– Что вы хотите этим сказать? – Пик уставился на неё.
– Я хочу знать, не могли ли вы что-нибудь сделать ! Воцарилась неприятная тишина. Лицо Пика не дрогнуло.
– Мы недооценили ситуацию, – произнёс он.
Ли знала такие ситуации. У Пика не было другого выхода, как частично признаться в просчёте космической разведки. Они действительно регистрировали рост газовых прорывов у берегов Норвегии, но мало ли что они регистрировали. О червях они ничего не знали.
Она встала. Наступило время поддержать Пика.
– Мы бы ничего не смогли сделать, – спокойно сказала она. – Позвольте мне напомнить вам, что научные консультанты приглашены сюда потому, что мы нуждаемся в их опыте и знании предмета. Некоторые из вас были непосредственно вовлечены в события. Что мог бы предотвратить доктор Борман? Или доктор Йохансон? Или даже «Статойл»? А что могли бы предотвратить вы, мисс Уивер? Неужто вам представляется, что взгляд с орбиты поступает вездесущей оперативной группе, которая тут же оказывается на месте аварии и спасает пострадавших?
Журналистка нахмурилась.
– Мы здесь не для того, чтобы упрекать друг друга, – внушительно произнесла Ли, опережая возражения Уивер. – Кто сам без вины, пусть бросит камень первым. Так меня учили. Так написано в Библии, а Библия во многих случаях права. Мы здесь для того, чтобы предотвратить дальнейшие несчастья. Согласны со мной?
– Да, – пробормотала Уивер.
Ли немного помолчала. Потом улыбнулась как ни в чём не бывало.
– Мы все очень возбуждены, – сказала она. – Я вас очень хорошо понимаю, мисс Уивер. Майор Пик, пожалуйста, продолжайте.

Пик всё это время пытался преодолеть глухую ненависть к журналистке.
– То, что вы видели, – сказал он, – было высвобождением большого количества метана. Как я ни сожалею о гибели моряков, высвобождение газа ставит перед нами проблемы куда большего масштаба. Если по всей Земле таким образом высвободится весь метан, результат будет равносилен смертному приговору.
Пик помолчал. Он был человеком закалённым, но то, что сейчас предстояло сообщить, и самому ему внушало смертельный страх.
– Я должен поставить вас в известность о том, – сказал он задумчиво, – что черви появились как в Атлантике, так и в Тихом океане. Этот вид обнаружен на континентальных склонах Северной и Южной Америки, у канадского западного побережья и у Японии.
Зал замер.
– Это была плохая новость. А хорошая состоит в том, что нашествие не достигает тех масштабов, какие были у Норвегии. Организмы населяют лишь отдельные площади. В такой концентрации они определённо неспособны учинить серьёзные разрушения. Но мы должны исходить из того, что они могут и умножиться. У Норвегии в той области, которую «Статойл» выбрал для пробной установки новой фабрики, их популяция была ещё меньше.
– Наше правительство не может это подтвердить, – сказал норвежский дипломат в последнем ряду.
– Это естественно, – насмешливо сказал Пик. – Практически все, кто был связан с проектом, погибли. И наши источники ограничиваются доктором Йохансоном и исследовательской группой из Киля. Итак, у нас есть отсрочка. Надо её использовать, чтобы что-то предпринять против этой твари.
Он запнулся. Этой твари. Слишком эмоционально. Нехорошо. Можно сказать, сорвался на последнем метре.
– Именно тварь, Бог свидетель! – прогремел чей-то голос.
Поднялся человек с примечательной внешностью. Он возвышался, как утёс, массивный и рослый, в оранжевой куртке. Из-под бейсболки во все стороны торчали жёсткие чёрные кудри. Это был доктор Стэнли Фрост, вулканолог.
– Я ещё раньше просмотрел материалы, – тоном проповедника возвестил он. – И они мне не понравились. Мы сосредоточились на континентальных склонах густонаселённых зон.
– Да, по норвежскому варианту. Сначала червей немного, а потом их уже орды.
– Но мы не должны концентрироваться только на этом.
– Вы хотите получить ещё одну Северную Европу?
– Майор Пик! Разве я сказал, что мы должны оставить склоны без внимания? Этого я не сказал! Я говорю лишь о концентрации на одном, что – Бог свидетель – говорит о колоссальной глупости. Чёрт планирует и на других путях.
Пик поскрёб себе череп.
– Не могли бы вы разъяснить своё выступление, доктор Фрост?
Вулканолог шумно втянул воздух:
– Нет. Зачем пугать коней? Вначале надо разобраться. Попомните мои слова.
Он решительно оглядел зал, выдвинув могучий подбородок, и снова сел на место.
Ну, чудно, подумал Пик. Сперва один идиот, и тут же следующий.
К трибуне выбрался Вандербильт. Ли со смешанным чувством удовольствия и отвращения смотрела, как замдиректора ЦРУ насаживает на нос смехотворно крошечные очки.
