– Они опровергают это?
– Да, и много лет подряд. Однако они вынуждены признать, что хотя бы в отдельных случаях ответственность несут они. Дело в том, что мы всё ещё слишком мало знаем. Мы видим только повреждения у мёртвых китов, и каждый выстраивает свои теории. Фенвик, например, верит, что подводные шумы могут привести к коллективному безумию.
– Глупости, – прорычал Эневек. – Шум лишает животных ориентации. Они выбрасываются на берег, но не нападают на корабли.
– А я нахожу теорию Фенвика заслуживающей рассмотрения, – сказала Делавэр.
– Да?
– Конечно! У животных помрачается сознание. Сперва у некоторых, потом по типу массового психоза – всё больше.
– Лисия, не говори ерунды! Мы знаем о клюворылых дельфинах, которые выбросились на Канарах после того, как НАТО провело там свои пиф-паф. Вряд ли отыщется другое животное, настолько же чувствительное к шумам, как клюворылые дельфины. Ясно, что они свихнулись. В панике они бегут от шума в чужеродную стихию.
– Или нападают на возмутителя, – упрямо добавила Делавэр.
– Какого возмутителя? На надувную лодку с подвесным мотором? Какой же от неё шум?
– Но есть ведь и другие шумы. Подводные взрывы.
– Но это не здесь. Кроме того, киты выбрасывались на берег и сотни лет назад. В том числе и в Британской Колумбии. Сохранились старинные предания. У индейцев что, тоже был сонар?
– Какое отношение всё это имеет к нашей теме?
– Большое. Любой бездумный человек запросто может приплести идеологию к выбросу китов на берег и…
– Это я-то бездумный человек? – Делавэр гневно сверкнула на него глазами.
– Единственное, что я хочу сказать, это то, что массовые выбрасывания китов не обязательно связаны с искусственно произведённым шумом. И наоборот, шум, может быть, приводит не только к выбрасываниям.
– Эй! – Пальм поднял руки. – Вы напрасно спорите. Сам Фенвик находит свою теорию шумов несколько дырковатой. О’кей, он сторонник коллективного безумия, но… Да вы меня слушаете?
Они посмотрели на него.
– Итак, – продолжал Пальм, убедившись в их безраздельном внимании. – Фенвик и Оливейра нашли этот коагулят и пришли к заключению о деформациях, вызванных внешним воздействием. С виду они похожи на кровоизлияния и поначалу принимались за кровоизлияния. Потом они изолировали эти сгустки и подвергли их обычной процедуре и тут обнаружили, что субстанция всего лишь пропитана кровью кита. Само же вещество представляет собой бесцветную массу, которая на воздухе быстро разлагается. Большая часть была уже непригодна для исследования. – Пальм нагнулся вперёд. – Но кое-что они всё же смогли проанализировать. И результаты оказались те же, что были получены несколько недель назад. Они там, в Нанаймо, уже видели вещество, которое было извлечено из головы китов.
Эневек секунду молчал.
– И что же это? – спросил он охрипшим голосом.
– То же самое, что ты нашёл среди моллюсков на корпусе «Королевы барьеров».
– Вещество из мозга китов и с корпуса сухогруза…
– Идентично. Одна и та же субстанция. Органическая материя.
– Чужеродный организм, – пробормотал Эневек.
– Что-то нездешнее, да.

Эневек чувствовал себя измотанным, хотя пробыл на ногах всего несколько часов. Они вернулись с Делавэр в Тофино, и он с трудом поднялся по деревянному трапу на пирс: болело колено. Оно мешало ему думать и действовать.
Он прихромал в опустевший зал ожидания «Китовой станции», взял из холодильника бутылку апельсинового сока и сел в кресло за стойкой. В голове его – безуспешно, как собака за хвостом, – бежали по кругу мысли.
Делавэр вошла вслед за ним и нерешительно огляделась.
– Возьми себе что-нибудь, – Эневек указал на холодильник.
– Тот кит, который сбил наш гидроплан… Он поранился, Леон. Может, даже погиб.
Эневек задумался:
– Да. Вероятно.
– Они делают это не добровольно, – сказала она.
Он включил портативный телевизор. Может, она сама уйдёт, не дожидаясь его просьбы. Он стыдился своего дурного расположения духа, но потребность побыть одному росла с каждой минутой.
– Можно задать тебе один личный вопрос?
Ну вот, опять! Эневек хотел было ответить резкостью, но сдержался:
– Задавай.
– Ты из племени мака?
Так вот о чём она хотела его спросить. Её занимает его внешность.
– Почему ты спрашиваешь?
– Перед взлётом гидроплана ты сказал Шумейкеру, что Грейвольф напортит своим отношениям с мака тем, что так ожесточённо выступает против охоты на китов.
– Нет. Я не мака. И слушай, Лисия, не обижайся на меня, но у меня сейчас нет настроения копаться в истории своих предков.
Она сжала губы в ниточку.
– Хорошо.
