка принимает феромон от коллектива и присоединяется к соседним клеткам. В момент присоединения она сама продуцирует феромоны, чтобы просигналить следующим клеткам, и так далее. Чтобы лучше всё понять, забежим немного вперёд и предположим, что клетки, которые мы исследовали, и являются нашими врагами Ирр. Что нам сразу бросилось в глаза – клетки располагают не просто рецепторами, а рецепторными парами. Мы долго ломали голову, для чего это. А это связано с сохранением здоровья коллектива. Один рецептор – универсальный – узнаёт: я есть Ирр. Парный ему – специальный – рецептор говорит: я есть здоровый Ирр с неповреждённой ДНК и гожусь для коллектива.
– А одним рецептором это нельзя проделать? – спросил Шанкар.
– Видимо, нет. – Оливейра задумалась. – Это очень умная система. По нашей модели, отдельную Ирр-клетку можно представить в виде солдатского лагеря, обнесённого защитным валом. Приближается снаружи солдат, своей униформой он сигнализирует: я ваш. Но мы видели достаточно военных фильмов и знаем, что униформу может надеть и враг. Если он войдёт в лагерь, то может всех перестрелять. Поэтому он должен дополнительно знать пароль. Я всё правильно описываю, Сэл?
– Безупречно, – кивнул Пик.
– Тогда я спокойна. Итак, если два Ирр слились вместе, происходит следующее: уже слитый с коллективом Ирр производит молекулу запаха, феромон. Через этот феромон клетки цепляются своим универсальным рецептором и инициируют первичное соединение. Опознавательный шаг «я есть Ирр» состоялся. И всё бы хорошо, но есть больные Ирр с дефектной ДНК. Наш враг – это коллективный организм, который постоянно развивается и совершенствуется, поэтому он вынужден отбраковывать плохие клетки, неспособные к развитию. Фокус, кажется, в том, что универсальный рецептор есть у всех клеток, а специальный рецептор могут образовать только здоровые и способные к развитию клетки. У больного Ирр этого рецептора нет. И тут происходит чудо, которое должно внушать нам страх. Дефективный Ирр не знает пароля. Он не будет допущен к слиянию, его отторгнут. Мало того – Ирр одноклеточные и, как все одноклеточные, размножаются делением. Естественно, вид, который постоянно развивается, не может допустить, чтобы возникла вторая популяция, дефективная, поэтому они препятствуют размножению дефектных клеток. В этом месте феромон берёт на себя двойную функцию. При отторжении он повисает на универсальном рецепторе дефектного Ирр и превращается в быстродействующий яд. Он осуществляет запрограммированную смерть клетки – феномен, который обычно у одноклеточных не встречается. Дефектная клетка мгновенно погибает.
– А как вы узнаёте, что клетка мёртвая? – спросил Пик.
– У неё прекращается обмен веществ. Мёртвый Ирр больше не светится. Свечение для Ирр – биохимическая необходимость. Известный нам пример даёт медуза аэквория. Чтобы светиться, она продуцирует феромон. Тут всё проистекает похожим образом: при выделении аромата клетка светится, а сильные разряды, молнии, означают особенно активные биохимические реакции в соединении клеток. Если Ирр светятся, значит, они общаются и думают. Когда они умирают, свечение прекращается.
Оливейра обвела взглядом присутствующих.
– Я скажу вам, что внушает нам во всём этом страх. Если Ирр здоров и обладает неповреждённой парой рецепторов, феромон приводит к его слиянию. Если у него нет специального рецептора, феромон убивает его. Вид, который так функционирует, видит смерть другими глазами, чем человек. Для Ирр-общества смерть – дело первейшей необходимости. Ирр не пришло бы в голову пощадить дефективного члена. С их точки зрения, это было бы необъяснимым идиотизмом. На угрозу коллективу Ирр реагируют логикой смерти. Нет мольбы о пощаде, нет сострадания, нет исключений, равно как и логика умерщвления не содержит в себе ничего чудовищного. Следовательно, Ирр не поймут, почему они должны нас пощадить, ведь мы представляем для них конкретную угрозу.
– Поскольку их биохимия не допускает этики, – вывела Ли. – Как бы разумны они ни были.
– Ну, хорошо, – заметил Вандербильт. – Что мы имеем с того, что знаем теперь их маленькую тайну? Теперь мы можем с ними слиться. Класс! Я хочу с ними слиться!
Кроув посмотрела на него долгим взглядом:
– Вы думаете, они этого захотят?