– Тварь – это самое точное обозначение, Сэл, – весело сказал Вандербильт. Он радостно всех оглядел, будто готовясь возвестить Благую Весть. – Но мы дадим жару этим мелким говнюкам, это я вам обещаю. Хорошо, перейдём к тому, что мы подозреваем. Не так много. Богоданная наша нефть, от которой мы так зависим, приказала долго жить! Выражаясь экономически, это значит, что мы можем списать со счетов изрядную часть мирового производства. Для погонщиков верблюдов из ОПЕК – то, что нужно. Международное мореплавание накрылось, как нам щедро продемонстрировал Пик. И террор сделал своё дело! Все эти нападения китов и акул, если честно, детские каки, глупость полная. Досадно, конечно, когда приличная американская семья больше не может выехать на рыбалку, но человечеству в целом от этого ни холодно, ни жарко. И то, что мелкий рыбак, с улова которого жили семнадцать детей и шестеро жён, теперь сидит на бережку у своей лачуги – это тоже нехорошо, это просто хреново. Мы потрясены, мы сострадаем, но ничего не поделаешь. У человечества другие проблемы. Задеты богатые страны. Злые рыбы больше не хотят ловиться и вместо себя посылают в сети ядомёты или переворачивают траулеры. Пусть это лишь единичные случаи, но уж больно их много. И вот что самое плохое для хижин: больше они от нас ничего не получат.
Вандербильт посмотрел поверх своих очков умным взглядом.
– Видите ли, господа, если кто-то хочет уничтожить мир, две трети из него он может обезвредить уже тем, что не даст передышки большим и богатым. Он должен привести их в такое состояние, чтоб они думали только о своих проблемах. А у третьего мира одна забота: чтобы кто-то подхватил их под руки. Они только тем и живут: справедливый гнев Америки, небольшая смена режима, потом мы договариваемся с их наркобаронами и выполняем требования об экономической помощи. И опять по тому же кругу. Всё это лежит на поверхности. Мы можем посмеиваться над тем, что киты бросаются на лодки, поскольку благополучие и упадок нашего хозяйства не зависит от плетёных лодок, но западный жизненный стандарт не самый репрезентативный. Подумайте об этом, когда сегодня вечером будете ковыряться в холодных закусках. Для третьего мира аномалии – это кранты! Эль-Ниньо – это кранты! Если мы подведём итог тому экстравагантному, что природа преподнесла нам в последние месяцы, то кое для кого эти феномены окажутся старыми добрыми друзьями. Так и захочется, чтобы они ещё раз заглянули к нам на пиво, но не тут-то было, господа! Теперь у нас будут другие гости. В Европе царит чрезвычайное положение. Это значит, что Европа не справляется с гуманитарной катастрофой. Это значит, что все эти добровольные помощники – Красный Крест, ЮНЕСКО и т.п. – больше не нагрянут со своими палатками и продовольствием. В благополучной Европе люди умирают от голода и от инфекции. Разразились эпидемии. Эпидемии в Европе! Как будто мало было пфистерии. В Норвегии холера! Это значит, что медицинское обслуживание раненых больше не осуществляется и раны европейцев кишат белыми червями и усажены мухами, которые разносят заразу дальше. Ну что, кому-нибудь уже стало плохо? А ведь это ещё цветочки. Цунами – это только мокрое дело, но скоро в воздух взлетит всё подряд. Никто больше не придёт бороться с огнём. Береговая полоса будет сначала затоплена, а потом сожжена. Ах да, и ещё кое-что случилось, когда тяга отхлынувших водных масс прервала поступление охлаждающей воды на некоторые из построенных вблизи побережья атомных электростанций. Мы имеем одну атомную катастрофу в Норвегии и одну в Англии. Вы довольны? Я мог бы предложить вам ещё полный крах электроснабжения. Леди и джентльмены, как мне ни жаль, но впредь вы больше не можете рассчитывать на Европу. Особенно третий мир. Европа в жопе!
Вандербильт извлёк носовой платок и промокнул лоб. Пик еле сдерживался. Он ненавидел этого человека. За то, что Вандербильт циник и очернитель. За то, что ни с кем не дружит. А больше всего за то, что Вандербильт прав. В его ненависти к Вандербильту он был заодно даже с Джудит Ли.
Хотя он ненавидел и Джудит Ли.
Иногда он ловил себя на том, что мысленно срывает с неё одежду и сбивает с неё спесь прямо на пресловутой беговой дорожке. В такие моменты в нём пробуждался Джонатан Пик, который в других условиях, наверное, стал бы главарём банды, вором, насильником и убийцей.
Этот другой Пик пугал его. Другой Пик не верил в идеалы Вест-Пойнта, в честь, славу и отечество. Он был как Вандербильт, который всё что угодно вываляет в дерьме. Другой Пик был чёрный человек, родившийся и выросший в клоаке Бронкса.
