Причем это отличие определя-
лось не столько временем минимальных экспозиций, необходимых для
узнавания, сколько возрастанием времени максимальных экспозиций,
наблюдавшемся у больных неврозами. Анализ увеличения време-
ни узнавания позволил установить у большинства больных связь
его с индивидуальной эмоциональной значимостью изображаемых
объектов. Эта индивидуальная значимость определялась на основе
последующего отчета испытуемого, поведения и высказывания во вре-
мя опыта, в некоторых случаях устанавливалась в дополнитель-
ных исследованиях с помощью проективных методов (ТАТ), находила
подтверждение в сопоставлении с анамнезом жизни и болезни.

Роль эмоционального отношения проявлялась также в содержа-
нии ошибок узнавания, когда изображение одного объекта принима-
лось за другое, индивидуально значимое. Так, больная С. приняла
изображение кошелька за подушку (танатофобия, страх задохнуть-
ся в постели), больная Р.- изображение птиц за ножи (страх перед
хирургической операцией), больная Н. в изображении конверта
увидела дом (семейно-бытовой конфликт в связи с отсутствием
достаточной жилплощади) и т. д.
И. Н. Гильяшевой (1967) приведены результаты изучения вза-
имосвязи процесса зрительного восприятия у больных неврозами
с уровнем их интеллекта. Тахистоскопическое исследование времени
восприятия относительно простых объектов зависимости его от уров-
ня интеллекта не обнаружило. Однако при восприятии и осмысле-
нии сложных изображений (ТАТ) выявлялась зависимость содержа-
ния воспринимаемого от низкого уровня интеллекта испытуемого -
недостаток интеллекта при условии эмоционального отношения при-
водил к более грубым ошибкам восприятия.
У больных шизофренией при наличии общей тенденции к увели-
чению времени узнавания объектов также наблюдалась, хотя и реже,
чем при неврозах, зависимость увеличения времени опознания от
эмоционального отношения к объекту. Отклонение времени от сред-
ней величины было в этих случаях значительно больше, чем у больных
неврозами, что следует учитывать в связи с проблемой так называ-
емой <эмоциональной тупости> больных шизофренией.
В свете данных, полученных И, Н. Гильяшевой, представляют
интерес результаты исследований, проведенных в лаборатории Э. А.
Костандова (1977). При изучении особенностей восприятия эмоцио-
нально-значимых слов у людей, совершивших противоправные дейст-
вия, установлено, что в /з случаев пороги опознания эмоционально-
значимых слов оказались выше, а у /з испытуемых ниже, чем пороги
опознания эмоционально-нейтральных слов.
Объясняя полученные Э. А. Костандовым результаты, П. В. Симо-
нов (1979) предлагает оценивать их с учетом мотивации, формирую-
шей эмоциональное напряжение. Преобладание мотивов самосохра-
нения, боязни разоблачения и наказания, возможно, способствует
появлению защитных психологических механизмов с характерным
для них повышением порогов восприятия, и, напротив, доминирова-
ние чувства раскаяния и вины может сопровождаться понижением
порогов восприятия. Нередко сосуществование мотивов первого
и второго типов, отмечает П. В. Симонов, делает вполне возмож-
ным колебание порогов восприятия в обе стороны у одного и того же
испытуемого на протяжении одного и того же эксперимента.
В связи с приведенным выше необходимо отметить, что в 40-х
годах J. Bruner и L. Postman (1947) были начаты исследования,
получившие в американской психологии название New Look, в кото-
рых восприятие рассматривалось как избирательный процесс, опре-
деляющийся и объективными качествами внешнего стимула, и моти-
вационными факторами, прошлым опытом личности. Результатом
этих исследований явилось, в частности, понятие <перцептивной
защиты> - повышения порогов восприятия применительно к объек-
там, могущим приводить к нарастанию тревоги, эмоционально-аф-
фективного напряжения. Хотя указанное направление исследований
в области восприятия испытывало на себе влияние гешгальтпсихо-
логии, с одной стороны, и психоанализа, с другой, оно, тем не ме-
нее, как отмечает Б. В. Зейгарник (1971), заслуживает внимания,
поскольку еще .раз свидетельствует о необходимости признания про-
цесса восприятия как активной <пристрастной> [Леонтьев А. Н., .
1975] деятельности. В то же время в этих исследованиях содержа-
ние личностного компонента восприятия практически суживается до
агрессивных тенденций и чувства тревоги; из психологического ана-
лиза выпадает деятельность личности, сформировавшиеся в ее про-
цессе социальные мотивы, их иерархия, содержание и смыслообра-
зующая функция [Зейгарник Б. В., 1976]. Исследования психи-
чески больных в указанном плане представлены в ряде рЗбот, выпол-
ненных сотрудниками Б. В. Зейгарник-Н. К. Киященко (1965),
Е. Т Ойзерман (1971) и др.
