Reich, Anna Freud, Н. Hartman, введение более сложной куль-
туральной ориентации К. Homey, Е. Frornm, A. Kardiner и Е. Erikson,
создание внутриличностной модели Н. Sullivan и адаптационной
модели S. Rado. Прогнозируя будущее психоанализа, J. Marmor
полагает, что он будет все больше приближаться к открытой
биосоциальной модели, включая аспекты теории поля К. Lewin, тео-
рии коммуникации и информации С. Shannon и Weaver, кибернети-
ческую модель N. Wiener и теорию общих систем L. Bertalantly.
Психоанализ, отмечает далее автор, не может оставаться абстракт-
ным вне связи с основными положениями бихевиоральной теории
и наук, исследующих вопросы функционирования мозга.
Подтверждаемые реальной клинической практикой представления
о многофакторной обусловленности основных психосоматических
заболеваний привели к значительному расширению числа перемен-
ных, привлекаемых для дальнейшей разработки понятия специфич-
ности. Об этом свидетельствует, в частности, перечень их, приводи-
мый уже F. Alexander в его известной книге <Психосоматическая
медицина> (1950). Это: наследственная конституция, родовые трав-
мы, органические заболевания в детском возрасте, повышающие
уязвимость отдельных органов и систем, характер ухода за ребенком
(условия сна и пр.), случайные физические и психические травмы
в младенчестве и детстве, эмоциональный климат в семье и специ-
фические личностные особенности, отмечаемые у родителей и сиблин-
гов, физические травмы, эмоциональный опыт в интимных личных
и производственных отношениях. Лишь учет всех этих категорий,
по F. Alexander, в их взаимодействии способен обеспечить адекват-
ный сложности патологии этиологический подход. Наряду с этим,
как и ранее, F. Alexander подчеркивает роль в происхождении
психосоматических нарушений тревоги, подавленных импульсов,
фрустрации, чувства неполноценности и вины, хотя и отмечает их
различную этиологическую значимость в каждом конкретном случае.
В исследованиях Чикагской школы психосоматиков, возглавляемой
ныне G. Pollock, при изучении проблемы специфичности все более
важное значение приобретает сочетание психологических, эндокрин-
ных, физиологических и средовых факторов, участвующих в форми-
ровании поведения [Pollock G.. 1978]. Об этом свидетельствует
и 1 интернациональный конгресс Академии психосоматической меди-
цины в США (1966), на котором излагались результаты многих
исследований, выполненных в указанных выше направлениях.
В последний период, в особенности под влиянием работ Z. Lipow-
ski (1973), значительно возросло число исследований психосомати-
ческих соотношений в рамках экологического направления. Оживле-
нию психосоматических исследований способствовало также учение
об общем адаптационном синдроме Н. Selye (1960, 1974) и об эмоцио-
нальном стрессе. На международном симпозиуме <Общество,
стресс и болезни> ( 1971 ) обсуждались различные аспекты психосома-
тических зависимостей. Среди других тенденций в психосоматиче-
ской медицине можно указать на изучение психосоциальных реакций
на физическое заболевание и его последствия, влияния специфиче-
ских соматических процессов на психологическое функционирова-
ние, эффективности модификации поведения на соматические нару-
шения и др.
В завершение этого раздела уместно вспомнить слова из статьи
Е. Wittkower и Н. Warnes (1978), подводящие известный итог
развитию психосоматической медицины: <Оглядываясь назад, кажет-
ся вызывающим сожаление то, что <психосоматическая медицина>,
возникшая как реакция на преобладание лабораторной ориентации,
по крайней мере в некоторых аспектах завершила полный круг> .
Кризис психосоматической медицины наблюдается и в области
применения психотерапии (главным образом психоанализа) к лече-
нию соматических больных. <Успехи психотерапии в психосомати-
ке,- пишет В. Stokvis (1959),- производят не столь уже радужное
впечатление. Нет смысла их приукрашивать: во многих случаях ре-
зультаты удручающе мизерны, а нередко и вовсе равны нулю>.