– Далее всё ясно, – довольно сказал Вандербильт. – Европа наслаждается маленькой весёлой водорослью в питьевой воде. Что делать? Травить химией? При этом мелкий негодник, может, и сдохнет, но и мы последуем за ним. Воды уже в обрез. В Европе каждый идиот мог по три часа стоять под душем, горланя моряцкие песни, этому пришёл конец. Я не знаю, когда у нас взорвутся первые омары, господа, но я ставлю на кон собственную страну, что это произойдёт. Бог потерял терпение. – Вандербильт захихикал. – Или лучше сказать, Аллах? Что же станет, господа? Порадуйтесь сенсационным разоблачениям. Сразу же после рекламы!
Что он несёт, думал Пик. Неужто Вандербильт рехнулся? Не иначе. Только сумасшедший может так себя вести.
Замдиректора ЦРУ спроецировал карту мира, на которой страны и континенты были связаны между собой цветными линиями. Целый сноп линий протянулся от Англии и Франции через Атлантику до Бостона, Лонг-Айленда и Нью-Йорка. Другая сеть, широко разбегаясь, пересекала Тихий океан и связывала Запад Соединённых Штатов Америки с Азией.
– Глубоководный кабель, – объяснил Вандербильт. – Электронный автобан, через который мы переговариваемся и переписываемся. Интернета нет без стекловолокна. Оползень в Норвегии разрушил часть стекловолоконной связи между Европой и Америкой. По меньшей мере пять важнейших трансатлантических кабелей больше не передают данные. Позавчера вырубился кабель с красивым названием «Флаг Атлантик-1». И тут дело однозначно не в оползне. Просекаете? Кто-то завтракает глубоководным кабелем. Наши мостики рушатся. Ток поступает из розетки? Как бы не так. Мир тесен? Ещё чего выдумали. Позвоним тёте Полли в Калькутту и поздравим её с днём рождения? Забудьте об этом! Это свершившийся факт: мировые системы коммуникации рухнули, и причин мы не знаем. Но одно исключается. – Вандербильт оскалил зубы и перегнулся над трибуной, насколько позволяла его комплекция. – Случайность, господа. Здесь чья-то работа. И он отсоединяет нас именно от капельницы цивилизации. Но довольно о том, чего у нас было полно и чего мы лишились.
Он жовиально кивнул присутствующим, и его двойной подбородок при этом дополнительно умножился.
– Поговорим о том, что мы имеем. Доктор Эневек описывает один светящийся организм, – сказал Вандербильт. – Плоский и бесформенный. Мы не смогли найти никакого такого организма в наростах «Королевы барьеров», но наш герой был храбр и добыл его. Какой-то клочок был исследован. Субстанция идентична аморфному желе, которое доктор Фенвик и доктор Оливейра обнаружили в головах взбунтовавшихся китов. Вспомним в этой связи подлянку в заражённых омарах. Пфистерии разъезжали в них, как в такси, но шофёр такси вовсе не дядюшка омар, а его сменщик. Скорлупа омара была забита веществом, которое исчезает на свежем воздухе. Доктору Роше, однако, всё же удалось проанализировать его следы. И это наш старый знакомый – желе!
Форд и Оливейра пошептались, и Оливейра сказала своим низким голосом:
– Субстанции из мозга китов и с корабля идентичны, это верно. Однако вещество из мозга отчётливо легче. Клетки, судя по всему, уложены не так плотно.
– Я уже слышал, что взгляды на это желе расходятся, – сказал Вандербильт. – Ну, господа, это ваша проблема. Со своей стороны могу сказать, что мы изолировали «Королеву барьеров» в доке, чтобы не выпустить возможных безбилетных пассажиров. С тех пор мы могли многократно наблюдать в воде дока голубое свечение. Оно никогда не маячило подолгу. Доктор Эневек тоже его видел, когда решил поплавать в нашей закрытой зоне. Пробы воды показывают обычную толкотню микроорганизмов, как в любой другой капле морской воды. Так откуда же бралось свечение? Мы называем его голубым облаком за неимением учёной латыни. Этим понятием мы обязаны Джону Форду, после того, как он посмотрел снимки, сделанные прибором URA. Вандербильт показал фильм о стаде Люси.
– Эта молния, по-видимому, не пугает китов и не причиняет им вреда. Это облако явно оказывает воздействие на их поведение. Что-то, возможно, скрывается в его центре, что стимулирует субстанцию в головах животных. Может быть, оно её и впрыскивает туда. Эта штука со вспыхивающими бичевидными щупальцами. Теперь пойдём на шаг дальше и допустим, что эти щупальца не только впрыскивают желе, но сами и есть это желе! Если это так, тогда мы здесь в увеличенном масштабе видим то, что доктор Эневек видел на корпусе «Королевы барьеров». Тогда мы, считай, нащупали неизвестный организм, который управляет ракообразными, ввергает китов в безумие и творит безобразия среди моллюсков, которые топят корабли. Видите, господа, как мы далеко продвинулись! Теперь нам осталось только разузнать, что это, почему оно здесь, в каком отношении желе находится к облаку, – ах да, и какая сволочь, в какой лаборатории развела всё это говно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117