— Обложили, падлы! — в остервенении заорал он. — Нам конец! Мочи их всех! — Он первым открыл огонь по находившимся в пределах видимости автомашинам, а бледные от страха подельники тут же его поддержали. Грохот пяти одновременно палящих в замкнутом пространстве карабинов, казалось, разорвет барабанные перепонки. До смерти перепуганная Таня упала на пол, зажала уши руками и попыталась забиться в самый угол.
— Твою мать! — заорал Мышастый после сумбурно грянувшего залпа. — Из чего они в нас палят? — Пригнувшись к сиденью, он молил бога, чтобы ни один из жужжащих вокруг хищных «шмелей» не залетел к нему в автомашину, одновременно подумав о дочери — каково ей сейчас там? Он и представить себе не мог, что такое простое на первый взгляд дело обернется гораздо серьезней, чем он предполагал. Ведь общение с наглым похитителем не оставило у него впечатления, что он имеет дело с такими неуправляемыми головорезами, хотя тот и прибегал в разговоре с ним к различным непотребным словечкам, имевших цель разозлить, вывести его из себя.
Наконец, Бугаю удалось отогнать машину задним ходом в такое место, где она стала недосягаемой для огня, который уже несколько поутих, да и остальные автомашины тоже не стояли на месте, так что вскоре отморозки, как их окрестил про себя Мышастый, лишились своих мишеней.
— Похоже на винтовки или карабины. — Голос Бугая оставался совершенно спокойным и Мышастый в который уже раз убедился, что в свое время сумел сделать правильный выбор относительно личности своего телохранителя.
Подбежал Ворон и доложил, что потери минимальные: одного боевика задело в плечо, другой сам сильно расшиб себе голову, неудачно ныряя в машину после раздавшихся выстрелов, а еще у одного посечено лицо осколками стекла. Также у двух машин имеются кое-какие повреждения — разбиты стекла, появились пробоины в кузовах, у двух уже меняют покрышки — в общем, отделались легким испугом.
— Эти ребята, кажется, совсем неуправляемые, шеф, — поделился своими впечатлениями Ворон. — Боюсь, мы еще с ними нахлебаемся. А самое главное, что там ведь ваша…
— Сам знаю, что там моя дочь, — недовольно оборвал его Мышастый. Он абсолютно точно представлял, что сейчас думал о нем и чего не договаривал его помощник. Ему и самому теперь было совершенно ясно, что он с излишней самоуверенностью взялся за это оказавшееся вовсе непростым, дело, решив подавить противника морально. Он совершил ошибку, решив продемонстрировать свою силу, вознамерившись попросту взять его нахрапом. А теперь, загнанный в угол, тот может со страху натворить дел… Конечно, надо было с самого начала действовать гибче, вступить с ними в переговоры, пробовать тянуть время, хитрить, и уж совершенно точно, не двигать ради дешевого эффекта всю свою армаду, пытаясь этих ублюдков запугать.
Да что теперь попусту говорить? Ворон стоял, ожидая дальнейших указаний, а Мышастый, совершенно растерявшись, не знал, что ему делать, что приказывать. Он понимал, что в данный момент благополучно завершить столь амбициозно и по дилетантски начатое им дело, а значит, и спасти жизнь его дочери, могло только чудо, какое-нибудь непредвиденное и одновременно счастливое для него обстоятельство…
Едва он открыл рот, чтобы произнести хотя бы что-то общее, неконкретное, лишь бы продемонстрировать Ворону и присутствовавшему при разговоре Бугаю, что он не деморализован и способен держать себя в руках, контролируя ситуацию, как неожиданно со стороны блиндажей прозвучала серия беспорядочных выстрелов и затем, один за другим, ухнули два взрыва, отчего Мышастого бросило в жар — вот оно, то самое обстоятельство. Только счастливое ли оно для него и, главное — для его дочери?..
— Я сейчас! — крикнул, отбегая, Ворон. — Сейчас я все узнаю!
Дрожащими руками Мышастый кое-как достал из пачки сигарету, а вот прикурить уже никак не смог — колесико зажигалки не высекало искру или он просто не попадал по нему пальцем.
Заметив мучения шефа, Бугай поднес ему огонек и тот, наконец, глубоко затянулся. Сейчас время для него остановило свой бег, поэтому, через минуту вернулся запыхавшийся Ворон или через все пятнадцать, он не смог бы точно определить.
— Порядок! — еще издалека прокричал тот. — Порядок, шеф! — повторил он, уже подбежав совсем близко и глядя в бледное лицо Мышастого, на которое с трудом возвращалась краска.
— Что… Что там произошло? — с трудом ворочая языком, прохрипел тот.
— Их взорвал Паленый! — объяснил заместитель. — Он лежал на крыше и, когда те уроды попробовали было выбраться, уничтожил их двумя гранатами.
