, из которого потом сделали апокалиптический сюжет кино. Но апокалиптический или нет, он служил предупреждением: мы все боялись, что потеряем желание возвращаться домой – сбрендим и никогда не сумеем вернуться на родину. Сьюзан?
Она кивнула и расплакалась. Я подал ей свой платок. Мы сидели и слушали ночных насекомых и доносившиеся из бара приглушенные чувственные мелодии Дженис Джоплин Джоплин, Дженис (1942 – 1969) – певица. Одна из лучших белых исполнительниц классических и современных блюзов. Погибла от наркотиков.

, которые время от времени прерывались громогласным «Полетом валькирий». И я даже не мог себе представить, что вызвало ее слезы.
Я взял Сьюзан за руку, и мы еще немного посидели.
Она вздохнула:
– Извините. – И встала. – Нам пора.
На улице у «Апокалипсиса» мы сели в такси, и я сказал шоферу:
– Донгхой.
Но Сьюзан покачала головой:
– Нам надо в «Рекс». – Что-то приказала водителю, и тот отъехал от тротуара. – Я становлюсь плаксивой, когда слишком много выпью, – объяснила она, пока машина ехала по центру Сайгона. – Но теперь все в порядке.
– Должно быть, в вас есть ирландская кровь, – ответил я. – Все мои родственники и все мои бостонские приятели, когда напиваются, сначала поют «Дэнни-бой», а потом ревут.
Сьюзан рассмеялась и высморкалась в мой платок.
Через несколько минут мы были у моей гостиницы.
– Посмотрим, что там за сообщение, и проверим, не поступило ли чего-нибудь еще, – сказала она, вылезая из такси.
– Не беспокойтесь. Я вам позвоню, если будет что-нибудь новенькое.
– Лучше проверим сразу.
Мы вошли в вестибюль, и я взял у конторки ключ и конверт. Текст по-английски оказался едва разборчивым: Вам надлежит явиться к полковнику Мангу в штаб иммиграционной полиции, в 8.00, в понедельник. При себе иметь проездные документы и план поездок.
Получалось так, что в обмен на план я смогу получить свой паспорт и визу. На месте полковника Манга я поступил бы именно так. Я возбудил его любопытство, вывел из себя, и он захотел меня проучить.
Сьюзан взглянула на листок и снова приняла деловой вид.
– Встретимся завтра утром в вестибюле после того, как вы вернетесь от Манга. А прежде чем уйти, соберитесь, выпишитесь из гостиницы и попросите спустить ваши вещи вниз. У вас может оказаться мало времени. Билеты я принесу с собой или попрошу, чтобы мне их сюда передали. Потом провожу вас до вокзала, до автобусной станции или куда вам понадобится. В любом случае в девять часов я буду здесь.
– Если до полудня не вернусь, не ждите. Оставьте билеты в гостинице и сообщите в мою контору.
Сьюзан вынула из сумочки сотовый телефон и подала мне.
– В вашу контору я позвоню из своей квартиры – просвещу по поводу вашей встречи. Гостиничным телефонам я не доверяю.
– А домашний телефон надежный? – спросил я.
– Там у меня другой мобильный. Городской тоже есть, но только для дальней связи. Позвоните, если что-нибудь понадобится или что-нибудь случится. – Она посмотрела на меня и добавила: – Извините, что так задержала.
– Спасибо. Мне очень понравилось.
Сьюзан улыбнулась. Мы дружески обнялись, расцеловались в щеки, и она ушла.
А я постоял в вестибюле еще несколько минут – наверное, ждал, что она возвратится, как тогда, в ресторане на крыше. Дверь в самом деле открылась, но это была не она, а швейцар.
– Все в порядке, – сообщил он мне. – Леди села в такси.
Я повернулся и направился к лифтам.

Глава 15

Я проснулся еще до того, как рассвело. Принял две таблетки аспирина и лекарство от малярии.
Решил, что пойду к полковнику Мангу в том же, в чем встретился с ним в первый раз: в свободных брюках цвета хаки, синем блейзере и синей рубашке с пуговицами до пояса. Копы любят, чтобы подозреваемые являлись каждый раз в одной и той же одежде – психологическая штуковина вроде отрицательной реакции коленного сустава на молоточек невропатолога, – полицейские терпеть не могут, когда люди меняют внешность. Мой вид отпечатается в крохотном мозгу полковника, и, если повезет, мы с ним больше никогда не увидимся.
Я положил в сумку снежный шарик – решил в знак благодарности подарить его Сьюзан. И когда в последний раз проверял комнату, в кармане зазвонил ее сотовый.
– Квартира госпожи Уэбер, – ответил я.
Она рассмеялась.
– Доброе утро. Как спали?
– Спасибо, нормально. Если не считать парада чай лонг ронг за окном и «Полета валькирий» в моей голове.
– Со мной то же самое. И небольшой перепой. Извините, что вчера разревелась.
– Не надо извиняться.
