— Именно так. И это так же и мое счастье. Потому что, если бы с тобой что-нибудь произошло, я б вовек себе не простил. Старый дурак, ведь тут и шансов было примерно поровну — даже сам не знаю, что на меня вдруг такое нашло. Поверишь ли, Саша, но сейчас я ни за что не решился бы. Ни за какие коврижки.
— Кстати, — неуверенно начал Чиж, — насчет коврижек…
— Саша, если ты вздумаешь предлагать деньги сейчас, либо сулить мне их в будущем, я тебя непременно сразу же выгоню. Помочь же я тебе рискнул только потому, что ты выглядел уж очень растерянным, вот как раз таким образом ты и довел бы себя до дурдома, о котором так часто любишь упоминать.
Или еще пару ударов бутылкой по голове и… Последствия непредсказуемы. Хорошо, что у тебя оказалась такая крепкая голова и в прямом и в переносном смысле; но все одно, побереги ее пожалуйста. А насчет денег… Скажи, у тебя есть невеста?
Чиж замялся — с Олей пока все было так непросто… Ведь по-настоящему он с ней еще не говорил, официального предложения не делал. А все его проклятая нерешительность, с которой теперь покончено навек. И хотя он точно знал, что она согласится… Ну, верил во всяком случае…
— Девушка пока сама еще не знает, что она твоя невеста?
— догадался профессор, правильно истолковав его замешательство.
— Кирилл Матвеевич, как это вы все… Откуда вы… Вы что, насквозь все видите или мысли мои читаете? Ведь в который раз уже… — Удивление Чижа было настолько искренним, что профессор невольно рассмеялся:
— Саша, ты забываешь о моей профессии, а ведь пришел ко мне именно как к психиатру. Грош бы мне была цена… А потом, в последнем случае — ведь здесь и профессором быть не надо, ведь у тебя на лице все написано. Ты ее очень любишь?
— Да, — признался Чиж, — очень. Больше, чем себя самого.
— Вот и приходите ко мне вдвоем, — предложил Кирилл Матвеевич. — Два здоровых, красивых молодых человека, одному из которых я помог — какая награда может быть для меня дороже? Ну, разве что бутылку еще с собой прихватите, — подковырнул он Чижа на прощанье, намекая на россказни Волкова. — Лады?
Они рассмеялись…
Уже дома, лежа на диване и беспрерывно выкуривая одну сигарету за другой, Чиж перебирал свои невеселые мысли. Оказывается, не было никакого трагического прыжка с парашютом.
Надо же, эту чушь вложил в его голову какой-то другой, менее щепетильный, чем Кирилл Матвеевич, профессор, по заказу какого-нибудь отожравшегося, с лоснящейся ряхой, гебиста, который возомнил себя этаким Франкенштейном — надо же, ни у кого нет, а у нас будет. Небось, сколько ребят они при этом перекалечили… Правильно сказал его спаситель — не у всех ведь такая крепкая голова, кто-то наверняка и в ящик сыграл, кого-то в смирительную рубашку упаковали. А потом Союз развалился, программу наверняка свернули, бросили все, как водится, на произвол судьбы, а кто-нибудь похитрей и пригрел в своих лапах всю сеть этаких терминаторов — ведь выгоднейшее дело. Кто с такими подготовленными убийцами сравнится? Уголовники, да мафиози доморощенные? Смешно. И наводят теперь они свой порядок, какой им нужен — всяческих паханов, небось, на тот свет отправляют, если те поперек дороги встали, если пространство нужно завоевать. Ведь кого он сам, лично, из двенадцатиэтажки замочил, у ресторана? В газетах писали — какой-то темный воротила, их, приреченский, чуть не крутейший из всех. Небось не воспринял всерьез угроз каких-то безвестных ему ореликов — дескать, что еще за шушера и вообще, кто тут главный? И не стало его в момент — пристрелил такой вот Чижик и все дела. А следующий на его месте посговорчивей уже окажется — кому охота в ящик сыграть? Вот и будет он то ли делиться чем, то ли вообще на них пахать — черт знает, что они там от него хотели и чем он им не угодил…
А эта сволочь, «Мстислав Сергеевич»! А он сам, значит, товарищ Гусев! Два, выходит, корешка, которые из Питера, да аж на Марс улетели… А ловко придумали, гады: звонит этот, называет определенную комбинацию цифр — я правильно попал? А для него это первая степень готовности — мозг уже начинает вводить себя в нужный режим. Затем сообщает свой поганый псевдоним — и все, он, «Гусев», готов выполнить любое приказание, самого Чижа уже не существует. Теперь таковой появится только после очередного звонка с кодовыми словами-командой, разрешающей расслабиться… Эх, добраться бы до этого ублюдка — ведь словно дети имена себе придумывают, как будто в войну играют, сволочи… Но чтобы до этого Мстислава Сергеевича добраться, нужно не дергаться, а вести себя как обычно, работать спокойно, глядишь и позвонит, назначит встречу в парке. Там и закопать гада в детской песочнице.
