И не вносите бумагу в гостиницу. Свяжитесь со мной, и мы встретимся где-нибудь еще. Договорились?
– Как скажете.
– Спасибо.
– Нет проблем. Значит, вас задержали в аэропорту и поэтому вы опоздали?
– Именно.
– Что ж, неудивительно. Вы выглядите ненадежно. – Она рассмеялась. – С вас требовали въездной сбор?
– Двадцать баксов.
– И вы дали?
– Да.
– Не стоило. Здесь понимают, когда говоришь – «нет», если говоришь твердо.
– За это я заставил шпика отнести к такси мои вещи.
Сьюзан рассмеялась:
– Потрясающе! Это мне нравится. – И добавила: – Все эти ребята пытаются выжать из вас деньги. Обыкновенный кидок.
– Вы полагаете, что это дежурный развод на доллары?
Она на секунду задумалась.
– Определенно... Только я не слышала, чтобы у кого-нибудь задерживали паспорт. Подождите, они еще на вас выйдут.
– Очень надеюсь. Ведь мой паспорт у них.
Сьюзан снова закурила, и у меня сложилось впечатление, что она не спешит уходить.
– Оставьте мне газету, – попросил я, – и можете отправляться на следующее свидание. И еще мне нужны визитные карточки – ваша и Билла.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Она потушила сигарету.
– Моя визитка в газете. Что же до Билла, я не уверена, что вам о нем положено знать. Позвоните, я вам кое-что расскажу.
– О'кей.
Сьюзан поднялась и взяла со стула свой атташе-кейс.
– Спасибо за угощение.
Я тоже встал.
– Ради Бога.
– У меня есть газета на английском языке, – продолжала она. – Я уже прочитала. Хотите?
– С удовольствием просмотрю.
Сьюзан достала «Интернэшнл геральд трибюн» и положила на стол.
– Вчерашняя. Зато воскресное издание. Других до вечера понедельника не будет.
– Спасибо.
Мы пожали друг другу руки.
– Удачи, – пожелала она.
– Чак мунг нам мой, – ответил я.
– Чак мунг нам мой, – улыбнулась Сьюзан. Затем повернулась и ушла.
Я сел и, не касаясь газеты, стал пить пиво и ждать, что произойдет какая-нибудь неприятность.
Выждал целую минуту, но ничего не случилось. Тогда я развернул газету, нащупал визитную карточку Сьюзан и, доставая платок, опустил ее в карман пиджака. А платком вытер рот. Затем сел боком к столу и при свете свечей начал читать первую страницу.
Пока все шло хорошо. Я никогда не занимался расследованием во вражеской стране. Хотя, если честно, приходилось заниматься делами в дружеских странах, которые сам превратил во вражеские. Я остался доволен своим шпионским мастерством. Ведь я был всего-навсего обычным полицейским. Конуэй прав – это в крови моего поколения: слишком много шпионских фильмов и романов. Как бы на моем месте поступил Джеймс Бонд?
Ну, для начала он бы не позволил госпоже Уэбер уйти. Но если работаешь на мою контору или на ФБР, приходится держать ширинку на замке. И еще дело было в Синтии. И в этом Билле, кто бы он там ни был. К тому же Сьюзан не нужны лишние неприятности в придачу к тем, которые, возможно, и так свалились ей на голову.
Я поднял глаза: госпожа Уэбер вернулась к моему столику.
– Мистер Эллис отменил встречу, – сообщила она. – Я должна была вам передать, чтобы в случае необходимости вы не сомневались звонить и дали знать, когда в понедельник утром будете уезжать из Сайгона. Однако считается, что телефоны во всех иностранных компаниях прослушиваются. Даже не столько в целях безопасности, сколько в надежде получить какую-нибудь выгоду. Так что будьте осторожны, когда говорите по городскому телефону. Номер моего мобильника на визитной карточке. Но чтобы наш разговор не записали, вам тоже нужен сотовый. Если станете звонить по городскому и вам потребуется сказать что-то важное, мы договоримся, где встретиться. Меня просили в эти выходные не уезжать из города. О'кей?
