Долмант обратился к Курии и объявил перерыв на час в ее заседании.
По просьбе Эланы, Спархок и Миртаи присоединились к ее трапезе в
небольшой комнате в Базилике. Молодая королева казалась немного рассеянной
и едва притронулась к еде, вместо этого что-то быстро строча на листе
бумаги.
- Элана, - сердито сказала Миртаи, - ешь. Не будешь есть, от тебя
одна кожа да кости останутся.
- О, Миртаи, умоляю тебя, - скривила рощицу Элана. - Я пытаюсь
написать речь. Мне сегодня выступать перед Курией.
- Тебе не надо так много говорить, Элана, - сказал ей Спархок. -
Просто скажи им, что для тебя большая честь присутствовать на собрании
Курии, затем что-нибудь нелестное про Энниаса и в заключение призови к ним
божье благословение.
- Знаешь что, милый, ведь это первый раз, когда к ним обращается
королева, - едко заметила ему Элана.
- Королевы бывали и раньше.
- Да, но ни одна из них не сидела на троне во время выборов. Я уже
все выяснила. Так что нам предстоит исторический момент - и я не хочу
выглядеть глупо.
- Надеюсь, в обморок упасть ты тоже не хочешь, - сказала ей Миртаи,
подпихивая тарелку обратно к королеве. Спархок про себя отметил, что у
Миртаи было золотое сердце.
В дверь тихо постучали и в комнату вошел Телэн, проказливо улыбаясь.
Он поклонился Элане и произнес:
- Я просто зашел сказать, что король Сорос не будет сегодня
произносить речь перед Курией. - Он обратился к Спархоку. - Так что можешь
не волноваться о том, что вас выставят как негодяев.
- Да? - удивленно проговорил Спархок.
- Его величество подхватил простуду, и у него заболело горло. Он не
может говорить иначе как шепотом.
- Как странно, - нахмурилась Элана. - Еще вчера о простуде не было и
речи. Я, конечно, не желаю королю Пелосии ничего плохого, но разве не
удачно, что это произошло именно сейчас?
- Удача тут совсем не при чем, ваше величество. Сефрения чуть не
вывихнула себе подбородок и не запуталась в пальцах, посылая это
заклинание. Но, извините, я должен отправляться дальше и сказать об этом
Долманту и Эмбану. А потом Воргуну, чтобы он не огрел Сороса по голове.
Закончив свою трапезу, Спархок сопроводил обеих дам в Совещательную
палату.
- Спархок! - сказала Элана перед тем как войти. - Тебе нравится
Долмант, патриарх Демоса?
- Очень, - ответил ей рыцарь. - Это один из моих старейших друзей, и
не только потому, что он был пандионцем.
- Мне он тоже нравится, - улыбнулась Элана, лукаво поглядывая на
Спархока.
Долмант вновь созвал Курию и попросил каждого из королей обратиться к
собравшимся патриархам с речью. Как Спархок и говорил Элане, каждый из
монархов вставал, благодарил Курию за разрешение присутствовать на ее
собрании, говорил несколько слов об Энниасе, Отте и Азеше и призывал божье
благословение на головы собравшихся.
- А теперь, братья мои и друзья, - сказал Долмант. - Впервые за всю
историю Церкви к нам обратится королева. - Он слегка улыбнулся. - Я бы ни
за что на свете не хотел обидеть королей западной Эозии, но должен со всей
своей прямотой заявить, что Элана, королева Элении, во много раз
прекраснее, чем они, и я думаю, мы все будем приятно удивлены тем, что она
столь же умна, сколь и красива.
Элана очаровательно покраснела. За всю оставшуюся жизнь Спархок так и
не смог понять, как можно краснеть специально. Элана несколько раз
пыталась ему объяснить, но это было просто вне его понимания. Королева не
спеша поднялась со своего трона и некоторое время простояла молча, опустив
глаза, будто бы стесняясь милого комплимента Долманта.
- Благодарю вас, ваша светлость, - наконец произнесла она чистым
звонким голосом, подняв голову. Все следы румянца исчезли, и на лице Эланы
теперь читалась гордая решимость.
Сердце Спархока екнуло от неожиданно забравшегося в него подозрения.
- Ну теперь держитесь, чтоб не свалиться со своих мест, - предупредил
он своих друзей. - Мне знакомо это выражение лица. Боюсь, нас ожидает не
один сюрприз.
- Я исполнена благодарности к Курии за предоставленную мне
возможность присутствовать на ее собрании, - начала Элана. - И присоединяю
свои молитвы к тем, что вознесли мои собратья-монархи, прося Господа
ниспослать благословение на столь благородных мужей Церкви. Поскольку я -
первая женщина, обращающаяся к Курии при таких обстоятельствах, то
осмелюсь просить прощения у патриархов за то, что добавлю ко всему
сказанному ранее еще несколько слов. Я уверена, что ученые служители
Церкви простят меня, если в моих словах будет допущена некоторая
вольность, я - всего лишь женщина, и не слишком долго живу на этом белом
свете. А нам всем хорошо известно, что молодые женщины иногда говорят
глупости, особенно когда волнуются.