Заслуживает внимания, что исследование восприятия У больных
неврозами многочисленными методиками, без специального учета
личностного фактора [Усик Л. А., 1977], значительный нарушений
функции восприятия не выявило.
Некоторые характеристики сенсорной сферы у лиц, страдающих
психопатией, и изменения ее в зависимости от степени эмоциональ-
ной заинтересованности больных представлены в работе А. М.
Иваницкого (1975). Для психопатов возбудимого круга характерной
была повышенная лабильность сенсорных факторов перцепции с тен-
денцией к повышению чувствительности в условиях повышения же
эмоционального тонуса. Перцептивные характеристики лиц с психо-
патиями тормозного круга, напротив, отличались ригидностью и пони-
жением сенсорнойвозбудимости при тех же условиях.
С. И. Криворучко (1972, 1975) в рамках экспериментально-пси-
хологического исследования реактивной депрессии кЭк наиболее
распространенной формы реактивных психозов изучались особен-
ности нарушения восприятия у больных с различными синдромами,
определяющими клиническую картину заболевания: депрессивно-
параноидным, астено-депрессивным и истеро-депрессивным. У всех
больных выявлены расстройства различных видов восприятия: от на-
рушения элементарного узнавания предметов и их изображений до
распознавания сложных наглядно-образных ситуаций осмысления
сюжетного материала.
Для лиц с депрессивно-параноидным синдромом наиболее харак-
терным было аффективное искажение восприятия с активным привне-
сением патологических переживаний. У больных с астено-депрес-
-- сивным синдромом на первый план выступала фрагментарность
. восприятия с трудностью концентрации внимания и его переключае-
мости. При истеро-депрессивном синдроме восприятие испытуемых
определялось их внушаемостью, характерными для этого синдрома
выли псевдоагностические включения - типа апперцептивной и
симультанной агнозий.
Многочисленные публикации советских и зарубежных автором
посвящены исследованию сенсорной сферы у больных шизофренией.
Во многих из них указывалось на ее интактность при этом забо-
левании. Однако эти представления были поколеблены работами, в
которых установлены своеобразные нарушения сенсорной сферы
у больных шизофренией с обманами восприятия, и, с другой сторо-
ны, выявлены закономерные нарушения восприятия при шизофре-
нии без продуктивной симптоматики и сколько-нибудь выраженной
патологии восприятия в клинической картине. Здесь прежде всего
следует указать на исследования Ю. Ф. Полякова и сотр. [Поляков
Ю. Ф., 1965, 1972; Иванников Ю. В., 1965; Богданов И. Е., 1965;
Критская В. П., 1966, и др.] и Е. Ф. Бажина (1973).
В лаборатории Ю. Ф. Полякова особенности перцептивной дея-
тельности у больных с вялым течением юношеской шизофрении без
галлюцинаторно-параноидных расстройств изучались на основании
учета характера изменений структуры процессов слухового и зритель-
ного восприятия при определенных условиях проведения экспери-
мента. Последние, как уже отмечалось ранее, включали в себя
неопределенность предъявляемого стимула, неполноту стимульной
информации, затрудняющей идентификацию стимула, решающее зна-
чение прошлого опыта при опознании стимульного материала.
При указанном построении эксперимента выявлялись весьма ти-
пичные изменения процессов опознания зрительных и слуховых сти-
мулов, выражавшиеся в том, что больные хуже, чем здоровые,
опознавали те стимулы, которые являлись на основе прошлого опыта
более ожидаемыми, и лучше узнавали стимулы, соответствующие
образам, менее ожидаемым. Иными словами, при восприятии сти-
мулов, характеризовавшихся высокой вероятностью, наблюдалось
повышение порогов, а маловероятных - понижение порогов (по
сравнению со здоровыми испытуемыми).
На основании этих данных Ю. Ф. Поляков (1972) приходит к вы-
воду, что у больных шизофренией ввиду нарушения актуализации
сведений из прошлого опыта происходит перестройка процессов
восприятия, связанная с необходимостью учета и анализа больше-
го объема стимульных признаков для правильного опознания объек-
та. Такая перестройка свидетельствует о снижении оптимальнос-
ти, экономичности протекания перцептивных процессов и может
иметь патогенетическое значение в формировании нарушений пси-
хической деятельности при шизофрении.