– Я позвоню тебе, как только Форд объявится. – Он криво улыбнулся: – Или ты мне позвонишь. Может, он снова будет звонить тебе, чтобы не разбудить меня.
Делавэр тряхнула своей рыжей шевелюрой и медленно направилась к двери. Там она остановилась.
– И ещё, – сказала она, не оборачиваясь. – Поблагодари Грейвольфа за то, что он спас тебе жизнь. Я-то была у него.
– Ты была у него? – воскликнул Эневек.
– Ты можешь питать к нему какие угодно чувства, но твоё спасибо он заслужил. Без него бы ты погиб.
С этими словами она вышла.
Эневек стукнул бутылкой о стол и тяжело вздохнул.
Поблагодарить. Грейвольфа.

Он так и сидел на станции, переключая каналы, пока не наткнулся на специальную передачу, посвящённую ситуации у берегов Британской Колумбии. В телестудии давала интервью женщина в военно-морской форме. Её чёрные, коротко остриженные волосы были гладко зачёсаны назад. Лицо строгой красоты носило азиатские черты. Возможно, китаянка. Нет, полукитаянка. Какая-то решающая мелочь не подходила ко всему остальному. Её глаза. Они были совсем не по-азиатски светлыми, голубыми.
Под картинкой возникла надпись: генерал Джудит Ли, ВМФ США .
– Видимо, мы должны распрощаться с водами у берегов Британской Колумбии? – как раз спрашивал ведущий. – Так сказать, вернуть их назад природе?
– Я не думаю, что нам нужно что-то возвращать природе, – ответила Джудит Ли. – Мы живём в согласии с природой, хоть кое-что и оставляет желать лучшего.
– В настоящее время вряд ли можно говорить о согласии.
– Мы находимся в постоянном контакте с виднейшими учёными и исследовательскими институтами по обе стороны границы. Когда у животных проявляются коллективные изменения в поведении, это внушает тревогу, но было бы неправильно излишне драматизировать ситуацию и впадать в панику.
– Вы не верите в массовый феномен?
– Рассуждать о феномене можно, когда он присутствует. А в настоящий момент я бы говорила лишь о кумуляции похожих событий.
– Но об этих событиях молчат, как будто их нет, – продолжал настаивать ведущий. – А почему?
– О них говорят. – Ли улыбнулась. – Например, мы с вами.
– Ваше согласие на интервью нас настолько же обрадовало, насколько и удивило. Информационная политика как вашей, так и нашей страны в последние дни была более чем сдержанной. Почти невозможно получить комментарий специалиста, поскольку ваши инстанции блокируют всякий контакт.
– Ну как же, – пробурчал Эневек вслух. – Грейвольф-то прорвался со своими соплями. Разве не читали?
Но хоть кто-нибудь попросил об интервью Форда? Или Рэя Фенвика? Род Пальм входит в число ведущих исследователей косаток, но хоть кто-нибудь из газет или с телевидения побеспокоил его в течение последней недели? Его самого, Леона Эневека, недавно уважительно упомянутого в журнале «Scientific American» за исследования разума у морских млекопитающих, – хоть кто-нибудь сунул ему под нос микрофон?
Только теперь ему стала очевидна вся абсурдность ситуации. При других обстоятельствах – будь то теракт, крушение самолёта или природная катастрофа, – все эксперты были бы уже нарасхват и стояли перед камерами. А тут они как в вакууме оказались. Да и Грейвольф со времени своего последнего газетного интервью больше нигде на виду не появлялся. Ещё несколько дней назад радикальные природозащитные организации не упустили бы случая помелькать в кадре, но что-то герой Тофино перестал быть темой публикаций.
– Вы смотрите на это несколько односторонне, – спокойно сказала Ли. – Ситуация, конечно, необычная. Практически мы не знаем других таких случаев. Разумеется, мы следим за тем, чтобы никто из так называемых экспертов не делал преждевременных выводов, хотя бы для того, чтобы потом нам не пришлось выступать с опровержениями. Не говоря уже о том, что пока я не вижу угрозы, с которой нельзя было бы справиться.
– Вы хотите сказать, что контролируете ситуацию?
– Мы работаем над этим.
– Некоторые считают, что вы не справляетесь.
– Я не знаю, чего люди ждут от нас. Вряд ли государство станет применять против китов военные корабли.
– Каждый день мы слышим о новых жертвах. Канадское правительство пока что ограничилось тем, что объявило воды Британской Колумбии кризисной зоной…
– Для мелких судов. Нормальное грузовое и паромное судоходство не затронуто.
– Разве в последнее время не исчезали корабли?
– Ещё раз: то были рыбацкие лодки, небольшие моторки, – объяснила Ли тоном бесконечного терпения. – Потеря таких судёнышек продолжается. Мы отслеживаем все подобные сообщения. Разумеется, все средства брошены на поиск уцелевших. Но я хотела бы всё-таки предостеречь от того, чтобы всякий несчастный случай в открытом море связывать с нападением животных.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве не было аварии большого ванкуверского сухогруза, в ходе которой затонул буксир?