Элана замолчала, поглядывая на притихшие ряды церковников.
- Я сказала волнуются... - продолжила она. Ее голос звенел, что
серебряный колокольчик. - Нет, я просто в ярости. Этот монстр, это
хладнокровное чудовище, этот... этот Энниас убил любимого мною всем
сердцем отца. Он уничтожил мудрейшего и благороднейшего короля во всей
Эозии.
- Это Алдреас-то? - прошептал Келтэн, не веря своим ушам.
- А потом, - продолжала Элана, все тем же звонким голосом, - не
удовлетворенный тем, что разбил мое бедное сердце, этот жестокосердный
негодяй покушался и на мою жизнь. Церковь несет на себе пятно позора за
этого подлеца, что попытался осквернить веру Господа нашего. Я хотела бы
просить вас о правосудии, но я сама выбью правосудие из тела того, кто
убил моего отца. Я всего лишь слабая женщина, но у меня есть рыцарь,
человек, который по моему приказу найдет это чудовище Энниаса, если даже
этот зверь будет прятаться в геенне огненной. Энниас будет стоять передо
мной. Я клянусь в этом всем вам, и даже еще не рожденные поколения будут
содрогаться при мысли о той участи, что постигнет этого негодяя. Нашей
святой матери Церкви не стоит мараться и затруднять себя, свершая
правосудие над этой мерзостью. Церковь - благородна, сострадательна, а я -
нет.
- Вот и все королевское послушание пред лицом Церкви, - подумал
Спархок.
Элана опять замолчала, задрав кверху свое гордое юное личико, которое
ничуть не портило появившееся на нем выражение мстительной решимости.
- А что вы решите по поводу этого? - наконец спросила Элана,
повернувшись прямо на укутанный в черное трон Архипрелата. - Кому
присудите вы это роскошное кресло, ради которого Энниас собирался весь мир
потопить в крови? Кому достанется сей великолепный предмет? Потому что я
не ошибусь, друзья, если скажу, что это самое обыкновенное кресло,
сделанное, правда, из чистого золота, из-за чего весьма тяжелое и к тому
же, думаю, не слишком удобное. Кого обяжете вы взять на себя ту тяжелую
ношу заботы и ответственности, что прилагается к этому креслу, и которое
вашему избраннику придется нести на своих плечах в самые черные дни для
нашей святой матери? Без сомнения, он должен быть мудрым; но все патриархи
Церкви мудры. Он должен быть смел, но разве можно хоть кого-нибудь из вас
упрекнуть в трусости? Он должен быть хитер и проницателен, но не путайте
это с мудростью. И прошу, вспомните о том, что ему придется столкнуться с
гением лжи - не с Энниасом, хотя тот и лжив, не с Оттом, погрязшим в
собственном зле и разврате, но с самим Азешем. У кого из вас достанет
силы, хитрости и воли, чтобы противостоять этому исчадию ада?
- Что она вытворяет? - сдавленным шепотом произнес Бевьер.
- Разве не понятно, сэр рыцарь, - довольно проурчал Стрейджен. -
Выбирает нового Архипрелата.
- Но это просто смешно, - задохнулся Бевьер. - Архипрелата выбирает
Курия.
- Сейчас, сэр Бевьер, они выбрали бы и вас, стоило бы ей только
указать в вашу сторону своим маленьким розовым пальчиком. Посмотрите на
них. Теперь она держит в своих хрупких руках всю Курию.
- Среди вас есть воины, почтенные патриархи, - продолжала Элана, -
люди из стали и доблести, но сможет ли вооруженный Архипрелат
противостоять хитрости и коварству Азеша? Среди вас есть теологи, люди
высочайшего ума, которые смогли бы прочитать мысли самого Господа, но
сможет ли такой человек, ведомый божественной справедливостью, сразиться с
мастером обмана? Есть среди вас и поднаторевшие в законе и делах Церкви.
Есть сильные и смелые. Есть благородные и сострадательные. Если бы мы
могли выбрать всю Курию целиком, чтобы она направляла нас, мы стали бы
непобедимыми - и ад не смог бы распахнуть свои ворота. - Элана слегка
пошатнулась и поднесла дрожащую руку к глазам. - Простите меня, -
произнесла она слабым голосом. - Последствия отравления ядом этой змеи
Энниаса еще дают о себе знать.
Спархок готов был сорваться с места.
- Ох, Спархок, сядь и успокойся, - сказал ему Стрейджен. - Ты
испортишь ей все представление, если побежишь туда. Поверь мне, она
прекрасно себя чувствует.
