Только пятки засверкали. И ни денежные посулы сутенеров, ни даже угрозы, ничто не заставило их вернуться продолжить работу — вот так-то!
Рассмеялись и остальные.
— Да, после такого сдернешь, пожалуй… — всхлипывал от смеха Воловиков. — Представляю себе… Девочки пришли тихо-мирно подработать этим своим местом, а тут такое… И прямо на первом же, или одном из первых выездов — надо же! В общем, поняли, что в жизни не все так просто, как кажется.
— Ну да, — поддержал его Желябов. — В общем, оказалось так, что мы все сделали к лучшему, наставили их на путь истинный. Показали девчонкам всю порочность избранной ими дороги. Теперь из них вырастут хорошие матери и все такое…
Эта вспышка веселости окончательно разрядила обстановку, сняв напряжение слегка не клеящейся беседы.
— Ну, девочки-то как раз поняли, — сказал Мышастый, — а вот Сидорчук — вряд ли.
— Да, — подтвердил Воловиков. — Он просто повеселился, а выводов не сделал. Да и черт с ним. Мне вообще кажется, что общение с ним надо потихоньку сводить на нет.
Все согласились.
— Ну ладно, — теперь уже не таясь под маской равнодушия, объявил Воловиков. — Будем считать вступительное слово законченным. Может, ты и впрямь не зря поднял эту тему. — Он благодарно взглянул на Мышастого. — Расставил, можно сказать, все точки над «i». Ну, а теперь давай, приступай к главному, не тяни кота за хвост…
Когда Мышастый закончил, наконец, выкладывать свою задумку, тем самым, по сути, сделав им конкретное предложение, нависла долгая тишина, нарушаемая только далеким щебетом птиц. Слушая рассказчика с таким прилежным вниманием, как дети слушают сказки, рассказываемые родителями, Воловиков с Желябовым забыли обо всем на свете, в том числе и про кофе с сигаретами. Не отрываясь, смотрели они на Мышастого, стараясь не пропустить ни единого слова, ни даже какую-либо интонацию его голоса…
Первым пришел в себя Воловиков и неуверенно предложил:
— Сделаем новый кофе? — И тут же крикнул с готовностью вскочившему по его знаку самбисту:
— Сергей, будь добр, завари нам, пожалуйста, кофе!
Тот, собрав чашки и захватив с их стола давно опустевший кофейник, ушел внутрь дачи делать кофе, а за время его отсутствия никто из троих, словно специально сговорившись, не произнес ни единого слова, пока он не вернулся и не разлил дымящийся ароматный напиток по чашкам.
— Ну что, ребята? — решился, наконец, спросить Мышастый. — Что скажете? — Стараясь не выказывать волнения, он ждал их окончательного приговора.
Первым опять собрался Воловиков:
— Знаешь что, Антон, — с расстановкой заговорил он, — если бы ты не заставил нас вспомнить то самое… — Он натянуто усмехнулся. — То мы… Ну, я, по крайней мере, — поправился он, — и слушать бы тебя сейчас не стал. — И Воловиков вопросительно посмотрел на Желябова.
— Да, — согласился тот. — Так и прикидывались бы друг перед другом, выкаблучивались — мол, мы из себя такие хорошие, правильные… — Мышастый с облегчением понял, что с их стороны — это закамуфлированное, иносказательное согласие.
— Ну так?.. — все же настаивал он.
— Давай обсудим детали, — едва ли не в один голос ответили товарищи и все трое с облегчением принялись за дожидавшийся их кофе…
— Слушай, — жалобно заныл Мелкий, — ну как это у тебя получается? Все время в самую точку лупишь! А я вот никак.
Один раз из пяти попаду — и то клево.
— Дубина, — снисходительно разъяснил Сокол, — я же тебя уже сто раз учил: упор должен быть твердый, чтобы мушка не дрожала, потом следишь еще, чтобы она набок не заваливалась, а прицелившись… Не спеша только… Затаи дыхание — и шмаляй себе на здоровье! Только вот еще что. Спусковой крючок жмешь медленно-медленно, плавно-плавно. Усек?
— Да усек я, усек, — уныло проговорил Мелкий, преломляя ружье и заряжая его маленькой пулькой, похожей на кофейную чашечку с отпиленной ручкой, только в миниатюре. — Только вот один хрен ничего не получается.
— Ты пробуй, пробуй, как я только что тебе сказал, — Сокол покровительственно хлопнул его по плечу. — Тренируйся, боец! Вон Дрын с Умником — тоже ничего наловчились. Конечно, до меня не дотянут, — он с легким пренебрежением взглянул в их сторону, — но на твердую четверку палят.
— Стоп! — объявил перерыв слегка сгорбленный старичок в джинсовой куртке. — Иду менять мишени. Стволы вверх!.. И что это вы, ребята, все ходите? — поинтересовался он с легкой ворчливостью, уже возвращаясь обратно. — Вторую неделю каждый день стреляете. В армию, что ли, собрались?
— В армию, в армию, — ответил за всех Сокол, нетерпеливо помахивая винтовкой. — А ну, отчаливай, папаша, а не то как загоню сейчас в лобешню! Старуха плакать будет! — И громко засмеялся собственному остроумию.