Проблема психосоматических соотношений в отечественной меди-
цине. Хотя тезис <лечить нс болезнь, а больного>, идеи целостного
подхода к больному человеку определяли практику выдающихся
русских врачей уже в прошлом столетии, а учение о нервизме,
разработанное И. М. Сеченовым и И. П. Павловым, явилось его
теоретическим фундаментом, медико-психологические исследования
психосоматических соотношений на протяжении длительного перио-
да, к сожалению, не занимали соответствующего их значению места
в нашей медицине. Помимо других причин, существенную роль
здесь сыграли методологически неприемлемые для медицинской
науки и практики теоретические основы психосоматической меди-
цины - становление которой и развитие, как уже подчеркивалось,
осуществлялись на базе психоанализа и генетически связанных
с ним субъективно-идеалистических концепций. Пестрое сочетание
различных взглядов, поистине фантастического и научно достоверно-
го в психосоматической литературе западных стран требует осто-
рожности при оценке накопленного ее представителями материала,
тщательного отбора данных, могущих представить интерес при иссле-
дованиях психологических аспектов проблемы психосоматических
зависимостей с позиций материалистической психологии.
<Психосоматической медицине> в отечественной науке была про-
тивопоставлена кортико-висцеральная теория патогенеза болезней
внутренних органов, явившаяся конкретным приложением учения
И. П. Павлова о высшей нервной деятельности к клинике внутрен-
них болезней. Создатели ее К. М. Быков и И. Т. Курцин (1960)
к кортико-висцеральной патологии относили заболевания внутренних
органов, возникающие при <наличии невротического состояния коры
головного мозга, со всеми характерными для него чертами и особен-
ностями>. В этом, пишут они, и состоит разграничительная линия
между заболеваниями, относящимися к кортико-висцеральной пато-
логии, и болезнями другой этиологии (инфекция, травма и пр.),
которые также могут сопровождаться нарушениями функций коры
головного мозга. Основатели кортико-висцеральной теории стреми-
лись, с позиций своей концепции, рассмотреть также вопрос о спе-
цифичности заболеваний внутренних органов, полагая, что главным
здесь является условная интероцептивная связь, образованная
с внутренним органом в результате неоднократной его <травматиза-
ции>. Ставшая важным этапом формирования физиологических
основ психосоматических зависимостей, кортико-висцеральная тео-
рия в то же время не была лишена и ряда недостатков. В ней нс
в полной мере учитывалось, что между корой головного мозга и ре-
гулируемым ею внутренним органом существует ряд промежуточ-
ных звеньев (в частности, гипоталамическое и эндокринное), без
учета которых нельзя объяснить механизм психосоматических нару-
шений. Она исключила из круга своего рассмотрения собственно
психологический аспект изучения психосоматических соотношений.
роль личности как высшей формы регуляции человеческой деятель-
ности в формировании этой патологии, любые попытки содержатель-
ного понимания психогенных факторов в их этиологической роли
при психосоматических расстройствах. Требования же распростра-
нить понятия высшей нервной деятельности на личностное функцио-
нирование, систему значимых отношений личности и их нарушения,
естественно, не могли быть реализованы ни в теоретическом, ни
в методическом планах.
В последний период кортико-висцеральная теория в работах
ряда ее продолжателей обогащалась новыми сведениями, касающи-
мися представлений о ретикулярной формации как морфологиче-
ском субстрате мощных влияний на кору головного мозга со стороны
подкорково-стволовых его отделов, данными современной нейрохи-
мии и нейроэндокринологии, позволившими лучше понять механизмы
взаимодействия нарушений высшей нервной деятельности и вегета-
тивно-эндокринно-обменных нарушений и др. По существу, в этих
исследованиях речь уже идет о более широком понимании кортико-
висцеральной патологии как церебро-висцеральных расстройств, со
стремлением учитывать в их генезе весь комплекс биологических,
психологических и социальных факторов.
Медико-психологические аспекты психосоматических соотноше-
ний в исследованиях советских авторов последнего периода. Кли-
нико-психологические характеристики соматических расстройств при
неврозах в рамках более широкого клинико-функционального изуче-
ния подробно освещены нами [Карвасарский Б. Д., 1980], а также
в исследованиях, выполненных Ю. М. Губачевым [Губачев Ю. М.,
1973: Губачев Ю. М., Стабровский Е. М., 1981], в том числе пред-
ставленных в нашей совместной с ним и другими авторами моно-
графии <Эмоциональный стресс в условиях нормы и патологии
человека> (1976). В этих исследованиях было показано, что сомати-
ческие нарушения при неврозах имеют различное происхождение.
