– Тоже слышал краем уха.
– Хорошо. Когда с семьдесят пятого и до восьмидесятых годов здесь присутствовали русские, других иностранцев не было и выражение «Льен Хо» обозначало всех белых. Так что в их устах оно не оскорбительно – русские были их союзниками. А на юге одно время носило негативный характер, поскольку южане ненавидели советских военных и гражданских советников. Но теперь то же значит «человек с Запада». Следите за мной?
– Стараюсь. На юге я американец, на севере – австралиец. Но люди будут звать меня советским.
– Не смущайтесь. Это значит – человек с Запада.
– А почему бы мне не заделаться новозеландцем, британцем или, скажем, канадцем?
– Не знаю. Попробуйте. Хорошо, вернемся к северу – там люди не столь материалистичны, как на юге.
– Это хорошо.
– Нет, плохо. Они истинно красные и не так подкупны, как здесь. Возможно, это философский или политический момент, но еще от того, что там не так много товаров, так что американские деньги отнюдь не божество. Не рассчитывайте, что сунете полицейскому десятку и он закроет глаза. Уразумели?
– А как насчет двадцатки?
Сьюзан внезапно села.
– Через неделю моя контора закрывается на праздники. И на этой дел тоже мало. Не откажетесь от моего общества?
Я тоже сел.
– Я люблю путешествовать, – продолжала она. – А в этом году почти не выезжала из Сайгона. Было бы интересно посмотреть вместе с ветераном связанные с войной места.
– Спасибо, но...
– Вам потребуется переводчик. В провинции по-английски почти не говорят. А я не прочь передохнуть от работы.
– Есть много других мест, куда можно поехать. Зима в Беркшире – милое дело.
– Я всегда во время отпуска уезжаю из Вьетнама, но теперь с удовольствием прокачусь по стране.
– Билл будет рад составить вам компанию.
– Он не любит Вьетнам. Его не вытащить из Сайгона.
– Но вполне может сделать исключение, если отправится в погоню за нами.
Сьюзан рассмеялась:
– Мы поедем как друзья. Так бывает сплошь и рядом. Я вам доверяю – вы работаете на правительство.
– Не думаю, что те, кто меня послал, одобрят, если я обзаведусь спутницей.
– Одобрят, если понимают, что это за место. Кроме языковых проблем, одинокому мужчине нещадно досаждают сутенеры и проститутки. Но этого не случится, если рядом с вами женщина. И полиция станет меньше тревожить. Они уверены: если вы один, ничего хорошего от вас не жди. Не понимаю, почему вас послали одного?
Я тоже не понимал. Скорее всего роль сыграло желание сузить круг посвященных в дело об убийстве, которое вовсе не было делом об убийстве. Я улыбнулся и спросил:
– Откуда мне знать, что вы не двойной агент?
Сьюзан улыбнулась в ответ.
– Я скучающий советник по инвестициям и хочу немного встряхнуться.
– Катайтесь на мотоцикле.
– Катаюсь. Подумайте о моем предложении. Я могу оставить в конторе записку, быстро собраться и приехать в «Рекс» самое позднее в десять утра.
– А как же с Биллом? – спросил я.
– Что вы к нему прицепились?
– Мужское дело. У него есть оружие?
Сьюзан рассмеялась:
– Конечно, нет. Владение оружием – здесь самая главная провинность.
– И то хорошо.
– Я дам ему телеграмму с места нашей первой остановки, куда бы нас ни занесло.
– Дайте подумать.
– Решайте, не пожалеете. Но учтите, наши отношения чисто платонические. Я буду снимать отдельную комнату. Вы вольны водить к себе местных дам. Только за столом будем вместе.
– А кто будет расплачиваться?
– Естественно, вы. Я заказываю, вы платите. А когда вам потребуется заняться каким-нибудь тайным делом, я испарюсь.
Я сидел на траве и думал. Невдалеке стоял президентский дворец, вокруг простирался Сайгон. Ноздри щекотал запах цветущих растений, а кожу на лице согревало солнце. Я посмотрел на Сьюзан, и наши глаза встретились.
Она закурила, но ничего не сказала.
Я привык работать один и всегда предпочитал действовать именно так. Если я напортачу сам, мои друзья в Вашингтоне будут разочарованы, но в зависимости от обстоятельств могут посочувствовать. Но если я завалюсь во время поездки с женщиной, меня подвесят за яйца. Джеймс Бонд никогда не мучился такими проблемами.
И еще – я никак не мог понять, что ей от меня надо. Сьюзан сказала, что хочет прокатиться по стране. Наверное, жаждала приключений. Скорее всего это главный мотив. При чем тут я? Я обворожителен. Но не настолько.
Однако ее мотивы не имели отношения к заданию. Когда я в деле, то не думаю о женщинах. Почти. А если и думаю, то в личное время.
И еще оставалась Синтия. Она профессионал и сама часто работает с мужчинами. Она поймет. А может быть, и нет.
– Вы думаете?
– Разглядываю стрекозу.
– Сообщите к шести утра о своем решении. И, как говорят в бизнесе, предложение на стол. – Она надела носки и туфли, застегнула рубашку и водрузила на нос темные очки.