- Нашей святой матери необходим надежный защитник, - утомленным
голосом продолжала Элана. - Человек, воплощающий в себе достоинства всей
Курии, и я думаю, все вы в глубине души знаете, кто этот человек. Да
придаст вам Господь мудрости, да снизойдет на вас откровение Божие, чтобы
обратили вы взоры свои на того, кто в своей скромности и сейчас находится
среди вас, протягивая вам свою благородную руку. И, возможно, патриарх
этот даже и не ведает в своем самоуничижении о том, что сам Бог говорит
его устами. Поищите его в своем сердце и возложите на него эту ношу, ибо
только он может стать нашим защитником. - Элана снова покачнулась, ее
колени задрожали, и она поникла как цветок. Король Воргун, с глазами,
полными слез, благоговейно подхватил ее на руки.
- Отличная сцена, - с восхищением сказал Стрейджен и ухмыльнулся.
- Бедный, бедный Спархок, - сказал он. - У тебя, знаешь, нет шансов.
- Стрейджен, ты заткнешься?
- О чем все это было? - озадаченно спросил Келтэн.
- Она только что выбрала Архипрелата, сэр Келтэн, - сказал ему
Стрейджен.
- Кого? Она не назвала ни одного имени!
- Вы еще не поняли? Она очень осторожно отмела остальных
претендентов. Остальные патриархи знают, о ком идет речь, и они выберут
его, как только кто-нибудь осмелится назвать его имя. Я бы произнес его,
да не хочу портить вам впечатление.
Король Воргун понес Элану, которая, казалось, потеряла сознание, к
бронзовой двери, скрывавшую одну из боковых комнат за стенами палаты.
- Иди к ней, - сказала Сефрения Миртаи. - Постарайся ее успокоить.
Она сейчас в слишком веселом настроении. И не пускай обратно короля
Воргуна. Он может что-нибудь ляпнуть и все испортить.
Миртаи кивнула и убежала.
Палату заполнили жаркие разговоры. Страсть Эланы зажгла всех.
Патриарх Эмбан сидел застыв и раскрыв в изумлении глаза. Потом он широко
ухмыльнулся, прикрыл рот рукой, и расхохотался.
- ...несомненно ведомая рукой Господа, - говорил один монах другому.
- Но женщина? Стал бы Господь говорить устами женщины?
- Пути господни неисповедимы, - благоговейно ответил другой монах. -
И непостижимы для человека.
Патриарху Долманту с трудом удалось утихомирить воодушевившихся
патриархов.
- Братья мои и друзья, - сказал он. - Мы, конечно, должны простить
королеве Элении ее эмоциональный всплеск. Я знаю ее с детства, и, уверяю
вас, обычно она вполне владеет собой. Как и сказала она сама, последствия
отравления еще проявляются, и влияют на ее рассудок.
- Бесподобно! - со смехом сказал Стрейджен Сефрении. - Он даже и не
подозревает.
- Стрейджен, - серьезно проговорила Сефрения. - Прошу тебя, замолчи.
- Да, матушка.
Патриарх Бергстен в кольчуге и рогатом шлеме с устрашающим видом,
поднялся и ударил топором по мраморному полу. - Дайте мне слово.
- Конечно, Бергстен, - сказал Долмант.
- Мы здесь на для того, чтобы обсуждать недомогания королевы Элении,
- объявил патриарх Эмсата. - Мы здесь для того, чтобы выбрать Архипрелата,
и я предлагаю перейти к этому. Я ставлю на голосование кандидатуру
Долманта, патриарха Демоса. Кто ко мне присоединится?
- Патриарх Долмант - вне регламента, - объявил Ортзел, вставая. - По
традиции и по закону, как один из кандидатов, он не имеет права голоса до
тех пор, пока вопрос не будет решен. С согласия моих братьев я прошу
досточтимого патриарха Укеры занять кресло председателя. - Он посмотрел
вокруг. Казалось, никто не возражал.
Эмбан, все еще открыто ухмыляясь, поднялся на кафедру и довольно
игриво отпустил Долманта взмахом пухлой руки.
- Патриарх Кадаха хочет закончить? - спросил он.
- Нет, - сказал Ортзел. - Еще нет. - Лицо Ортзела по-прежнему
оставалось суровым и мрачным. Затем, не подав и виду о том, как ему было
больно, он твердо проговорил. - Я присоединяю свой голос к голосу моего
эмсатского брата. Патриарх Демоса - единственный возможный кандидат на
пост Архипрелата.
Тогда поднялся Макова. Лицо его было смертельно бледным, а зубы
стиснуты.
- Бог покарает вас за такую наглость! - брызжа слюной, проорал он в
лицо патриархам. - Я не буду принимать участие в этом абсурде. - Он
вскочил и выбежал из палаты.
- Во всяком случае, он честен, - заметил Телэн.
- Честен? - воскликнул Берит. - Макова?
- Конечно, досточтимый учитель, - ухмыльнулся мальчик. - Если Макову
кто-нибудь покупает, он так и остается купленным - неважно, как обернутся
дела.
Голосование шло быстро, патриархи поднимались один за другим, чтобы
одобрить кандидатуру Долманта. Лицо Эмбана становилось все хитрее, в то
время как последний патриарх, слабый немощный старец из Каммории, с
помощью других поднялся на ноги и пробормотал скрипучим голосом имя -
Долмант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78