Иностранцев, особенно американцев, здесь многое волнует и сулит широкие возможности. Один ваш соотечественник мне говорил, что для него Вьетнам – словно Дикий Запад: забываешь собственное прошлое и все направлено на то, чтобы сколотить состояние.
– Господи, спаси и помилуй Вьетнам, – отозвался я.
Анх улыбнулся:
– В Японии, Корее или Сингапуре можно умереть со скуки. Здесь это не грозит.
– В чем, в чем, а в этом я уверен. – Я допил колу и посмотрел на часы.
Анх заметил мой жест.
– Название нужной вам деревни не Тамки, а Банхин, в провинции Лайтяу, – произнес он по буквам. – Непростое путешествие. Авиационное сообщение всего дважды в неделю, и то из Ханоя. Но, насколько мне известно, вы едете не через Ханой. В любом случае билеты пришлось бы заказывать за недели. Так что придется добираться наземным транспортом. К сожалению, автобусы отсюда тоже не ходят – только из столицы. Дороги в сезон дождей нередко подводят. И вы уже знаете, что не имеете права взять напрокат машину – только с водителем.
– Может, лучше остаться дома?
– Решение за вами. Но если бы ехать пришлось мне, я бы нанял внедорожник с хорошим шофером. Расстояние между Хюэ и Дьенбьенфу около тысячи километров, в зависимости от выбранного пути. К счастью, первые пять сотен километров по шоссе номер один в сторону Ханоя. Затем южнее столицы надо выбрать дорогу, которая выведет на шоссе номер шесть, которое через горы следует к Дьенбьенфу. – Анх нашел нужную карту в моем путеводителе и пододвинул книжку ко мне. – Видите?
Я нашел Дьенбьенфу на самом северо-западе страны, почти у границы с Лаосом. И еще разглядел вьющееся к нему через горы шоссе № 6.
– А как дорога? – спросил я.
– Неважно в этот сезон, – ответил вьетнамец. – Но те, что соединяют ее и шоссе номер один, еще хуже.
– Хуже, чем Нью-Джерси?
Он улыбнулся:
– На карте есть две или три дороги от шоссе номер один к шоссе номер шесть. Не доезжая до Ханоя, вам необходимо выбрать одну из них. Какую – будет зависеть от погодных условий, состояния покрытия и других обстоятельств, которые вы будете принимать во внимание. – Он взглянул на меня.
– Понятно, – ответил я. – Теперь посоветуйте, как я должен объяснить водителю, почему не хочу ехать через Ханой.
– Скажите ему, что вам нравится кататься по опасным горным дорогам в дождь.
Не смешно.
– Если повезет, – продолжал Анх, – доберетесь до Дьенбьенфу за два дня.
Я помолчал. О чем там думали эти идиоты из Вашингтона?
– А нельзя нанять небольшой самолет из Хюэ до Дьенбьенфху?
– В нашей стране невозможно. Частные полеты строжайше запрещены.
– Как же в таком случае туда добираются французы?
Вьетнамец улыбнулся:
– Прыгают с парашютами. Есть другой путь: надо долететь до столицы Лаоса Вьентьяна, затем – в Луангпрабанг, и вы оказываетесь примерно в ста пятидесяти километрах от Дьенбьенфу. Но для этого надо сначала получить лаосскую визу, а затем снова пересечь по земле границу с Вьетнамом, что может вызвать определенные трудности.
– Что ж, спасибо за урок географии, профессор. Теперь я уверен, что доберусь до Дьенбьенфу прежде, чем кончится моя виза.
– Наймите очень хорошего шофера с хорошим внедорожником, – повторил он и добавил: – Только не обращайтесь в «Видотур».
– Я знаю.
Мистер Анх пошевелил кучку скорлупок на столе.
– Меня просили передать вам некоторые инструкции.
Я не ответил.
– Если вы найдете человека, которого ищете, предложите купить у него все его военные сувениры. Если он умер, необходимо документально подтвердить его смерть и сделать его родным то же предложение. Если он жив, сфотографируйте его и зафиксируйте на карте место жительства, чтобы ваше правительство в случае надобности могло с ним связаться.
Я снова промолчал.
Мистер Анх явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Или сами закончите дело, – продолжал он, – чтобы избежать новых поездок к вышеуказанному лицу.
– Извините, не могли бы вы повторить? – попросил я.
Он повторил.
– Мне кажется, я не совсем понимаю, что это значит, – сказал я. – А вы?
– Нет, мистер Бреннер. Но мне сказали, что вы поймете.
– Неужели? А что, если я перепутаю и решу, что мне приказано его убить, тогда как в виду имелось нечто совсем иное?
Но на это я прямого ответа не дождался.
– После такой долгой и суровой войны, – заявил он, – остается много недоброго, что потом приходится улаживать.
А я подумал, что это совсем не то, что выпады или ответные ходы в тайном мире шпионажа или, скажем, программа уничтожения неугодных лиц «Феникс». Тран Ван Вин был простым солдатом, но видел нечто такое, чего не должен был видеть. А мистер Анх заключил, что речь идет о грязной закулисной войне, потому что сделал логический вывод или ему так сказали.