– Могли бы попробовать.
– Может, вы после попрепираетесь? – сказал Эневек. – Мы с Карен придумали, как заставить одноклеточных думать. Сигур, Мик и Сью сейчас будут рвать на себе волосы. Биологически это абсурд, но это ответило бы на многие вопросы.
– Мы запрограммировали наши виртуальные клетки с искусственной ДНК и сделали так, что она постоянно мутирует, – перехватила нить Уивер. – Это означает не что иное, как обучение. Мы снова оказались там, откуда начали, а именно: у нейронного компьютера. Помните, такой электронный мозг мы разложили на мельчайшие программируемые площадки памяти и спросили себя, как снова превратить их в думающее целое. Оно не функционировало, пока отдельные клетки не могли самостоятельно учиться. Но для биологической клетки единственный путь учиться в течение жизни состоит в мутации ДНК, чего, собственно, не может быть. И тем не менее, наши виртуальные клетки мы такой возможностью снабдили. И запахом, какой Сью нам только что описала.
– В итоге мы получили назад не только наш полноценный, действующий нейронный компьютер, – продолжил Эневек. – Перед нами вдруг оказались настоящие Ирр в их естественных условиях. Поскольку наше маленькое творение располагает несколькими особенностями – клетки перемещаются в трёхмерном пространстве, мы придали этому пространству свойства глубоководного океана, то есть давление, течения, трение и так далее. Вначале нам надо было найти ответ на вопрос, как члены коллектива узнают друг друга. Запах – это лишь полдела. Другая половина состоит в том, чтобы ограничить размеры коллектива. И тут в игру вступает то, что обнаружили Сью и Сигур: что ампликоны Ирр различаются в гипервариабельной области. Вспомните о следствии из этого вывода: клетки должны изменять ДНК после их рождения. Мы думаем, именно так и происходит, и что гипервариабельные области служат кодированию, чтобы узнавать друг друга и, например, ограничить коллектив.
– Ирр с одинаковой кодировкой узнают друг друга, и меньшие коллективы могут примкнуть к большим, – продолжила мысль Ли.
– Правильно, – сказала Уивер. – Итак, мы закодировали клетки. К этому моменту каждая клетка уже обладала основными сведениями, которые касались её жизненного пространства. Теперь они получили дополнительную информацию, которой обладали не все клетки. Как и следовало ожидать, в первую очередь в коллектив слились все клетки одинаковой кодировки. Потом мы попробовали что-то новое и попытались соединить два коллектива с разной кодировкой. Это получилось, и тут произошло невероятное: клетки обоих коллективов обменялись индивидуальной кодировкой и привели друг друга в одинаковое состояние. Они перепрограммировались на новый код, на новое, более высокое состояние знания, и все им обладали. Этот полученный коллектив мы соединили с третьим, и снова возникло нечто новое, прежде не существовавшее.
– Следующим шагом стала попытка понаблюдать за способом обучения Ирр, – сказал Эневек. – Мы сформировали два коллектива разной кодировки. Один мы снабдили специфическим опытом. Мы симулировали нападение врага. Не особенно оригинально: на них напала акула и выкусила кусок коллектива. И мы научили их в следующий раз уворачиваться. Когда появится акула, приказали мы коллективу, отказывайтесь от вашей шарообразной формы и приобретайте плоский вид, как камбала. А другой коллектив мы этому не научили, и его акула укусила. Потом мы слили два коллектива и натравили на них акулу – и они уклонились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Королева? Как можно её себе представить?
– Такая же, как все, и всё же другая. Возьмите муравьёв. Матка – тоже муравьиха, но особенная. От неё всё исходит. Ирр – существо стаи, коллектив микроорганизмов. Если Эневек прав, они воплощают собой второй путь эволюции к разумной жизни, – но что-то должно ими управлять.
– Значит, если мы найдём эту королеву… – начал Пик.
– Нет, – Рубин отрицательно покачал головой. – Нам ничего не сделать. Королев может быть много. Миллионы. И если они умные, они нам не покажутся. – Он сделал паузу. – Но чтобы действовать в качестве королев, они должны подчиняться тем же принципам, что и остальные Ирр. Слияние и генетическая память. Сейчас мы на стадии получения пахучего вещества, которое клетки выделяют в знак того, что они хотят слиться. Феромон, рецепт которого Оливейра и Йохансон уже почти нащупали. Посредством этого феромона клетки гарантированно сливаются и с королевой. Аромат – это ключ к коммуникации Ирр. – Рубин самодовольно улыбнулся: – И он может стать ключом к решению всех наших проблем.