– И вы забыли мне все это сказать?
– Я сказала, что вы можете мне звонить. А сейчас растолковываю.
– Премного благодарен.
– Субботний вечер – у меня нет никаких встреч.
– А где же ваш Билл?
– Я сказала ему, что могу быть занята в зависимости от того" как повернутся дела.
– Я чего-то недопонимаю?
– Хотела посмотреть, интересны вы или нет.
– И теперь говорите «прощай»?
– Ну же... не усложняйте мне жизнь, – улыбнулась она.
– Видите ли, Сьюзан... мои инструкции гласят...
– Я получила новые инструкции. Должна вас натаскать по стране. Иначе вы совсем потеряетесь, когда уедете из Сайгона.
– Это правда?
– Стала бы я лгать человеку из своего родного штата?
– Ну что ж...
– Я не привыкла, чтобы мне отвечали «нет».
– Представляю. Хотите со мной поужинать?
– С удовольствием. Как мило, что вы меня пригласили.
Я махнул официанту и попросил меню. А свою новую приятельницу спросил:
– А как здесь насчет еды?
– Неплохо. У них японский, французский, китайский и вьетнамский столы. А в Тет много особых праздничных блюд.
Принесли меню.
– Как будет по-вьетнамски «собачье мясо»? – спросил я ее.
– Чит чо, – улыбнулась Сьюзан и раскрыла меню. – Что предпочитаете: вьетнамское, французское или китайское?
– Предпочитаю чизбургеры с жареной картошкой.
– Я закажу что-нибудь из праздничных блюд.
Подошел метрдотель. Они немного посовещались, бросая при этом на меня взгляды и то и дело хихикая.
– Только не чит чо! – ужаснулся я. Метрдотель рассмеялся и что-то сказал Сьюзан. Чтобы показать, как я хорошо понимаю вьетнамский, я приказал ему: – Руки вверх!
Наконец он ушел.
– Я заказала всего понемногу, – сообщила мне Сьюзан. – Чтобы вы могли попробовать каждое блюдо и выбрать то, что вам понравится. – Почему вы велели ему поднять руки?
– Практикуюсь в языке.
– А разве в Вашингтоне мало вьетнамских ресторанов?
– Почему вы решили, что я живу в Вашингтоне?
– Подумала, что вы работаете на Вашингтон.
– Я живу в Виргинии. Я в отставке.
– А когда были в армии, ели вьетнамские блюда?
– У меня был армейский рацион. Местную пищу употреблять запрещалось. Таковы военные правила. Некоторые ребята от местной еды ужасно страдали желудком.
– И теперь надо проявлять осторожность. Пейте больше джина с тоником, воду только из бутылок, кока-колу и пиво. Поначалу я очень здесь мучилась. Мы прозвали это местью Хошимина. Но с тех пор – ничего. Вырабатывается иммунитет.
– Я здесь ненадолго.
Еду приносили блюдо за блюдом. Госпожа Уэбер ела, как вьетнамка, – подняв мисочку к самому лицу и ковыряясь в ней палочками. А я воспользовался ножом и вилкой.
Мы разговаривали о разных пустяках – в основном о Сайгоне и о ее работе. Сьюзан объяснила, чем занимается, но для меня, государственного служащего, не имеющего понятия о бизнесе, все казалось полной околесицей. Речь шла о рекомендациях и организации займов для тех, преимущественно американских, инвесторов, которые хотели заниматься делами во Вьетнаме. И хотя я в этом ничего не понимал, она, наоборот, прекрасно разбиралась. И я убедился, что Сьюзан в самом деле инвестиционный советник. Фальшь я прекрасно чувствовал, поскольку сам по долгу службы, чтобы подобраться ближе к подозреваемому, часто притворялся то чиновником, то сержантом с оружейного склада.