– В любом случае, – продолжал он, – ваше задание на этом закончено и вы отправляетесь к следующему месту назначения. Я передал все дословно и больше ничего не знаю.
Я не ответил.
– Сегодняшнюю и завтрашнюю ночи вы проводите здесь, а затем отправляетесь в Дьенбьенфу и далее – в интересующую вас деревню. В случае изменения планов или поступления новой информации я свяжусь с вами в гостинице. У меня имеются надежные каналы проинформировать неких лиц в Сайгоне о том, что наша встреча прошла успешно, а у вас есть возможность передать для них сообщение.
– Скажите им, что я понимаю задание, свой долг и что правосудие свершится.
– Отлично. Расходимся. Кто первый?
– Я. – Я положил несколько орешков в карман и пододвинул к нему путеводитель. – Оставляю книгу вам и прошу вернуть ее в гостиницу в то утро, когда я уезжаю в Дьенбьенфу, а вы – в Лос-Анджелес. Таким образом я буду извещен, что вы не арестованы и мое задание не под ударом. В противном случае я оставляю за собой право тут же покинуть Вьетнам. Это вы тоже можете передать.
– Я понял, – отозвался Анх.
Я встал и положил на стол десять долларов.
– Спасибо за интересную экскурсию.
Он тоже встал, и мы пожали друг другу руки.
– Счастливо доехать. С Новым годом.
– И вам того же.
Я повернулся, прошел через рынок и направился к городу. Не было еще и четырех часов первого дня нового года – года Быка. И не исключено, что последнего года Осла, то есть меня. Как я мог втравиться в такое дело? Нет, я совсем не похож на разумного малого: то занимаюсь делами, которые ставят точку в моей карьере, то лезу с опасным заданием в недружественную страну, то осложняю себе жизнь любовными интрижками.
На середине пешеходного моста Трангтьен я остановился, разгрыз несколько орешков, бросил скорлупки в воду, а ядрышки прожевал.
На небо набежали облака. Упали первые капли дождя. Воздух был влажным, прохладным. А река Перфум быстро бежала к морю.
Я правильно понял Конуэя в аэропорту и Анха в Хюэ. Вашингтон желает, чтобы Тран Ван Вин умер, и там будут рады, если убью его я. А мне, как принято, даже не потрудились в разумных с точки зрения безопасности границах сообщить, в чем дело.
Умники решили: если тот малый, которого я должен ухлопать, и без того уже мертв, мне ни к чему доверять лишнюю информацию.
Но в то же время они почему-то уверены: если я с ним встречусь, то к тому времени буду знать все причины и сделаю все, что от меня ждут.
То, что несчастный малый видел в Тет 68-го года в развалинах Куангчи, настигло его через много лет и готово расправиться. Не очень-то справедливо, если он уцелел в войне и дожил до своего возраста, – то есть примерно ровесник мне и может считаться человеком не старым, но зрелым.
Я призвал на помощь все свои дедуктивные способности и, кажется, приблизился к разгадке, но она все время от меня ускользала.
Ясно было одно: если Вина решили убить за то, что он видел, меня могли убить за то, что он мог мне рассказать.

Глава 29

Я сидел в ресторане гостиницы «Сенчури риверсайд» и потягивал виски с содовой, а какой-то коротышка наигрывал на фортепьяно «Странники в ночи».
Часы показывали десять минут седьмого. Зал постепенно заполнялся гостями. Иностранцы наперебой болтали, а симпатичные официантки в коротеньких юбочках сбивались с ног и приносили не то, что нужно.
Я начал подумывать, что Сьюзан настолько на меня разозлилась, что решила со мной порвать. Когда женщины бесятся из-за мужчин, они ни перед чем не останавливаются. Я знавал дам, которые устраивали сцены в Москве и Восточном Берлине, то есть в таких местах, где совсем излишне привлекать к себе внимание. Но они плевали на окружение и ситуацию – настолько взбеленились.
Существовала и другая возможность: Сьюзан вызвали на допрос. После утреннего скандала в полиции я бы не удивился, если бы на меня решили поднажать через подружку. Несмотря на все наши ухищрения, в полиции понимали, что мы вместе.
Самой большой головной болью был пистолет. Неужели кто-нибудь видел, как Сьюзан его закапывала? Но если полицейским даже сообщили, они не придут за оружием – постараются проследить, кто будет его доставать. Именно поэтому я и хотел оставить пистолет там, где он был.
Я заказал новую порцию виски. Три ветерана сидели через несколько столиков от меня. Теперь они обзавелись компанией молоденьких девчонок лет двадцати, которые годились им в дочери. Может быть, когда-то они и были офицерами, но не джентльменами, а свиньями.
Девчонки выглядели и вели себя как американки, но кроме этого, я ничего не мог о них сказать. Разве только то, что они туристки и любили мужчин среднего возраста с деньгами.
В половине седьмого я начал тревожиться. Вот почему всегда лучше ездить одному, особенно если ты на задании и к тому же рискованном. И без того полно хлопот, а тут еще на собственную задницу беспокойство о гражданском лице.
