У нас на почте все ругаются, что эти сволочи так поступают — деньги экономят. Угробят, говорят, один раз бедных женщин, и все дела.
— Переживает она, видите ли, — мрачно повторил Сергей.
— Дура она просто, эта твоя работница. Неужели не понимает, что с такой заботой, то есть с языком своим длинным, она только подставляет свою родственницу?
— Да понимает она, понимает… — едва не плача ответила Света. — Да только сам знаешь — какие у нас, у баб, могут быть секреты? Вот и я дура, тоже… — Она все же не выдержала, разрыдалась, уже сожалея, что все рассказала своему парню. Она ведь ясно представляла, что за этим могло — нет, даже должно было — последовать.
— Ну-ну, успокойся, не плачь! — Сергей погладил девушку по спине. Нежность ее кожи отвлекла его на время от мыслей, уже роящихся в голове и он взглянул на ее грудь с мгновенно напрягшимися розовыми сосками. — Иди-ка лучше ко мне… — Он осторожно положил девушку на спину и принялся ласкать ее тело. Света, постепенно успокаиваясь, уже стала отвечать ему взаимностью. — Потом поговорим… Потом… — нежно шептал Сергей ей на ухо, занимая место сверху. — Тебе ведь хорошо со мной, правда? — Он мягко вошел в раздвинувшую ноги Светлану…
Голова, сидя в квартире двух девиц, куда в последнее время был перенесен штаб их шайки, с интересом выслушал информацию, принесенную Сергеем.
— А ну, шалавы, тащи чего на стол! — гаркнул он двум заспанным потаскушкам, которые не мешкая принялись шустрить, таская из холодильника припасы — колбасу, консервы, масло и прочую магазинную еду; горячего, естественно, никто готовить не собирался, да попросту и не умел. Когда на столе появилось, что бросить на зуб, Голова счел, что теперь не хватает уже бутылки… — А ну шкуры, бегом в магазин! — опять рявкнул он на двух подружек, бросая им одновременно деньги, и те немедля бросились в коридор надевать обувь — Голова держал их в строгости. — Одна нога здесь, другая там, а не то… — бросил он им вслед…
— Значит, деньги, говоришь, большие, — через некоторое время размышлял он вслух, задумчиво пережевывая кусок вареной колбасы. — И сколько? Тысяч двести зеленых? Что ж, неплохо, неплохо… — И, приняв решение, объявил:
— Ты вот что… Тащи сюда эту свою шкуру… Ну ладно, ладно, — скрепя сердце смягчил он сказанное, заметив недовольный взгляд Колесникова, — тащи, говорю, сюда свою Светку — кстати, давненько что-то я ее не видал. — И все же, даже прекрасно осознавая, что сейчас не время злить двух ценных носителей информации, не смог удержаться, чтобы лишний раз не уязвить Сергея очередной пошлостью:
— Эх, помню, огонь была девка…
— Закатив глаза, он для убедительности зацокал языком, будто вспоминая что-то очень для себя приятное. Затем, посмотрев на Умника и убедившись, что необходимая реакция достигнута — тот уже начинает закипать, — решил, что с этого чистоплюя пока достаточно, и уже вполне нормальным тоном завершил:
— Пусть, в общем, сама все расскажет. Часика через два приводи ее сюда. Как раз и остальные к тому времени уже подгребут…
В назначенное время Колесников, приближаясь со Светой к нужному дому, наставлял взволнованную, нервничающую девушку:
— Да не робей ты, тебя там пальцем никто не тронет — пусть только попробуют. Просто расскажи им, что к чему, а потом я тебя провожу домой. А если все выйдет как надо, где-нибудь через недельку мы с тобой уже… — Он вздохнул. — Ладно, не будем загадывать наперед…
Появление Светы было встречено веселым одобрительным шумом — компания уже давно не видела свою бывшую подельницу и явно по ней соскучилась. Принарядившаяся и излучающая уверенность в себе девушка выглядела красивой и желанной, о чем ей сейчас же сообщили жадные взгляды членов шайки, еще хорошо помнивших, что совсем недавно ее статус был совсем другим, и не желающих примириться с мыслью, что сейчас все это, увы, осталось для них лишь в прошлом.
— Светка, да расслабься ты, что с тобой! Чего надулась!
Нет, вы только посмотрите! Уже так, запросто, за рупь двадцать, ей и не засадишь! Да ладно тебе, будь проще! — довольно гоготали сидевшие за столом молодые бандиты.
— Ша! — скомандовал Голова, решивший что вступительная часть излишне затянулась, и после его окрика мгновенно наступила тишина. — Шкуры, на кухню, живо!
Нинка с Зинкой, которые с презрительными гримасками на опухших от бесконечных пьянок личиками разглядывали Свету, чувствуя в ней соперницу, при этом искренне считая, что они гораздо лучше этой задаваки, моментом умчались из комнаты, боясь промедлить хоть лишнюю секунду — уж слишком скор был на расправу Голова. С их и без того не слишком симпатичных мордочек не успевали сходить заработанные «излишней медлительностью» синяки.