Я тоже надел рубашку, а Сьюзан в это время прицепляла на пояс кошелек.
– Готовы?
Мы спустились с холма к стоянке. Сьюзан отстегнула мотоцикл, достала телефон и набрала номер.
– Звоню в «Рекс», – повернулась она ко мне. Что-то сказала по-вьетнамски в трубку, и я различил свою фамилию. Мне показалось, что ответ ее не удовлетворил, и она заговорила немного резче. Сука! Последовала череда односложных слов и отдельных согласных. Затем Сьюзан нажала кнопку отбоя. – Для вас пока ничего. Но я оставила им номер моего мобильника и просила сообщить, как только поступит ваш паспорт или что-нибудь другое.
Она отдала мне телефон, завела мотоцикл, и я опять взгромоздился на заднее седло.
– Извините, – проговорила Сьюзан, – я не спросила, может быть, вы хотите сесть за руль?
– Как-нибудь в другой раз.
– Вы помните фамилию того типа в аэропорту? – спросила она, пока мы кружили по улицам Сайгона.
– Зачем вам? Вы что, знаете по фамилиям всех плохих типов?
– Не исключено. Слухом земля полнится.
– Его фамилия Манг. Полковник.
– Манг – это имя. А как его фамилия?
– Он называл себя полковником Мангом. Почему же это имя, а не фамилия?
– А я думала, что вы здесь жили какое-то время. Вьетнамцы употребляют с названием должности имя, которое вообще ставится после фамилии. Таким образом, вы – мистер Пол, а я – мисс Сьюзан.
– Почему?
– Не знаю. Это их страна. Они вольны поступать так, как им угодно. Разве вы не поняли этого в прошлый раз?
– Буду с вами откровенен: американские солдаты очень мало знали о вьетнамцах. Возможно, в этом-то и была основная проблема.
Сьюзан не ответила, а вместо этого сказала:
– Они очень щепетильны по поводу обращений. Не забывайте прибавлять «мистер» или «миссис», «полковник», «профессор», а потом уже их имя. Им понравится, если сказать это по-вьетнамски: дай-та Манг – полковник Манг. Или онг Пол – дедуля Пол. – Она рассмеялась.
А я про себя подумал: как по-вьетнамски будет «сука»?
– Я попытаюсь узнать, кто такой этот Манг, – продолжала Сьюзан. – Но если встретитесь с ним опять, постарайтесь выяснить фамилию.
– Не сомневаюсь, что встречусь.
– Вы ему сообщили, куда собираетесь?
– Он частично выяснил мои планы по гостиничным ваучерам. И требует, чтобы я изложил ему остальное, перед тем как вернуть мне мой паспорт.
– Вы хотите, чтобы он был в курсе, куда вы едете?
– Не особенно.
– Тогда придумайте что-нибудь. Мы же с вами говорили, полиция здесь не особенно эффективна. Хотите посмотреть еще одно знаменитое место?
– Безусловно.
– Вам не скучно?
– Особенно на такой скорости.
Сьюзан обернулась и похлопала меня по колену.
– Вот выведу своего зверя, и поедем на мишленовскую каучуковую плантацию. Хочется выбраться за город. Согласны?
– А не лучше ли мне быть поближе к гостинице на случай, если полковник-комми пожелает со мной повидаться?
– Сегодня воскресенье. Он сидит дома и изучает биографию Хо Ши Мина, пока жена варит их домашнего песика. – Она рассмеялась.
Я тоже рассмеялся. Решил, что следует рассмеяться.
Многие посчитали бы Сьюзан Уэбер настоящей мечтой мужчины. Но мне она показалась такой же, как страна, в которой жила: красивой, экзотичной, соблазнительной, словно тропический бриз в звездную ночь. Но в глубине сознания я слышал стук приближающихся ко мне бамбуковых палок.

Глава 11

Мы выскочили на улицу Ледуан – тенистый бульвар, – а затем свернули за угол. Сьюзан показала на другую сторону.
– Узнаете?
За высокой бетонной стеной со сторожевыми вышками стояло ослепительно белое шестиэтажное здание. Еще один образец противобомбовой сборной железобетонной архитектуры 60-х годов. Прошло несколько секунд, прежде чем я узнал бывшее американское посольство.
– Я видела пленку, как вьетконговцы ворвались в посольство во время новогоднего наступления.
Я кивнул. Это случилось в феврале 68-го и стало началом конца. А сам конец наступил позднее – в 75-м, когда посольство превратилось в Толстую Даму, которая исполняла последнюю арию в трагической опере.
Я посмотрел на крышу и заметил небольшое сооружение, откуда 30 апреля 1975 года последние американцы покидали на вертолете посольство, когда коммунисты вплотную приблизились к этому месту. Еще одна знаменитая или печально знаменитая видеозапись: отстреливающийся морской пехотинец, а рядом плачущие и орущие вьетнамские гражданские. Разбегающиеся в надежде на спасение южновьетнамские солдаты, старающиеся сохранить спокойствие грузящиеся в вертолет посольские, кипы горящих во дворе документов, Сайгон в хаосе, посол, увозящий на родину свернутый американский флаг.