— А у тебя ничего получается, милок, — прошамкал старик, пропустив мимо ушей грубость этого парня со шрамом на лице. — Вот у них чуть похуже, но тоже ничего, — он кивнул на Умника с Дрыном, заряжающих ружья, — а вот ты совсем неумеха. — Хозяин тира кивнул на Мелкого. — В армии кашу варить будешь!
— Ничего, к кухне поближе — святое дело, — пробурчал тот, перефразируя где-то слышанную солдатскую баутку. — Да мне просто винтовка бракованная попалась! — вдруг нашел он истинную причину своих неудач. — У нее прицел сбит! Точно!
— Сбит, говоришь? — невозмутимо переспросил старичок и перешел на другую сторону разделявшего их барьера. — А ну-ка дай сюда! — Он отобрал у Мелкого винтовку и навскидку, словно и не целясь, выстрелил в стену, увешанную всякой всячиной. Мгновенно ожившая красная мельница бешено завращала выкрашенными в белый цвет крыльями. — Вот так! А ты говоришь, прицел.
Все засмеялись, а Мелкий, сконфужено шмыгнув носом, вновь переломил винтовку…
Голова же все это время, отдав своей команде распоряжение тренироваться в стрельбе, преспокойно пил пиво и грелся на солнышке. Когда был жив его отец, еще хоть как-то державший в руках своего непослушного с детства отпрыска и беспощадно пускавший в ход ремень при малейших признаках строптивости последнего, считая ремень самым эффективным средством воспитания, он иногда, если не был сильно пьян, водил его в тир, где маленький тогда еще Голова научился более-менее сносно стрелять по мишеням, и сейчас закономерно считал, что этого ему вполне достаточно…
Наконец он решил устроить проверку боеготовности своей банды — никаким другим словом, начиная с того момента, как они обзавелись оружием, он их компанию не называл, произнося его с немалой гордостью. Посмотрев, как отстрелялись в тире его подчиненные — новоявленные бандиты, — в целом Голованов остался доволен достигнутыми ими успехами, сделав единственное замечание Мелкому, которому следовало бы, по его мнению, подтянуться.
— Ладно, хватит развлекаться, скоро устроим настоящие боевые стрельбы, — важно сообщил он, считая себя немалым знатоком военного дела с того самого дня, как устроил пьянку в караульном помещении, нанеся дружественный визит к воинам вместе с Умником и Светланой. — Хватит вам уже из игрушечных-то пулять, да деньги из общака почем зря переводить…
В воскресенье, которое было объявлено паханом днем стрельб, ребята впятером доехали до нужной остановки и пройдя до полигона, через некоторое время оказались в облюбованном блиндаже, где потихоньку скапливались кое-какие предметы быта: лопата, банки с всевозможными соленьями на закусь, несколько рваных матрацев, одеяла и прочее барахло.
— Теперь мы и осаду сможем здесь держать, — гордо бросил предводитель, указав на припасы, перекочевавшие из подвалов запасливых пенсионеров к ним в блиндаж. — Жалко вот только хлеба нет, надо будет при случае каких сухарей насушить. И сигарет тоже заначку сделать.
— Опять ты про свою осаду, — насторожился Мелкий, которому эта тема активно не нравилась, вызывая неприятное сосущее чувство в желудке. — Скажешь ты наконец что-нибудь конкретно или нет?
— Узнаешь, очень даже скоро. Всему свое время, — мрачно пообещал ему Голова. — Сейчас пойдем, по лесу пошастаем, — обратился он уже ко всем, — разбирайте, в общем, каждый по карабину, заряжайте его по полной, десятью патронами, и вперед.
— А чего по лесу-то шляться? — не понял Дрын, вскрывая тайник и передавая оружие Умнику с Соколом. — Давай прямо на полигоне. Тут места вон сколько. Мишень где-нибудь присобачим, и погнали!
— Посмотрим, — уклончиво ответил пахан. — Пока по лесу, я сказал… Водку не тронь! — бросил он Соколу, потянувшемуся было к сумке со спиртным, которую привезли с собой. — Водку мы на потом оставим.
— Ну хоть маленько тяпнем? — не сдавался Сокол.
Голованов, немного подумав, согласился:
— Давай две выглушим здесь, а одну возьмем с собой, в дорогу, — решил наконец он. — И веревку кто-нибудь возьмите… — скомандовал под конец предводитель, наблюдая как Дрын прячет бутылку водки за пояс.
— Веревку-то зачем? — не выдержал и Умник — вся эта загадочность ему тоже весьма не нравилась.
— Мало ли… Сгодится на что-нибудь, — опять уклонился от прямого ответа Голова.
Ненадолго присев, они быстро выпили две бутылки и отправились в лес… Стояла чудесная погода, в такое время впору было загорать где-нибудь у речки, но сейчас об этом никто и не помышлял, все мысли оболтусов, бродящих на манер партизан во время войны, были заняты только одним — скоро Голова даст команду и они устроят настоящие стрельбы. Никому из них еще не приходилось стрелять из боевого оружия и все ждали этого момента с нетерпением.