— Высунется кто без моей команды — ноги попереломаю! — грозно рявкнул тот им вслед. Затем, уже совсем другим тоном обращаясь к Светлане с Умником, пригласил:
— Давайте к столу, говорить будем. Выпьете? — Увидев, что они отрицательно покачали головами, хмыкнул:
— Ваше дело, молодожены… — И отбросив кривлянье, наконец серьезно посмотрел на девушку. — Ну давай, рассказывай, как там у вас должно все произойти.
Та, слегка волнуясь, рассказала все, что знала о предстоящей перевозке денег сама.
Голованов, задумчиво выковыривая из зубов остатки колбасы и рассматривая их на свет, внимательно слушал, даже позабыв на время о водке.
— Клево! — высказал он приговор, когда девушка закончила. — Около двухсот тысяч баксов? — И получив подтверждение, продолжил, обводя притихшую компанию взглядом:
— Это как раз то самое, что мне давно хотелось провернуть. То самое крупное дело. Ты получишь потом свою долю за наводку — я тебе обещаю. — Это он обратился уже к Светлане лично. — Ладно, можешь идти, от тебя больше ничего не требуется. Но если услышишь о каких-либо изменениях, чтоб враз сообщила. Ясно?
Колесников начал приподниматься вслед за встающей из-за стола Светой.
— Я провожу, Голова?
— Иди уж, иди, если твоя королева ходить без свиты уже окончательно разучилась, — довольно дружелюбно проворчал тот. Открывшиеся перспективы волновали его куда больше, чем взаимоотношения двух голубков. — Ну чисто эти, как же их… черт… Короче, те двое мудаков, что любили друг друга, — умилился он, глядя на покидающую притон парочку…
Вернувшийся в «штаб-квартиру» часа через полтора Колесников был до такой степени поражен увиденным, что вначале даже не поверил своим глазам… На полу была расстелена огромная карта города, неизвестно кем, когда и где раздобытая, а вокруг нее на четвереньках, периодически сталкиваясь лбами и матерясь, передвигая при этом сигаретные бычки, служащие заменителями флажков, ползали четверо его дружков, разрабатывавших план нападения на почтовую автомашину. Дым при этом, естественно, стоял коромыслом, а распаренная четверка — небывалое дело — даже забыла о томящейся на столе водке, до того была увлечена своим занятием. Картина удивительно напоминала сцену из кинофильма «Чапаев», только здесь в роли прославленного боевого командира выступал, конечно, Голова.
— А если здесь засядем? Они ведь на Некрасовскую свернут, Светка же вроде так говорила?.. Да ты же ничего не понял, балда! Они поедут совсем не по той дороге!.. Нет, но я же ясно слышал, что на Некрасовскую!.. — Сквозь эти препирательства почти не было слышно умоляющих криков Зинки с Нинкой, до сих пор сидевших на кухне и боящихся высунуть оттуда нос без специального разрешения Головы. Им вовсе не хотелось лишний раз подвергать проверке на выдержку его крутой нрав:
— Ну мальчики! Ну мы же в туалет хотим! Ну пожалуйста!
— Цыц, шкуры! — рявкнул Голова, услышав, наконец, их мольбы. — Цыц, я кому сказал! — Крики мгновенно умолкли. — Заходи, Умник, — пригласил его приподнявший голову пахан. — Интересно послушать, что ты скажешь, ведь ты же у нас самый умный. Давай, оправдывай свою кликуху… — Удивительно, но произнесено это было на сей раз почти без всякой подначки.
Приняв подобающую позу, Умник присоединился к игре в «Чапаева». В принципе, он еще во время разговора со Светой, мысленно прикинув маршрут движения почтовиков, уже примерно наметил лучшее для нападения место. Сейчас, найдя этот участок на карте, он ткнул пальцем:
— Вот!
Голованов с остальными склонились, чтобы прочитать название улицы.
— Красноармейская… — задумчиво произнес Голова. — Это ведь тот участок, где дома давно собирались сносить, — припомнил он, — да?
— Правильно, — подтвердил Умник. — Собирались, да только так и не собрались. Я там был совсем недавно, дружка одного хотел найти, — объяснил он. — Так там основная дорога сворачивает, а сразу после поворота дом стоит старый, деревянный, под снос. Из него все жильцы давно выселены, засрано уже все. Вот там, по-моему, и нужно устроить засаду.
— Едем! — решил Голова. — Надо на месте все осмотреть.
— Прямо сейчас? — поинтересовался Дрын, поглядывая на стоящую на столе водку. — А может…
— Сейчас! — отрезал главарь, перехватив его взгляд. — Послезавтра нам уже действовать надо, времени в обрез получается. Вот сделаем дело, и пей сколько влезет, хоть залейся!
— Это сколько ж на брата выходит? — мечтательно прикидывал Мелкий. — Неужели по сорок кусков зеленых? Я и с этими, что в последний раз огребли, не знаю что делать, — признался он. — Думал сначала мотоцикл купить, а потом… Ну его на хрен, я лучше еще поднакоплю и тогда сразу тачку себе сделаю. Девятку хочу, — поделился он своими проблемами.