Но точно ли Сьюзан – гражданское лицо? Я вспомнил про мистера Анха, который, как и она, оказывал Дяде Сэму небольшую любезность. Этот город превращался в Восточный Берлин периода «постхолодной войны»: здесь собирались темные личности, обделывали свои делишки, оказывали услуги и постоянно держали открытыми уши и глаза. ЦРУ есть где развернуться и мутить воду.
Американцы не любят терпеть поражение. Немцы и японцы преподали нам хороший урок: если проиграл войну, надо купить страну-победительницу.
На пороге появилась Сьюзан и огляделась. Она заметила меня в тот момент, когда я вставал, и улыбнулась. Когда человек смотрит на тебя в толпе, по его улыбке можно судить, насколько он тебе рад.
Сьюзан подошла к столику. На ней были черные джинсы, которых я раньше не видел, и шелковая кофточка с V-образным воротом. Ее я тоже не видел. Она крепко меня обняла и расцеловала.
– Я знала, что с тобой все в порядке – справлялась у портье.
– Жив-здоров.
Сьюзан села за столик, я опустился напротив.
– Ну как все прошло? Встретился? – спросила она почти возбужденно.
– Встретился. И все прошло замечательно. А ты что сегодня делала?
– Ходила по магазинам, осматривала достопримечательности. Так кем же оказался твой связной?
– Жутко кровожадной евразийкой.
– Перестань, Пол. Неостроумно. Кто он? Мужчина? Вьетнамец?
– Мужчина. Это все, что я могу тебе сказать.
– И теперь ты знаешь, куда надо ехать?
Я не собирался ее просвещать и коротко ответил:
– Да. И это конец разговора.
– Это место далеко?
– Что будешь пить?
– "Сан-Мигель".
Я махнул рукой официантке и заказал пиво.
– Где ты встретился со связным? – спросила Сьюзан. – Где этот номер тридцать два? Готова поспорить, что это цифра на карте из путеводителя.
– Ты хорошо спала?
– Как убитая. А ты был в иммиграционной полиции?
– Да.
– Обошлось?
– Да. Поговорили и расстались.
– Правильно. Если лебезить перед ними, они считают, ты что-то замышляешь. А если держишь рот на замке, думают, что ты чист.
– Я знаю. Я сам коп.
– Я близко не подходила к Цитадели, как ты мне велел. А теперь скажи, где ты с ним встречался?
– Естественно, в Цитадели.
– Как ты считаешь, за вами следили?
– За мной – нет. А за ним не знаю. Ты все это купила сегодня?
– Тебе нравится?
– Очень.
– Спасибо.
Принесли ее пиво, и Сьюзан налила себе в стакан. Мы чокнулись.
– Извини за вчерашний вечер. Мне не следовало на тебя наскакивать.
– Все в порядке. Я к тебе тоже привязывался из-за Билла.
– Привязывался. И я от него избавилась.
Я не ответил – заметил, что трое ветеранов пялятся на Сьюзан, хотя сами сидят с малышками. Вот поросята!
– На кого ты смотришь?
– На тех трех американцев. Бывшая пехота или морпехи. Видел их вчера во время обеда. Разглядывают тебя.
– Соображают, что к чему.
– Свиньи.
– А тем крошкам с ними нравится.
– Тоже свиньи.
– Я думаю, ты ревнуешь.
– Нет. Самая красивая женщина в этом зале – ты.
– Какой ты милый. – Сьюзан снова вернулась к делам и спросила: – Ты уже знаешь, как добраться до нужного места?
– Думаю, что да.
В ресторане стоял гул голосов, пианист играл «Давным-давно» Тони Беннета, и наш разговор никто не слышал. Я решил, что настало время выяснить кое-какие вещи, от которых зависело мое здоровье.
– А теперь, – сказал я, – позволь мне задать несколько вопросов. Смотри прямо в глаза и не отводи взгляд.
Сьюзан поставила пиво на стол, откинулась на спинку и взглянула мне в глаза.
– На кого ты работаешь?
– На Американо-азиатскую инвестиционную корпорацию. Иногда оказываю кое-какие услуги нашему консульству в Сайгоне и посольству в Ханое.
– Ты когда-нибудь оказывала услуги резидентам ЦРУ в Сайгоне или в Ханое?
– Только однажды. В Сайгоне.
– Ты хочешь сказать – сейчас?
– Да.
– Тебе за это платят?
– Возмещают расходы.
– Тебя официально где-нибудь готовили?
– Месяц в Лэнгли.
Это объясняет ее полет в Вашингтон.
– Американо-азиатская инвестиционная корпорация – это крыша ЦРУ? – продолжал я допрос.
– Нет. Настоящая инвестиционная компания. Но с некоторыми исследовательскими функциями.
– В вашей организации кто-нибудь еще оказывает такие же услуги, как ты?
– Я не могу ответить на этот вопрос.
– Каковы твои инструкции на мой счет?
– Просто познакомиться и приветить.
– Тебе не велели давить на меня?
– Какой смысл? Разве ты мне скажешь, зачем тебя сюда прислали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95