Прошло немного времени, и мы почувствовали себя друг с другом легко.
– Я знаю, что не должна задавать вам вопросов, – улыбнулась она. – Поэтому не представляю, о чем спросить, чтобы поддержать разговор.
– Спрашивайте все, что угодно.
– Где вы учились?
– Секрет.
– Вы полагаете, что остроумны?
– Я остроумен. А где учились вы?
– В Амхерсте. А затем в Гарварде получила степень магистра.
– А дальше?
– Работала в Нью-Йорке в инвестиционном банке.
– Долго?
– Пытаетесь вычислить мой возраст? Мне тридцать один год.
– И три года уже здесь?
– Три исполняется в следующем месяце.
– Почему?
– А почему бы и нет? Прекрасный пункт в личном резюме. И никто не тревожит.
– Вам здесь нравится?
– На самом деле да.
– Почему?
Сьюзан пожала плечами и немного подумала.
– Меня устраивает положение экспатриантки. Понимаете?
– Нет.
– Ну как вам объяснить?.. Это часть моей индивидуальности. В Нью-Йорке я никто: еще одна смазливая мордашка из многих и магистр Лиги плюща Группа самых престижных частных университетов и колледжей на северо-востоке США.

. А здесь выделяюсь: для вьетнамцев экзотика и для людей с Запада интересна.
Я кивнул:
– Теперь, кажется, понимаю. Когда вы собираетесь домой?
– Не знаю. Не думала.
– Разве не скучаете? По родным? По друзьям? По Рождеству? По Четвертому июля? По Дню сурка 2 февраля. День начала весны. Существует поверье, что если этот день выдастся солнечным и сурок, выйдя из норы после спячки, увидит свою тень и, испугавшись, юркнет обратно, то зима продержится еще ровно шесть недель.

?
Сьюзан поиграла палочками и ответила:
– Мои родители, сестра и брат каждый год приезжают ко мне. Мы прекрасно ладим, потому что я здесь, а они там. Они преуспевающие деловые люди. А я здесь могу оставаться собой. Близкие друзья тоже навещают. И американское сообщество немаленькое. Мы вместе справляем праздники, и они кажутся более значимыми, чем на родине. Понимаете?
– Полагаю, что да.
– И к тому же Вьетнам не просто страна «третьего мира», это полутоталитарное государство, где западный человек ходит по лезвию ножа. Поэтому каждый день интересен, особенно если удается обставить этих идиотов по их же собственным правилам. – Она подняла на меня глаза. – Я ясно выражаюсь или слишком много выпила?
– И то и другое. Но я понял.
– Ну как же, вы ведь шпион.
– Я отставной военный, – поправил я ее. – Был здесь два раза: в шестьдесят восьмом и семьдесят втором. А теперь приехал как турист.
– Как вам угодно. Это место вас сильно травмировало?
– Нет.
– Вам здесь было плохо?
– Мне было хорошо.
– Вы были ранены?
– Нет.
– Перенесли посттравматический стресс?
– В моей жизни столько каждодневных стрессов, что я прекрасно себя чувствую.
– Где вы здесь были, когда вас сюда посылали?
– Главным образом на севере.
– В Ханое?
– Ханой в Северном Вьетнаме. Мы там никогда не сражались.
– Вы сказали – на севере.
– На севере бывшего Южного Вьетнама. Вас чему-нибудь в школе учили?
– Только в средней. В колледже я историю не проходила. Так где вы дислоцировались?
– В семьдесят втором – в Бьенхоа. А в шестьдесят восьмом – в основном в провинции Куангчи.
– А я на севере доезжала только до Хюэ. Красивый город. Вам обязательно надо туда попасть. Но на Центральном плоскогорье никогда не была. Только однажды летала в Ханой. Нас там ненавидят.
– Трудно представить почему.
– И что ни делай, ничего не помогает. – Она посмотрела на меня. – Извините, я не в ту сторону.
– Все в порядке.