— А… моя дочь? — еле выдохнул Мышастый…
Когда машины откатились в недосягаемое для выстрелов место, Голова попытался лихорадочно сообразить, что же им теперь делать. «Все равно живыми не выпустят, — решил он. Их не спасет даже присутствие здесь этой проститутки, что вжалась в угол и дрожит, словно увидевший волка заяц. Этот долбаный Мышастый все равно их как-нибудь перехитрит. Затянет переговоры, будет что-то обещать, торговаться, а в итоге окажется так, что свою шлюху он вырвет-таки у них из рук, а им самим наступит элементарный конец. Надо срочно уходить!
Немедленно! Действовать!..» Больше в его голову ничего не приходило…
— Уходим, братва! — оповестил он о своем решении обреченно глядевших на него подельников. Особых иллюзий относительно исхода так неожиданно начавшейся для них круговерти никто уже не питал. — Уходим! — И, подавая пример, первым бросился к лазу.
— А с этой шлюхой что делать? — крикнул Дрын, тыча пятерней в сторону трясущейся от страха девушки.
— Эту тварь берем с собой! — решил Голова, остановившись. — Сокол, Мелкий — вцепились!
Те мгновенно бросились к Тане, которая от волнения и страха не могла даже кричать, и, рывком поставив ее на ноги, потащили к лазу, ведущему из убежища. — Слушай, здесь мы с ней не пролезем! — вскоре крикнул Сокол, пытаясь с напарником протолкнуть полубесчувственное, не держащееся на ногах тело. — А ведь они на крыше засели! Нам же руки свободные нужны, иначе нас враз накроют!
— Тогда хер с ней! — взвизгнул Голова. — Бросайте эту шкуру и валите первыми! Держите крышу, а чуть что — стреляйте, ясно?.. — Двое бросили девушку и, озираясь, неуверенно нырнули в лаз. Голова бросился к Тане.
— Ну зачем ты!.. — заорал Умник, даже не зная, что тот собирается сделать. Только он был твердо уверен, что ничего толкового — это было отчетливо видно по обезумевшим, налившимся кровью глазам пахана. Теперь ему было не до субординации, Умник знал, что сейчас решается их, а значит и его самого судьба — а этот недоумок в такой момент потерял над собой контроль и лишает их всяческой надежды на спасение. — На хрена, мудак! Да она ведь наш единственный шанс! Без нее нам конец!
— Пошел ты! — заорал на него в ответ Голованов, действительно потерявший над собой контроль. — Нам и так звиздец, ты что, еще этого не понял? — У него мелькнула было мысль немедленно пристрелить бесполезную шлюху, но он пожалел патрона — Голова не знал в точности, сколько их оставалось в магазине, а ведь, возможно, предстояла большая перестрелка — в первую очередь с гаденышем, засевшим на крыше.
Рванув за волосы, он выпрямил едва держащуюся на подгибающихся ногах Таню и с силой ударил ее кулаком по лицу, потом еще и еще, а когда отпустил и девушка упала, ударившись головой о стену, еще дважды ударил ее ногой по голове и несколько раз по ребрам. Когда он замахнулся в очередной раз, метясь опять по уже разбитому в кашу лицу, снаружи прогремели выстрелы и главарь, мгновенно потеряв интерес к своей бездыханной жертве, подскочил к лазу. Выбравшись в окоп, он настороженно огляделся… Мелкий с Соколом уже успели отбежать метров на десять, озираясь на крышу — стреляли, как понял Голова, они, а тот, сверху, был ими либо уже подстрелен, либо его спугнули. — Может, и удастся проскочить? — мелькнула надежда, и он быстро рванул вслед за двумя, а за ним поспешили Дрын с Умником…
Залегший на крыше Паленый, которого Сокол с Мелким своими выстрелами действительно заставили отползти от края, осторожно приподнял голову. — Пятеро! — насчитал он. — А сколько их там вообще? Хрен их знает… — Но убедившись, что дочери Мышастого с выскочившими наружу парнями нет, он метнул в окоп, по которому пытались удрать похитители, две гранаты — одну вслед за другой, попав точно в намеченные им места. Выучка Афгана сослужила хорошую службу и на новом для него поприще — к Ворону он попал совсем недавно, а Мышастого вообще видел только один раз, и то издалека. Когда рассеялся дым и он, не заметив никакого шевеления в развороченном взрывами окопе, осторожно спрыгнул с крыши, к нему тотчас подбежали двое товарищей.
— Ты иди проверь, остался там кто живой? — распорядился Паленый, кивнув одному в сторону окопа, а второму приказал:
— Давай, прикрой меня, и полезли. Только осторожно! — И они, медленно преодолевая сантиметр за сантиметром, настороженно вглядываясь в полутьму, стали продвигаться по лазу.
— Никого! — удивленно крикнул напарник Паленого. Он первым осторожно высунул голову и сейчас озирался вокруг. — Нет, лежит кто-то! Баба лежит!.. — Уже не мешкая, он выскочил наверх, протянул руку товарищу, и они тут же бросились к неподвижно распростершейся на полу Тане.