– Хорошо, Мик, – милостиво кивнул Вандербильт. – Мы вас опять полюбили. Хоть вы и подложили нам свинью на нижней палубе.
– Я не виноват, – обиженно сказал Рубин.
– Вы сотрудник ЦРУ, Мик. Моего ведомства. У нас нет такого понятия – «я не виноват». Разве мы забыли упомянуть об этом, принимая вас на службу?
– Нет.
– Рад слышать. Джуд сейчас будет говорить с президентом. Она доложит ему, что вы хороший мальчик. Спасибо за визит. Назад в соляные копи, братец!
* * *
Флагманский конференц-зал
Кроув и Шанкар казались уже далеко не такими уверенными, как при расшифровке первого сигнала. Подавленное и раздражённое состояние владело всей группой, которую удручали не только события, разыгравшиеся на нижней палубе. Становилось всё очевиднее, что никто не понимает действий Ирр.
– Они посылают сигнал и одновременно атакуют нас! – недоумевал Пик. – Кто так поступает?
– Перестаньте, наконец, думать в таких категориях, – сказал Шанкар. – Это не люди.
– Я просто хочу понять.
– Ничего вы не поймёте, если будете применять человеческую логику, – сказала Кроув. – Возможно, первое послание было предостережением: мол, нам известно, где вы!
– А может, это был обманный манёвр? – предположила Оливейра.
– В чём же тут, по-твоему, обман? – спросил Эневек.
– Отвлечь нас.
– Одно им, во всяком случае, удалось, – сказал Йохансон. – Мы поверили, что они заинтересованы в общении. Сэл прав, никто из людей бы так вероломно не поступил. Может быть, им это известно. Они нас убаюкали и показали себя во всём великолепии. Мы ожидали космического откровения, а получили по мордасам.
– Может, в первый раз вам следовало послать что-нибудь другое, а не это ваше дурацкое математическое задание, – сказал Вандербильт, обращаясь к Кроув.
Впервые, сколько Эневек знал её, Кроув вышла из равновесия:
– А у вас есть лучший вариант, Джек?
– Это не моя задача, а ваша – искать лучший вариант, – агрессивно заявил Вандербильт. – За коммуникацию с ними отвечаете вы.
– С кем? Вы же всегда считали, что за всем этим стоят исламисты.
– Если вы отправляете им послания, которые выдают им наше расположение, то вам и решать эту проблему. Ведь это вы запаковали в звуковой импульс всю информацию о человечестве. Это вы послали им приглашение напасть на нас!
– Если хочешь с кем-то поговорить, нужно с ним познакомиться! – ядовито ответила Кроув. – Неужто непонятно, осёл вы этакий? Я хочу знать, кто они, поэтому рассказываю им и о нас.
– Ваши послания – это тупик…
– Боже мой, да мы только начали!
– …как и весь ваш дутый SETI. Вы только начали? Мои поздравления. Скольким людям будет стоить жизни, когда вы развернётесь на всю катушку?
– Джек, – сказала Ли, и это прозвучало, как «сидеть!» или «место!».
– Эта идиотская программа контакта…
– Джек, заткнитесь! Мне нужны не ссоры, а результаты. Итак, у кого в этом зале есть результаты?
– У нас, – жёлчно ответила Кроув. – Ядро второго сигнала – формула: вода. H 2 O. Что означает всё остальное, мы тоже скоро выясним, если только никто не будет стоять у нас над душой!
– Мы тоже немного продвинулись, – начала Уивер.
– И мы! – перебил её Рубин. – Мы сделали большой шаг вперёд, благодаря… э-э… активному вкладу Сигура и Сью. – Он закашлялся. Его голосовые связки всё ещё были не в порядке. – Может, ты расскажешь, Сью?
– Зачем ты перебиваешь людей, – шикнула на него Оливейра. И вслух сказала: – Мы экстрагировали феромон, который приводит клетки к слиянию.
Она поставила на стол герметично закрытую мензурку с прозрачной жидкостью.