— Ну что, Голова, — заныл Сокол, которому надоело бродить, — чего тянуть-то? Вон сколько мест неплохих прошли.
Грибы, что ли собираем?
— Для грибов рановато, — хохотнул Мелкий, поправляя постоянно сползающий с плеча карабин, — ягоды может и есть.
— Ша! — вдруг насторожился Голова. — Кажется, кто-то идет…
Действительно, в той стороне, куда он вглядывался, вдалеке промелькнула чья-то тень. Вроде бы это был мужчина.
— Так и есть, — прошипел главарь. — Всем лечь!.. Да ложись же ты! — Он яростно рванул за рукав зазевавшегося Мелкого и тот поспешно брякнулся оземь. Вглядываясь в то место, где мелькнула фигура, они вскоре убедились, что это мужчина, он один, и движется в их направлении, забирая чуть левее.
— Значит так… Умник с Соколом — шуруйте вперед! Зайдете ему за спину. Только незаметно, чтоб он вас не засек до поры до времени, и не испугался, — с видом бывалого полевого командира ставил бойцам задачу Голова. — И гоните его потом прямо на нас… Вообще-то и Мелкого тоже с собой возьмите, — подумав, добавил он. — Все, идите.
С удовольствием втягиваясь в эту интересную, наподобие былой «Зарницы», игру, сулящую им кучу удовольствий, Сокол, Мелкий и Умник, как заправские коммандос, короткими перебежками, маскируясь за встречающимися по дороге деревьями и кустами, сняв с плеча оружие, принялись стремительно продвигаться навстречу незнакомцу, обходя его одновременно сбоку.
Дрын с восхищением смотрел, как ловко все это выходит у его приятелей.
— Смотри, Голова, — подтолкнул он в бок главаря, — а наши как будто в армии служили, а? Нормально получается!
— Ничего, — согласился тот. — Чем-то видики напоминает.
Про этого, как его?..
— Рэмбо? — подсказал Дрын.
— Ага, точно…
В этот момент, зайдя в тыл ничего не подозревающему мужчине, трое выпрямились, наконец, в полный рост и Сокол злорадно поинтересовался:
— А куда это ты, дядя, спешишь?
Мужчина, не ожидавший подвоха, резко оглянулся и увидел направленные на него карабины, которые держали в руках ребята весьма неприятного вида, глядевшие на него с угрозой.
— Вы ч-чего, ребята? — запинаясь пробормотал он. — Вы чего? — Особенно жуткое впечатление на него произвел Сокол, который из-за своего безобразного шрама на лице имел вид настоящего головореза.
Ребята также с интересом разглядывали мужика. Невысокого роста, тот был одет в какое-то помятое рванье и выглядел особенно неухоженно благодаря физиономии, обросшей щетиной, и давно не стриженой лохматой голове.
— Гля, да это же просто какой-то бомж! — весело заржал Мелкий и добавил:
— Дядя, ты арестован! А ну пошел вперед! — Стволом карабина он указал направление, где их ждали Голова с Дрыном.
— Ребят, не балуйтесь, что я вам сделал? — заканючил мужичок, начиная соображать, что влип в весьма неприятную историю.
— Давай-давай! Шевелись! — подключился Сокол и примкнул штык.
Остальным понравилась эта идея, а в особенности четкий металлический щелчок, с которым штык встал на свое место, и они немедленно проделали то же самое.
— Ребята, да вы что… Да я… — еще больше напугался мужичок и его даже затрясло то ли от страха, то ли с похмелья — от него явственно разило одеколоном.
— Ладно, разговорчики! — Сокол слегка подтолкнул его штыком. — Пошел!
Мужичонка, периодически с опаской оглядываясь, потрусил в указанном направлении, подгоняемый штыками и прикладами поймавшей его троицы.
Дрын с Головой с нетерпением ожидали их приближения.
— Глянь, Дрын, ну и цирк! — развеселился Голова, стараясь не слишком высовываться. — Нет, что вытворяют, а? Ну впрямь, как немцев в кино показывают… Оборжешься!
— И не говори! — присоединился к нему Дрын, стараясь смеяться как можно тише. — Молодцы ребята!..
Дождавшись, когда процессия приблизилась к ним почти вплотную, Голова с Дрыном, сговорившись, одновременно вскочили во весь рост и дружно заорали:
— Хальт! Хэндэ хох! — И также грозно навели на мужичка свое оружие.
Тот, при неожиданном появлении еще двух вооруженных парней, выскочивших перед ним подобно чертикам из табакерки, остановился словно вкопанный, при этом штык Сокола, которым он как раз намеревался в тот момент подтолкнуть своего пленника, чувствительно впился мужичку в зад. Тот громко заорал и схватившись руками за пострадавшее место, завертелся от боли волчком. Грянул дружный хохот чуть не попадавших от восторга, подталкивающих друг друга и показывающих пальцами на веселое зрелище, молодых бандитов.
— Ну, умора… — еле вымолвил Голова. — Дрын, пощупай, он там не обмочился со страха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107