— А ты на свою долю шоколада накупи, — посоветовал Голова. — Во нажрешься! И так уже чуть им не серешь, а тогда и вовсе из ушей полезет! — Все заржали, а Мелкий только махнул рукой — он давно привык к отпускаемым в его адрес шуточкам.
— Эй, шкуры! Выползай! — вспомнил наконец Голова об узницах, томящихся в заточении на кухне.
Кухонная дверь тотчас распахнулась и оттуда стремглав вылетели две растрепанные девицы. Через секунду они заперлись в туалете, и все заржали еще громче.
— Ладно, тронулись! — скомандовал Голова. — Мотор нужно поймать…
Пришлось ловить сразу два, потому что таксист, остановившийся первым, наотрез отказался везти пятерых, да еще выпивших, парней. Не отреагировал он даже на угрозы Головы «порвать ему грелку». Разбились на две группы — в первой поехали пахан, Дрын и Умник. Подъезжая к предполагаемому месту нападения, Голованов едва смог скрыть свою радость — лишь присутствие таксиста помешало ему восторженно заорать. Только выйдя из машины, он смог дать волю своим эмоциям:
— Звиздец! — объявил он, восторженно тыча пальцем в пустующий деревянный дом с давно выбитыми стеклами. — То, что нам надо! Они появляются оттуда, а мы… — Он на мгновение задумался. — Трое засядут там… — Он продолжал тыкать пальцами. — А двое остановят машину.
— Постой, постой, — спросил Сокол, который вместе с Мелким подъехал почти сразу вслед за первой машиной и уже присоединился к компании, — а зачем троих в дом?
— Прикрывать будут, — объяснил Голова свой замысел. — В общем, двое с обрезами выскочат неожиданно перед их носом, сразу после поворота. Они остановятся, и все — отдавайте денежки!
— Так вот я и спрашиваю, — опять начал Сокол, — зачем те трое-то? Все впятером давай и остановим.
— Те будут прикрывать этих, дура, — снова объяснил Голова. Он говорил пока терпеливо. — Мало ли, вдруг по остановившим машину сразу шмалять начнут?
— Кто? — недоверчиво переспросил Сокол. — Старушки-пенсионерки? Или кто там все это везет? Ну, тетки, короче…
— Это только Светка нам так набрехала, что тетки. Она просто знает, что так раньше было. А ну, если сейчас они охранников там понасадили? Те начнут из пушек палить и сразу можешь считать себя покойником… В общем, если те двое, что машину остановили, вдруг отскочат — это будет сигналом для тех, кто в доме, — на ходу соображал Голованов. — Значит внутри машины достали пушки. Тогда те, в доме, эту машину в три ствола сразу и накроют. Понятно?
— Слушай, — заволновался и Умник, — что-то мне все это не нравится… Мы что же, перебьем всех этих баб, что везут деньги? Светка же нам ясно говорила, что…
— В рот я драл твою проститутку Светку, понятно?! — окончательно взъярился, наконец, Голова, как с ним случалось всегда на нервной почве, если кто-то начинал ему противоречить. — Как я сказал, так и будет! Точка!
Колесников понял, что спорить бесполезно. Вот же черт, дело начинало ему активно не нравиться — кажется этот отморозок намеревается устроить настоящую бойню. И главное — с кем воевать-то? С бабами-бухгалтерами? Нет, решил он, Светке ничего говорить нельзя — она сразу такой вой поднимет… И так уже не рада, что рассказала — ходит, глаза на мокром месте, считает, что своих предала. А, черт с ними, с этими бабами, — с неожиданной злостью подумалось ему. Вон как эти четверо все спокойно воспринимают, словно им этих баб — чьих-то матерей — положить, что два пальца обоссать. А тебе что, больше всех надо?.. Все! — окончательно решил он. Свет-6 ке ни слова, сходить в последний раз на дело, и в бега, к чертовой матери. И начать с ней совсем другую жизнь. Заметано…
Порывистым движением Бодров схватил сотовый телефон, лежавший на столе между бутылкой водки и емкостью, наполненной быстро таявшим льдом. Последние нервные деньки, связанной с нападением на его магазин, заставили Лысого обратиться к старому, испытанному методу снятия стресса.
— Алло! — нетерпеливо прорычал он в трубку. Компактный телефон в его корявой волосатой лапе казался игрушкой из «Детского мира», по ошибке попавшей к человеку, уже вышедшему из той возрастной категории, каковой он предназначался. — Да, это я… Что, раньше не мог позвонить?.. Почему это не можешь по телефону?.. Где встретиться?.. Где?.. Во сколько?.. Ладно… — Отложив телефон, Лысый потянулся к бокалу, на три четверти наполненному прозрачной жидкостью с едва заметными подтаявшими льдинками и залпом его осушил. Жидкость именовалась водкой. Звучно крякнув, он обратился к сидящему рядом Кроту:
— Распорядись насчет машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107