Я видел это в новостях по телевизору вместе с другими военными в сержантском клубе Форт-Хэдли – в то время я еще жил там. Помню, почти все молчали. Только время от времени то у одного, то у другого вырывалось «Черт!» или «О Боже!». Какой-то парень заплакал. Я бы ушел, но меня парализовала картина реальной драмы. А то, что я несколько раз был на территории посольства, делало для меня картину более сюрреалистичной, чем для большинства телезрителей.
Но в этот миг Сьюзан вторглась в мое путешествие во времени.
– Сейчас этим зданием владеет государственная нефтяная компания, но Вашингтон ведет переговоры, чтобы возвратить его обратно.
– Зачем?
– Чтобы сровнять с землей. Нехороший образ.
Я промолчал.
– Это собственность США. Здесь можно построить новое здание консульства. Но вьетнамцы могут заупрямится – захотят сохранить аттракцион для туристов: как-никак шесть долларов за вход, для своих – бесплатно. Американцы возвращаются, – продолжала Сьюзан. – Народ хочет, чтобы они вернулись. А власти думают, как бы получить их деньги, но без них. Я каждый день это чувствую на своей работе.
Я снова задумался, зачем я здесь, но ничего не сумел решить – чересчур много было пробелов: не слишком обычная ситуация, когда человека посылают на опасное задание. Смысл появлялся только в том случае, если в уравнение подставить Сьюзан Уэбер.
– Хотите, сниму вас на фоне посольства? – спросила она.
– Нет. Поехали отсюда.
Мы пронеслись по центру Сайгона и пересекли мостик через неширокую грязную речушку.
– Мы на Ханхой, – объяснила Сьюзан. – Это остров, который в основном населяют местные жители.
Впадинный клочок земли был застроен по болотистым краям деревянными хибарами, а там, где посуше, стояли дома посолиднев.
– Куда мы едем?
– Надо взять другой мотоцикл.
Мы миновали окруженные огородами деревянные каморки, затем многоэтажные оштукатуренные дома. Сьюзан свернула в переулок, который привел нас в садик, а на поверку – открытое пространство между построенными на столбах бетонными зданиями. Все здесь было забито мотоциклами, велосипедами и всякой другой всячиной.
Мы слезли на землю, и она пристегнула «Минск» к стойке. А затем подошла к большому черному мотоциклу.
– Вот он, мой зверь. «Урал-750». Иностранцы не имеют права владеть машинами с объемом двигателя больше ста семидесяти пяти кубиков. Поэтому я храню его здесь.
– Чтобы любоваться?
– Нет, чтобы ездить. Полиция проверяет, что стоит у домов. А здесь живут мои друзья из нгуенов.
– А если задержат на дороге?
– Чтобы не задержали, надо ехать побыстрее. Это не проблема, стоит только выбраться из города. С острова Ханхой я сворачиваю на юг, пересекаю маленький мостик и через пятнадцать минут за городом. На мотоцикле местные номера, он зарегистрирован на вьетнамца – другого моего приятеля. И у полиции, даже если меня остановят, нет никаких шансов установить, кто его действительный владелец. А если сунуть пятерку, полицейские закроют глаза.
– Да, вы здесь определенно давно.
Сьюзан достала ключ из кармана и сняла с мотоцикла цепь.
– Готовы к приключению?
– Я стараюсь вести себя тихо. Разве обязательно ехать на незаконном мотоцикле?
– Нам придется подняться на солидную высоту. А вы слишком тяжелый. – Она похлопала ладонью по моему животу, что, надо сказать, меня несколько удивило.
– Чтобы ехать по шоссе, необходим шлем, – заметил я.
Сьюзан закурила.
– Вы прямо как мой отец.
Я посмотрел на нее.
– До Ленокса далеко, не правда ли?
Прежде чем ответить, Сьюзан немного подумала.
– Простите мне мои маленькие акты бунтарства. Три года назад вы бы меня не узнали.
– Смотрите не убейтесь, – посоветовал я.
– И вы тоже.
– Я здесь третий раз. И профессионал.
– Вы заблудившийся в лесу ребенок. Вот вы кто.
Продолжая курить, она достала сотовый телефон и набрала номер. Что-то сказала по-вьетнамски, резко ответила и закончила разговор.
– Вам поступило сообщение, а они не позвонили.
– Поделитесь содержанием или будете ругаться на гостиничных?
– Сообщение таково: полковник Манг приглашает вас к восьми в иммиграционную полицию. Я вам помогу составить расписание поездок, – добавила она.
– Я могу самостоятельно взглянуть на карту, – заметил я.
– Что вы такого сделали или сказали, что так разозлили этого типа? – спросила Сьюзан.
– Я был вежлив, но тверд. Но видимо, ляпнул нечто такое, что вывело его из себя.
Она кивнула:
– Как вы считаете, он что-то знает?
– Знать-то нечего. Спасибо за заботу, но это не ваша проблема.
– Как это не моя? Во-первых, вы из Массачусетса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95