Сьюзан перешла к делу:
– Любой таксист в городе знает, где находится штаб иммиграционной полиции – в министерстве общественной безопасности. Сделайте поправку в пятнадцать минут на час пик и не держите таксиста у здания – там не любят, когда рядом кто-то стоит.
– Может быть, полковник Манг подвезет меня до отеля?
– Не исключено, если захочет посмотреть на ваш билет до Нячанга. Но скорее всего даст вам указание отметиться в тамошней иммиграционной полиции.
– Но если объявится в «Рексе», скройтесь куда-нибудь подальше с глаз долой.
– Посмотрим, как будут развиваться события.
– Ну что, довольны, что во все это ввязались? – спросил я ее.
– Вырабатывает адреналин. Ну хорошо, пойдем дальше: я получила электронную почту от нашего турагента – она занимается вашими билетами в Нячанг. Мой сотовый оставьте у портье – заберу, когда приеду в гостиницу.
– Договорились.
– Теперь относительно полковника Манга – не злите его. Расскажите, что ездили смотреть тоннели Кучи и прониклись уважением к антиимпериалистической борьбе вьетнамского народа.
– Да пошел он...
– Когда приедете в министерство, спросите отдел С. Это иммиграционная полиция. Держитесь подальше от отделов А и В, иначе мы больше никогда не увидимся. – Сьюзан усмехнулась, но я понял, что она отнюдь не шутила. – Вас проведут в приемную, а потом вызовут. Но не по фамилии. Приглашают наугад, но во Вьетнаме старики идут первыми, так что сначала вызовут вас. Вы окажетесь в другом помещении, где вас спросят о цели прихода. Причем довольно невежливо – там все такие. Застуканные с просроченной визой или подавшие на продление, выклянчивающие работу или прописку. Сотрудники низшего уровня.
Это не объясняло, почему меня пригласили в министерство. Но возможно, стало одной из причин.
– Вам назначено, – продолжала Сьюзан. – Поэтому скажите гнусному типу, что вы к полковнику Мангу. Слово «полковник» по-вьетнамски дай-та. Значит, вы к дай-та Мангу. И дайте этому типу что-нибудь с вашей фамилий.
– Все, что с моей фамилией, уже у них.
– Права, гостиничный счет, все равно. По роду службы они должны говорить на иностранных языках, но не говорят, а выглядеть глупыми не любят. Так что облегчите им задачу.
– Вы уже там бывали?
– Три раза с тех пор, как приехала. А потом кто-то с работы посоветовал не являться по вызовам. Так я и поступила. И теперь они сами каждые несколько месяцев являются ко мне в кабинет или домой.
– Зачем?
– Бумажки, вопросы, чаевые. Это их термин – чаевые, словно они мне оказывают какую-то услугу. Обычно, чтобы избавиться от них, хватает десяти минут и десяти долларов. Но не вздумайте предложить деньги полковнику Мангу. Он полковник, и не исключено, что истинный и непорочный член партии. В этом случае вас могут арестовать за подкуп – та еще шуточка в стране, где, как правило, арестовывают за то, что никого не подкупаешь.
– Понятно.
– Но если денег попросит он, тогда давайте. Расхожая такса за паспорт и визу – пятьдесят долларов. Только не требуйте чека.
Я вспомнил свой разговор с Мангом в аэропорту и подумал, что он хотел чего угодно, только не денег.
– Некоторые из этих типов – бывшие коррумпированные южновьетнамские полицейские, которые умудрились удержаться на службе у красных. Но другие – с севера, выкормыши КГБ, и до сих пор подчиняются своим боссам. И еще: чем выше должность, тем менее продажен человек. Так что будьте осторожны с полковником Мангом.
– Буду иметь в виду. Но у меня возникает вопрос: за что мне такая удача – почему я с ним встретился в день приезда?
– Он может быть по возрасту ветераном?
– Прекрасно помнит войну.
Сьюзан помолчала.
– А не могли бы вы обратить ваш опыт в нечто позитивное?
– Послушайте, я еду туда не для того, чтобы устанавливать отношения с этим типом. Мне надо получить обратно мои документы.
– Но вы же не желаете, чтобы он вышвырнул вас из страны?
– Нет. Но у него нет таких намерений. Сегодня я не уеду домой, а попаду либо в Нячанг, либо в тюрьму. Так что приготовьтесь сообщить в мою контору либо о том, либо о другом.
– Понятно.
– Что-нибудь еще?
– Да нет, кажется, все. До скорого.
– О'кей... и вот что, Сьюзан... если мы с вами не увидимся... спасибо за все.
– Увидимся. Пока.
Я нажал кнопку отбоя, выключил аппарат и положил в карман.
Собрал вещи, отнес их в вестибюль и, подойдя к конторке, увидел, что дежурила та самая Лан, которая меня регистрировала.
– Уезжаю, – сказал я ей.
Она постучала по клавишам компьютера и подняла глаза.
– Ах, это вы, мистер Бреннер. Я вас поселяла.
– Точно.
– Вам у нас понравилось?
– Очень. Осмотрел тоннели Кучи.
Она улыбнулась, но не ответила. И пока распечатывался счет, спросила:
– Мы можем вам чем-нибудь помочь в ваших дальнейших поездках?