Часто (особенно демонстративно это выступает в кардио-васкуляр-
ных реакциях) они представляют собой психофизиологическое сопро-
вождение имеющихся у больных эмоциональных нарушений с наличи-
ем во многих случаях содержательной связи расстройств функции той
или иной соматической системы с психогенией. У других больных -
это пароксизмальные нарушения деятельности висцеральных систем,
являющиеся выражением дезинтеграции вегетативной регуляции,
характерной для невроза (см. также работу А. М. Вейна и И. В. Род-
штата 19/5). Доминирующие в клинической картине невроза нару-
шения деятельности отдельных анатомо-физиологических систем мо-
гут быть проявлением до того латентно протекающих соматических
заболевании или выражением декомпенсации той или иной функции,
имеющей дефицитарность различной природы; развитие подобной
декомпенсации происходит либо в условиях избыточного функциони-
рования системы, либо в связи с нарушением ритма адаптивных
процессов в условиях психогенной (невротической) дезинтеграции.
Наконец, отдельно могут рассматриваться случаи невротической
переработки явных соматических заболеваний.
Медико-психологические исследования психосоматических соот-
ношений при <больших> психосоматичсских заболеваниях представ-
лены во многих работах. В значительной части из них речь идет
о продолжении поиска (хотя и на новом клиническом и психолого-
методическом уровне) личностных про> филей, характерных для от-
дельных заболеваний. Ценность этих работ различна. Личностный
профиль устанавливается либо клинике-анамнестическим методом -
ретроспективно, либо с помощью различных психологических мето-
дик, в том числе личностных тестов. Что касается первого пути, то
позволим себе сослаться на F. Alexander: <Клиника способна
обеспечить удачные отправные точки., которые, однако, должны
проверяться другими методами. Нетрудно отобрать из обилия психо-
логических событий определенные конфигурации и обнаружить
у каждого больного именно ту картину, которую хочется у него
увидеть> . При исследовании же больных с помощью личностных
тестов возникает вопрос, определяются или особенности преморбидной
личности или личность, система ее отношений, установки, изменив-
шиеся под влиянием самого заболевания.
Эти сдвиги, oбуcловлeные <внутренней картиной болезни>, в яркой форме
выявились, в частности, в результатах исследований, выполненных под нашим
руководством дипломницей Ленинградского университста еще в середине бО-х годов.
Тогда была изучена большая группа больных, страдаюших злокачественной опухолью,
причем пациенты знали свой диагноз либо догадывались о нем. Оказалось, что по
ряду тестовых исследовании, основанных на самооценке, больные в преморбиде
(в ответах на вопросы больной характеризовал себя до начала заболевания) отлича-
лись высокими показателями эмоциональной стабильности, фрустрационной толерант-
ности, были лишены каких бы то ни было невротических черт и проявлений. Этот
профиль личности исследованных больных мог быть правильно понят лишь при
дополнительном их изучении. Выяснилось, что осознание себя больным, обреченным на
медленное умирание (а именно так до сих пор считают большинство больных раком),
приводило к выраженной коррекции масштаба переживаний событий и своего поведе-
ния в прошлом. Период <до опухоли>, с точки- зрения <неизлечимого> больного,
был лишен каких бы то ни было жизненных проблем и заслуживающих внимания
трудностей, тем более таких, которые не могли бы быть разрешены в объективном или
субъективном планах. Это и определило результаты исследований данной группы
больных с помощью так называемых личностных опросников.
Вопрос, как замечают К. Зайдель и Г. Шевчик (1977), усложня-
ется еще и потому, что за редким исключением каждый ученый
занимается изучением только одной группы заболеваний. Нередко
при дальнейшем выяснении якобы специфических типов личности
и конфликтных ситуаций оказывалось, что они во многом сходны
с показателями, полученными при других заболеваниях.
Учитывая возможность искажения профиля личности, определяе-
в полной мере учитывалось, что между корой головного мозга и ре-
гулируемым ею внутренним органом существует ряд промежуточ-
ных звеньев (в частности, гипоталамическое и эндокринное), без
учета которых нельзя объяснить механизм психосоматических нару-
шений. Она исключила из круга своего рассмотрения собственно
психологический аспект изучения психосоматических соотношений,
роль личности как высшей формы регуляции человеческой деятель-
ности в формировании этой патологии, любые попытки содержатель-
ного понимания психогенных факторов в их этиологической роли
при психосоматических расстройствах. Требования же распростра-
нить понятия высшей нервной деятельности на личностное функцио-
нирование, систему значимых отношений личности и их нарушения,
естественно, не могли быть реализованы ни з теоретическом, ни
в методическом планах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50