Исследованиями Е. Ф. Бажина (1973) показано, что для больных
со слуховыми и зрительными галлюцинациями типичны определенные
расстройства слуховой и зрительной функций. Использовав систе-
му показателей, характеризующих относительно более простые и бо-
лее сложные стороны деятельности анализаторов, Е. Ф. Бажин
установил, что патологический процесс, сопутствующий галлюцини-
рованию, охватывает как субкортикальный, так и кортикальный уров-
ни деятельности анализаторов. В прегаллюцинаторном периоде выяв-
лены расстройства лишь на субкортикальном уровне, при наличии
галлюцинаций - изменения касались как субкортикального, так
и кортикального уровня, в постгаллюцинаторном же периоде после-
довательно наблюдалось восстановление вначале на кортикальном,
а затем и субкортикальном уровнях деятельности анализаторов.
Большой интерес представляют данные автора, свидетельствующие
об отсутствии модальностно-специфических расстройств, характери-
зующих субкортикальный уровень деятельности анализаторов: как
при слуховых, так и зрительных галлюцинациях они существенно
не различались. Напротив, расстройства слуховой и зрительной функ-
ций, отражающие кортикальный уровень, оказались достаточно спе-
цифичными - они соответствовали клиническому виду галлюцина-
ций. Обращает на себя внимание также установленный автором факт,
что как при эндогенных (шизофрения), так и при экзогенных пси-
хозах (острый и хронический алкогольный галлюцинозы, белая го-
рячка) выявленные расстройства зрительного и слухового восприя-
тия оказались в целом сходными, что может указывать на извест-
ную близость конечных механизмов галлюцинирования.
Таким образом, приведенные исследования, как и данные ряда
других авторов [Попов Е. А., 1941; Азбукина В. Д., 1965; Семенов
С. Ф, 1965; Вертоградова О. П., 1969; West L., 1962; Buscaino V..
1963, и др.], свидетельствуют о сенсорном характере галлюцинаций,
связанном с участием в процессах галлюцинирования анализатор-
ных систем.
Согласно гипотезе С. Я. Рубинштейн (1977), в возникновении
и формировании слуховых галлюцинаций патогенетическую роль
играет деятельность напряженного прислушивания больного челове-
ка. Человек не только слышит, он слушает, прислушивается. Именно
ситуация тревожного прислушивания является, по мнению автора,
определяющей для провоцирования обманов слуха. С помощью
этого положения С. Я. Рубинштейн объясняет и объединяет различ-
ные обманы слуха,-которые могут наблюдаться у здоровых лиц при
крайне напряженном прислушивании, у больных с психическими за-
болеваниями и у лиц с нарушениями слуха. Хотя не все исследо-
ватели, работающие в данной области, согласны с подобной гипоте-
зой, однако общее аффективное состояние больного: тревога, страх,
напряженное ожидание чего-то плохого - и по данным других авто-
ров оказывает существенное влияние на процесс слухового вос-
приятия.
Так, Е. Ф. Бажин (1971), изучая влияние личностных факторов
на процессы восприятия путем создания ситуации, где сигнал в той
или иной степени искажен шумами, показал, что больные с алко-
гольными психозами с удивительным постоянством обычные, невы-
разительные, индифферентные словесные раздражители иллюзорно,
ошибочно принимали за слова, приобретающие угрожающий или пре-
зрительный характер (зарисовка - за решетку, пушистый - ду-
шить, снег-смерть, там-хам и т. п.). Представляет инте-
рес, что у депрессивных больных содержание иллюзий отражало
тему унижения, вины, т. е. соответствовало доминирующему аффекту.
Ряд исследований посвящен определению особенностей сенсор-
ной сферы у больных шизофренией с позиций учения о функциональ-
ной специализации полушарий головного мозга [Кауфман Д. А., Тка-
ченко О. П., 1979, и др.]. Оказалось, что у больных шизофренией
имеется патологическая гиперактивация слухоречевых зон, причем
эффект преобладания правого уха отсутствует. Оба полушария игра-
ют сходную роль в опознании звуков речи, т. е. функции речевых
центров выполняют структуры не только левого, но и правого полу-
шария. Специфические же для правого полушария функции по опоз-
нанию невербальных стимулов у больных шизофренией угнетены.
Полученные данные привлекаются авторами для объяснения харак-
терного для этих больных сочетания богатства словарного запаса
и абстрактных сведений с нарушением коммуникативных функций
и трудностью адаптации к повседневным ситуациям.
В патологии восприятия внимание исследователей привлекают
деперсонализационные расстройства. Р. Я. Бовин и Я. А. Меерсон
(1976) сообщают о результатах изучения особенностей зрительного
восприятия у больных с различными типами деперсонализации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50