– Мы его расшифровали и теперь можем производить. Рецепт поразительно прост. Как именно они входят с его помощью в контакт, пока нельзя сказать, так же как неизвестно, кто или что инициирует слияние. Но, допустим, есть некий побудитель – для простоты назовём его королевой, – тогда остаётся выяснить, как многие миллиарды свободно парящих одноклеточных, не имея глаз и ушей, скликаются в одно место. Для этого и служит феромон – как сигнал: сливаемся! На коротком расстоянии он действует превосходно. Нам пока неясно, как слившиеся клетки общаются между собой. В нейронном компьютере или в человеческом мозгу всегда используются вещества-посыльные, лиганды. Если одна клетка хочет о чём-то проинформировать другую, она посылает сообщение. А у той, как во всяком приличном доме, есть дверь и звонок – научно выражаясь, рецептор. Лиганды звонят, звонок передаётся внутрь клетки и обогащает геном новой информацией.
Она сделала паузу.
– Судя по всему, микроорганизмы в танке так и связываются: через лиганды и рецепторы. Каждая клетка выдаёт целое облако душистых молекул, а рецепторов у неё тоже много – около 200 000. Ими она принимает феромоны и стыкуется с коллективом. 200 000 звонков, чтобы обменяться информацией с соседними клетками, – это нечто. Процесс слияния происходит как эстафета: клетка принимает феромон от коллектива и присоединяется к соседним клеткам. В момент присоединения она сама продуцирует феромоны, чтобы просигналить следующим клеткам, и так далее. Чтобы лучше всё понять, забежим немного вперёд и предположим, что клетки, которые мы исследовали, и являются нашими врагами Ирр. Что нам сразу бросилось в глаза – клетки располагают не просто рецепторами, а рецепторными парами. Мы долго ломали голову, для чего это. А это связано с сохранением здоровья коллектива. Один рецептор – универсальный – узнаёт: я есть Ирр. Парный ему – специальный – рецептор говорит: я есть здоровый Ирр с неповреждённой ДНК и гожусь для коллектива.
– А одним рецептором это нельзя проделать? – спросил Шанкар.
– Видимо, нет. – Оливейра задумалась. – Это очень умная система. По нашей модели, отдельную Ирр-клетку можно представить в виде солдатского лагеря, обнесённого защитным валом. Приближается снаружи солдат, своей униформой он сигнализирует: я ваш. Но мы видели достаточно военных фильмов и знаем, что униформу может надеть и враг. Если он войдёт в лагерь, то может всех перестрелять. Поэтому он должен дополнительно знать пароль. Я всё правильно описываю, Сэл?
– Безупречно, – кивнул Пик.
– Тогда я спокойна. Итак, если два Ирр слились вместе, происходит следующее: уже слитый с коллективом Ирр производит молекулу запаха, феромон. Через этот феромон клетки цепляются своим универсальным рецептором и инициируют первичное соединение. Опознавательный шаг «я есть Ирр» состоялся. И всё бы хорошо, но есть больные Ирр с дефектной ДНК. Наш враг – это коллективный организм, который постоянно развивается и совершенствуется, поэтому он вынужден отбраковывать плохие клетки, неспособные к развитию. Фокус, кажется, в том, что универсальный рецептор есть у всех клеток, а специальный рецептор могут образовать только здоровые и способные к развитию клетки. У больного Ирр этого рецептора нет. И тут происходит чудо, которое должно внушать нам страх. Дефективный Ирр не знает пароля. Он не будет допущен к слиянию, его отторгнут. Мало того – Ирр одноклеточные и, как все одноклеточные, размножаются делением. Естественно, вид, который постоянно развивается, не может допустить, чтобы возникла вторая популяция, дефективная, поэтому они препятствуют размножению дефектных клеток. В этом месте феромон берёт на себя двойную функцию. При отторжении он повисает на универсальном рецепторе дефектного Ирр и превращается в быстродействующий яд. Он осуществляет запрограммированную смерть клетки – феномен, который обычно у одноклеточных не встречается. Дефектная клетка мгновенно погибает.
– А как вы узнаёте, что клетка мёртвая? – спросил Пик.
– У неё прекращается обмен веществ. Мёртвый Ирр больше не светится. Свечение для Ирр – биохимическая необходимость. Известный нам пример даёт медуза аэквория. Чтобы светиться, она продуцирует феромон. Тут всё проистекает похожим образом: при выделении аромата клетка светится, а сильные разряды, молнии, означают особенно активные биохимические реакции в соединении клеток. Если Ирр светятся, значит, они общаются и думают. Когда они умирают, свечение прекращается.
Оливейра обвела взглядом присутствующих.