— Жива! — с облегчением произнес Паленый, нащупав у девушки слабый пульс. — Жива! — прокричал он заглянувшему в окно Ворону. И, осторожно подхватив Таню на руки, нырнул с ней обратно в лаз, стараясь не смотреть на ее напрочь разбитое, обезображенное лицо.
Подъехавший на машине Мышастый выскочил и, бросив беглый взгляд на дочь, скомандовал:
— В больницу ее, быстро! Ворон, организуй все, головой отвечаешь, понял? Живее! — А сам, пытаясь успокоиться, прикурил новую сигарету.
К нему подбежал один из боевиков:
— Шеф, там один из них еще шевелится! Что с ним делать?
— Да кончай ты его… — вяло произнес Мышастый. Перед его глазами стояло окровавленное лицо дочери. Сейчас, после всего пережитого, он испытывал такую опустошенность и слабость, что у него уже не было прежнего желания жечь, бить, резать на куски этих мерзавцев, этих чертовых похитителей.
Пусть их кончают. Надо только будет потом посмотреть, что они из себя представляют. Сейчас, вот только докурит сигарету…
Паленый, подойдя к одному из пятерки, еще остававшемуся в живых парню, усмехнулся и достал пистолет:
— Ну что, допрыгался, гаденыш? — И выстрелил в лицо смотревшему на него парню. — Да и все равно ты был не жилец, малыш, — сказал он уже мертвому Умнику, у которого был разворочен живот… Обойдя еще раз цепочку мертвых парней, лежавших недалеко друг от друга, оглядывая их искореженные взрывом тела, он с удивлением смотрел на карабины, валявшиеся рядом с ними, иные еще зажатые в мертвых руках. Вдруг, заметив что-то для себя неожиданное, он склонился над Головой.
— А ну! Что еще за дела? — Насилу освободив сумку от его скрюченных пальцев, заглянув внутрь, Паленый не веря своим глазам достал оттуда надрезанный банковский мешок и присвистнул:
— Ого! Ворон!.. Ты только посмотри, что у этих гавриков было! — Он задрал сумку высоко над головой…
— Ничего не понимаю, — пробормотал Мышастый, когда ему доложили о неожиданной находке. — Да что вообще здесь происходило?.. Ладно! — какое-то время обескураженно помолчав, принял он, наконец, решение. — Дуйте все в мой кабак и ждите. Только не напиваться пока! Ворон, проследи! А я сейчас сгоняю к дочери, проверю, как она там. В кабаке и устроим разбор полетов. А этого, как его… Паленого отметить надо.
Сколько, ты говоришь, там насчитали? Двести сорок кусков?
Нет, и впрямь, что это значит?
Взглянув все же напоследок на тех, с кем только что пришлось воевать, на тех, кто похитил его дочь и так жестоко с ней расправился — взглянув, правда, без особого интереса, — он поморщился:
— Ну и рожи… — Лица убитых в основном хорошо сохранились, только у Мелкого вместо такового было лишь кровавое месиво, да Умнику Паленый разворотил выстрелом голову. — Нет, но откуда у них столько бабок? Что они, свое дело на конвейер, что ли поставили? Еще за кого-то выкуп получили? — И посмотрев на Бугая, который, в отличие от своего патрона рассматривал покойников с неподдельным любопытством, даже присаживаясь возле каждого на корточки, скомандовал:
— Ладно, боцман, заканчивай заниматься ерундой, поехали-ка в больницу…
Его автомашина, высоко взметая сухую пыль, первой помчалась прочь с этого отвратительного, гиблого места. За ней тут же потянулись остальные, и вскоре полигон опустел, осталось только несколько человек, которым Ворон приказал заняться трупами и вообще, приведением всего в должный порядок, чтобы не пугать будущих грибников…
— Все нормально! — улыбнулся ему врач в белом халате и у Мышастого отлегло от сердца. — Ну, как нормально… — продолжал тот, посерьезнев. — Если можно считать нормальным, что у девушки сотрясение головного мозга, сложный перелом челюсти, носа, выбито шесть зубов, разодрана щека, перелом руки, трех ребер… Еще всякое… Но внутренних кровоизлияний, слава богу, не имеется, к тому же она молодая, а в молодости, знаете ли… — счел нужным подбодрить он Мышастого, заметив, каким стало у того выражение лица при перечислении всех этих многочисленных травм. — А уж при возможностях современной пластической хирургии у нее потом не останется ни единой отметины, это я вам могу гарантировать точно. Так что, ваша дочь останется такой же красивой, как и прежде. А сейчас для нее главное — покой и уход. Пройдет сотрясение, заживут кости, потихоньку все нормализуется. Уже сейчас могу вам сказать, что она относительно легко отделалась — ей повезло. Ведь вы говорите, произошло лобовое столкновение? А при лобовом столкновении, знаете ли, обычно заканчивается гораздо хуже. Могло ведь…
— Я хочу на нее посмотреть, — перебивая, попросил Мышастый. — Это возможно?
— Нет проблем, — опять улыбнулся врач. — Но только через стекло. Стерильность, понимаете, и все такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107