– Можете, – ответил я. – Я сейчас еду в иммиграционную полицию – необходимо забрать паспорт. Вы ведь об этом помните?
Лан кивнула, однако промолчала.
– Поэтому багаж я оставлю у вас. И если повезет – ба-ба-ба, – скоро за ним вернусь.
Она опять кивнула и подала мне счет:
– Ваша комната оплачена заранее, но как быть с дополнительными расходами?
Я взглянул на сумму, и мне захотелось объяснений, откуда такая огромная цифра – мне ведь не отсасывали в бассейне. Но вместо этого произнес:
– Расплачусь, когда вернусь с паспортом и визой за багажом.
Лан несколько мгновений колебалась, но все-таки согласилась:
– Как вам угодно.
Видимо, непросто управлять четырехзвездочным отелем в тоталитарном государстве. Бывает, что гости исчезают без всякого следа. Полицейские являются обыскивать комнаты и нервируют горничных, а на телефонных линиях столько прослушек, что невозможно заказать обед, чтобы об этом не узнали копы.
Я отдал Лан сотовый телефон.
– Скоро придет молодая дама – американка – и заберет его. Проследите, чтобы все было в порядке.
– Разумеется.
Затем достал из сумки снежный шарик и положил рядом с телефоном.
– И еще вот это. Скажите, что я ей признателен.
Лан посмотрела на шарик, но ничего не сказала. То, что она увидела внутри, могло показаться вьетнамке россыпями булыжника вокруг разрушенного дома.
Она позвала посыльного, и тот в обмен на доллар дал мне две квитанции на багаж.
– Спасибо, что выбрали наш отель, – поблагодарила меня Лан. – Сейчас скажу швейцару, чтобы поймал для вас такси.
Не успел я выйти из отеля, как ко мне подкатило такси.
– Скажите водителю, – попросил я швейцара, – что мне нужно в полицейский штаб в министерстве общественной безопасности. Бьет?
Швейцар чуть-чуть поколебался и что-то сказал шоферу. И я забрался в машину.
Мы тронулись вперед и поехали по улице Лелой. Пересекли район, где, как мне показалось, сосредоточились самые дешевые в Сайгоне гостиницы, и оставили позади дешевые меблирашки и дешевые закусочные. Здесь было полно ребят всех цветов и рас с рюкзачками. Они вышли на тропу большого приключения, но их вьетнамский опыт отличался от моего, ведь я в их возрасте тоже был здесь и тоже носил вещмешок.
Такси свернуло на улицу Нгуентрай. Я посмотрел на часы: было без пяти восемь. Машина подкатила к трехэтажному зданию грязно-желтого цвета в глубине за забором. Шофер показал на дом, я расплатился, и он поспешно отъехал прочь.
Здание было само по себе большим и казалось частью еще большего строения. Перед ним на флагштоке развевалось красное знамя с желтой звездой посередине.
В воротах стояли два вооруженных полицейских, но когда я проходил, они меня не окликнули, и я догадался, что никому не приходило в голову прорываться внутрь.
Я пересек небольшой дворик и оказался в просторном вестибюле. Передо мной была похожая на судейский стол резная деревянная конторка. Она выглядела очень по-западному – видимо, осталась здесь со времен французов. За ней сидел человек в форме. Я подошел и сказал:
– Иммиграционная полиция.
Он некоторое время смотрел на меня, потом подал маленький зеленый квадратик бумаги, на котором была написана буква "С", и показал налево.
– Туда.
Туда – это прямиком в тюрьму, подумал я, отправляясь в указанную сторону.
В коридоре было множество дверей. И сквозь одну, открытую, я увидел обширный внутренний двор. Министерство внутренних дел было большим и очень важным заведением, где выполняли ответственную работу. У меня не оставалось сомнений, что во внутреннем дворе расстреливали при французах, наверное, при южанах и теперь, при коммунистах.
Я прошел мимо нескольких полицейских в форме и кучки плохо одетых чиновников с атташе-кейсами. Они вперились в меня, но маленький зеленый пропуск довел меня до конца коридора. Там я обнаружил дверь с литерой "С". Над дверью висела табличка со словами: «Пхонг куан лу нуок нгоай». Я знал, что «нуок» означает «вода», а «нгоай», судя по номерам Сьюзан, – «иностранный». Выходило, что это министерство либо импортировало иностранную воду, либо в нем занимались заморскими иностранцами. Я решил, что второе, и шагнул в среднего размера приемную. В ней было около двух дюжин пластиковых стульев, но больше ничего. Ни одного окна – только вентиляционные отверстия у потолка и вентиляторы. И никаких пепельниц, судя по тому, что весь пол был завален окурками.
На четырех стульях сидели молодые ребята – три парня и девушка. Рюкзачки они сняли и положили на пол. Ребята подняли на меня глаза, но тут же вернулись к своему разговору.
Я сел. На стене висел большой плакат с изображением презерватива. У презерватива была голова, две руки и две ноги. И он держал щит и меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95