– Я скажу вам, что внушает нам во всём этом страх. Если Ирр здоров и обладает неповреждённой парой рецепторов, феромон приводит к его слиянию. Если у него нет специального рецептора, феромон убивает его. Вид, который так функционирует, видит смерть другими глазами, чем человек. Для Ирр-общества смерть – дело первейшей необходимости. Ирр не пришло бы в голову пощадить дефективного члена. С их точки зрения, это было бы необъяснимым идиотизмом. На угрозу коллективу Ирр реагируют логикой смерти. Нет мольбы о пощаде, нет сострадания, нет исключений, равно как и логика умерщвления не содержит в себе ничего чудовищного. Следовательно, Ирр не поймут, почему они должны нас пощадить, ведь мы представляем для них конкретную угрозу.
– Поскольку их биохимия не допускает этики, – вывела Ли. – Как бы разумны они ни были.
– Ну, хорошо, – заметил Вандербильт. – Что мы имеем с того, что знаем теперь их маленькую тайну? Теперь мы можем с ними слиться. Класс! Я хочу с ними слиться!
Кроув посмотрела на него долгим взглядом:
– Вы думаете, они этого захотят?
– Могли бы попробовать.
– Может, вы после попрепираетесь? – сказал Эневек. – Мы с Карен придумали, как заставить одноклеточных думать. Сигур, Мик и Сью сейчас будут рвать на себе волосы. Биологически это абсурд, но это ответило бы на многие вопросы.
– Мы запрограммировали наши виртуальные клетки с искусственной ДНК и сделали так, что она постоянно мутирует, – перехватила нить Уивер. – Это означает не что иное, как обучение. Мы снова оказались там, откуда начали, а именно: у нейронного компьютера. Помните, такой электронный мозг мы разложили на мельчайшие программируемые площадки памяти и спросили себя, как снова превратить их в думающее целое. Оно не функционировало, пока отдельные клетки не могли самостоятельно учиться. Но для биологической клетки единственный путь учиться в течение жизни состоит в мутации ДНК, чего, собственно, не может быть. И тем не менее, наши виртуальные клетки мы такой возможностью снабдили. И запахом, какой Сью нам только что описала.
– В итоге мы получили назад не только наш полноценный, действующий нейронный компьютер, – продолжил Эневек. – Перед нами вдруг оказались настоящие Ирр в их естественных условиях. Поскольку наше маленькое творение располагает несколькими особенностями – клетки перемещаются в трёхмерном пространстве, мы придали этому пространству свойства глубоководного океана, то есть давление, течения, трение и так далее. Вначале нам надо было найти ответ на вопрос, как члены коллектива узнают друг друга. Запах – это лишь полдела. Другая половина состоит в том, чтобы ограничить размеры коллектива. И тут в игру вступает то, что обнаружили Сью и Сигур: что ампликоны Ирр различаются в гипервариабельной области. Вспомните о следствии из этого вывода: клетки должны изменять ДНК после их рождения. Мы думаем, именно так и происходит, и что гипервариабельные области служат кодированию, чтобы узнавать друг друга и, например, ограничить коллектив.
– Ирр с одинаковой кодировкой узнают друг друга, и меньшие коллективы могут примкнуть к большим, – продолжила мысль Ли.
– Правильно, – сказала Уивер. – Итак, мы закодировали клетки. К этому моменту каждая клетка уже обладала основными сведениями, которые касались её жизненного пространства. Теперь они получили дополнительную информацию, которой обладали не все клетки. Как и следовало ожидать, в первую очередь в коллектив слились все клетки одинаковой кодировки. Потом мы попробовали что-то новое и попытались соединить два коллектива с разной кодировкой. Это получилось, и тут произошло невероятное: клетки обоих коллективов обменялись индивидуальной кодировкой и привели друг друга в одинаковое состояние. Они перепрограммировались на новый код, на новое, более высокое состояние знания, и все им обладали. Этот полученный коллектив мы соединили с третьим, и снова возникло нечто новое, прежде не существовавшее.
– Следующим шагом стала попытка понаблюдать за способом обучения Ирр, – сказал Эневек. – Мы сформировали два коллектива разной кодировки. Один мы снабдили специфическим опытом. Мы симулировали нападение врага. Не особенно оригинально: на них напала акула и выкусила кусок коллектива. И мы научили их в следующий раз уворачиваться. Когда появится акула, приказали мы коллективу, отказывайтесь от вашей шарообразной формы и приобретайте плоский вид, как камбала. А другой коллектив мы этому не научили, и его акула укусила. Потом мы слили два коллектива и натравили на них акулу – и они уклонились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117