Ли сомкнула пальцы.
– Вы имеете в виду «Королеву барьеров»?
Ведущий глянул в свои бумажки.
– Правильно. Об этом практически ничего не сообщалось.
– Разумеется, нет, – вырвалось у Эневека.
За событиями последних дней он забыл обсудить это с Шумейкером.
– «Королева барьеров», – сказала Ли, – получила повреждение пера руля. А буксир затонул из-за неправильно проведённого манёвра при швартовке.
– А не вследствие нападения? У меня тут записано…
– У вас записано неверно.
Эневек обмер. Что эта женщина говорит?
– А теперь, генерал, не могли бы вы нам хоть что-то сказать о крушении гидроплана «Тофино Эйр», которое случилось два дня назад?
– Гидроплан упал, да.
– Но он якобы столкнулся с китом.
– Мы расследуем и эту аварию. Извините меня, если я не вполне осведомлена о каждом отдельном событии, моя работа скорее более общего порядка…
– Естественно, – ведущий кивнул. – Итак, поговорим о вашей позиции. Что вы в силах сделать? Ведь пока что вы можете только реагировать на происходящее.
В лице Ли мелькнуло весёлое оживление.
– Кризисные штабы призваны не только реагировать. Мы устраняем кризисные положения. Но, как я уже сказала, сейчас нам приходится иметь дело с чем-то совершенно новым. Распознавание и предотвращение не могло вестись в полной мере, как это бывает при обычных сценариях. Всё остальное мы контролируем. В море не выходит ни один корабль, для которого киты представляли бы опасность. Транспортные задания судов, которым это могло бы угрожать, мы переложили на воздушные линии побережья. Более крупные суда сопровождает военный конвой, мы ведём непрерывный авиационный дозор и вкладываем большие средства в научные исследования.
– Но вы же исключили применение военной силы.
– Не исключили. Придали ему относительный характер.
– Природоохранные активисты считают, что поведенческие изменения вызваны воздействием цивилизации. Шум, ядохимикаты, транспортное движение по морю…
– В скором времени мы сможем дать на это ответ.
– И как скоро?
– Я повторяю: мы не будем пускаться в догадки и спекуляции, пока не получим конкретные результаты. И никому не позволим это делать. Точно так же мы не допустим никакого самоуправства со стороны разгорячённых рыбаков, предприятий, пароходств, станций наблюдения китов или сторонников охоты на китов, – это самоуправство может привести к эскалации несчастных случаев. Если животные нападают, это значит, что они либо больны, либо загнаны в угол. В обоих случаях нет смысла применять против них силу. Мы должны доискаться до причин, тогда исчезнут симптомы. А до тех пор нам придётся избегать моря.
– Спасибо, генерал.
Ведущий повернулся к камере.
– Это была генерал Военно-морского флота США Джудит Ли, которая несколько дней назад возглавила военное руководство объединённым кризисным штабом и комиссиями расследования США и Канады. А теперь – к другим новостям дня.
Эневек уменьшил звук и позвонил Джону Форду.
– Кто такая, к чёрту, эта Джудит Ли? – спросил он.
– С ней лично я ещё не знаком, – ответил Форд. – Но знаю, она тут постоянно летает взад-вперёд.
– А я и не знал, что США и Канада объединили свои штабы.
– Но ты и не должен всё знать. Ты как-никак биолог.
– А ты кому-нибудь давал интервью по поводу нападений китов?
– Вопросы мне задавали, но как-то всё ушло в песок. Они и тебя несколько раз хотели позвать на телевидение.
– Да неужели?
– Леон, – голос Форда казался ещё более усталым, чем утром. – Что я могу тебе сказать? Ли всё заблокировала. Может, оно и к лучшему. Как только тебя включают в какой-нибудь государственный или военный штаб, от тебя ждут, чтобы ты держал язык за зубами. Всё, что ты делаешь, становится засекреченным.
– Но мы же беспрепятственно обмениваемся информацией?
– Мы с тобой сидим в одной лодке.
– Но эта генеральша несёт околесицу! О «Королеве барьеров», например…
– Леон, – Форд зевнул. – Ты присутствовал, когда всё это произошло?
– Что это за подход?
– Я так же, как и ты, мало сомневаюсь в том, что всё происходило именно так, как говорит твой мистер Робертс из пароходства. И всё же, подумай: нашествие моллюсков. Странные существа, неизвестные науке. Какой-то зловещий студень. Кит прыгает на трос. Всё это вкупе и есть происшествие с «Королевой барьеров». Ах да, не забыть ещё, что в доке что-то шлёпнуло тебя по морде и улизнуло, а Фенвик и Оливейра нашли в мозге китов желе. И в каком виде ты хотел бы увидеть всё это в прессе?
Эневек молчал.
– Почему пароходство не отзывается на мои звонки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117