– Так вы собираетесь навестить те места?
– Возможно.
– Обязательно постарайтесь. Иначе зачем было приезжать во Вьетнам... Ах, извините, я забыла, что вы... – Сьюзан приложила палец к губам. – Ш-ш-ш... – и рассмеялась.
Я попытался поменять тему разговора:
– Вы живете в Центральном Сайгоне?
– Как большинство иностранцев. Окраины слишком национальные. – Она вернулась к прежней теме: – Так что вы все-таки делали во Вьетнаме?
– Я бы предпочел не говорить о войне, – отозвался я.
– Но вы о ней думаете?
– Иногда.
– В таком случае вам надо высказываться.
– Зачем? Потому что я о ней думаю?
– Да. Беда в том, что мужчины держат свои мысли при себе.
– Зато женщины говорят о чем угодно.
– Это полезно для здоровья. Человеку необходимо выражаться вслух.
– Я разговариваю сам с собой. И когда я этим занимаюсь, то уверен, что общаюсь с умным человеком.
– А с вами непросто. Старая закалка.
Я многозначительно посмотрел на часы. Мы с госпожой Уэбер как-то очень сблизились, что, возможно, стало результатом чрезмерного количества пива.
– День выдался очень длинным.
– У меня еще десерт и кофе. Не вздумайте сбежать.
– Я валюсь с ног.
Не обращая внимания на мои слова, Сьюзан щелкнула зажигалкой.
– Я никогда не курила до того, как попала сюда. Но здесь все дымят как паровозы, и я сломалась. Однако к травке и опиуму не притрагиваюсь. Так что до конца не овьетнамилась.
Я взглянул на нее в мерцающем свете свечи. Непростая женщина, но очень прямолинейная. Я не привык сравнивать женщину А с женщиной Б, но Сьюзан мне немного напомнила Синтию. Однако Синтию, как и меня, воспитала армия, а Сьюзан была продуктом совершенно иного мира. Ленокс, Амхерст, Гарвард. Я узнал выговор верхнего среднего класса Общественная прослойка, в которую обычно включают независимых предпринимателей, руководящих сотрудников крупных компаний и корпораций, представителей художественной элиты и свободных профессий.

и манеры, над которыми другие жители Массачусетса те, что не с юга, смеются и в то же время завидуют.
Она поманила официанта и спросила меня:
– Кофе или чай?
– Кофе.
Официант принял заказ и ушел.
– Здешний кофе хорош, – одобрила Сьюзан мой выбор. – С высокогорий. Хотите что-нибудь на десерт?
– Спасибо. Наелся под завязку.
– А я заказала фрукты. Здешние фрукты – лучшие в мире.
Ей как будто нравилось мое общество или она нравилась самой себе – это у женщин не всегда одно и то же. Но в любом случае она казалось забавной – вот только выпила слишком много пива и начала дуреть.
Похолодало. Звездный вечер выдался красивым, и я любовался последним отсветом серебра убывающей луны.
– Так, значит, канун Нового года наступает вечером в следующую субботу? – спросил я Сьюзан.
– Да. Хорошо бы вам на это время задержаться в каком-нибудь большом городе. Будет интересно.
– Как у нас накануне первого января?
– Больше похоже на китайский Новый год в Чайнатауне в Нью-Йорке. Фейерверки, танцующие драконы, кукольные представления и все такое. Но в то же время очень торжественно. Люди идут в пагоды, молят об удачном следующем годе и воздают почести предкам. Вечеринки заканчиваются до полуночи, потому что потом все возвращаются домой к семьям. Кроме католиков, которые идут на ночную службу. Вы католик?
– Иногда.
Сьюзан улыбнулась:
– Тогда сходите на ночную службу, если будете поблизости от храма. Вас обязательно пригласят к столу. Но имейте в виду: первый гость, который переступает порог вьетнамского дома после полуночи, должен быть хорошим человеком, иначе семье в следующем году грозят неудачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95