Или наоборот, положить на всех, да и удариться в бега — пусть ищут. И ведь надо же, еще и алкашей двух безвинных тогда положил. Что они тогда? Гадость какую-то выпить с ними предлагали? Ну да, фиолетовую. А он их хрясь — и пополам.
Возможные свидетели подлежат немедленной ликвидации, как же!
Одно из первейших правил. Да эти алкаши имели гораздо больше прав на жизнь, чем его кукловоды. И профессора вон тоже хотел… Пусть на мгновение, пока не одумался, но все же. А еще… Специально летал в другие города, билеты ему выдавали на самолет, сволочи. Тоже каких-то тузов мочил, но не криминалов вроде, а политиков средней руки, что ли…
Дерьмо, все дерьмо… И не из какого он не из детдома, были у него и отец с матерью, и дом, и школа, и друзья — все, что положено любому нормальному человеку. Ходил в школу, занимался боксом и… Ну да, точно, бальными танцами!
Так хотела его мама… Вот тебе, Оленька, и разгадка. Надо было видеть, как удивилась она тогда — неуклюжий медведь и вдруг так танцует, надо же! А все, оказывается, очень просто. Только вот как ей обо всем рассказать, ведь это просто невозможно. Она ведь не то что жить с ним, с убийцей, под одной крышей, да она теперь вообще знать его не захочет!
Нет, ни в коем случае нельзя ей ни о чем рассказывать. Но и молчать разве возможно? Не имеет он на это права — начинать их совместную жизнь с обмана. Может позже? Да, он расскажет ей обо всем позже. И ему еще придется крепко собраться с мыслями перед таким важным разговором…
А вот в армии он действительно служил и даже в десантных войсках, здесь все было верно. Перед самым его призывом померла мать, а отец пережил ее всего на полгода и вскоре он остался совсем один. Это, кстати, наверняка был один из критериев, по которым отбирали в эти долбаные терминаторы…
Чтобы тот непременно был одиноким. Да, приезжала медицинская комиссия под предлогом проверки у десантников здоровья, это он тоже прекрасно помнил. То-то все тогда удивлялись — по физической подготовке гоняли мало, а вот тесты всяческие, задачки, упражнения умственные… И какие-то линии на бумаге пересекающиеся, наподобие лабиринта — чтоб одними глазами, без карандаша или пальца до конца довел, и еще много чего, ребята все еще гундели: да что за ерунда такая…
А потом вдруг на тебе: переводят вас в другую часть. И понеслось… В Казахстан, что ли, или где еще пустыни такие — ему, наверное, уже никогда не узнать. Ночью в самолет, и привет! Ну, а там пошло-поехало — и стрельба, и взрывчатка, и подрывное дело, и какой-то кореец рукопашный бой преподавал — костей курсантам попереломал немеряно — все к боевой обстановке приближали, козлы. А он, дурак, еще на курсы автовождения пойти хотел, дальнобойщиком чтобы стать… Да ведь его там от велосипеда до танка все водить обучили! Ну и дела…
Потом все доктора, доктора пошли, шлемы на голову натягивали, датчиками обвешивали — ну сейчас понятно, кодирование это самое долбаное производили. И все, готов, супермен!
Квартиру в Приреченске дали и сиди, Гусев, жди звоночка!
Мстислав Сергеевич вас кликнет и полетите вы с ним революцию на Марсе наводить. Здесь им, гадам, мало уже одной — той, что когда-то была. И как это они еще квартиру нормальную дали, а не в коммуналке какой засраной поселили? Не поскупились, козлы… А хотя, наверное, просто потому, что не положено, чтоб люди рядом были — инструкция, понимаешь…
И тут Чижа словно водой ледяной окатило — а если и это еще не все? Может, ему и вообще что-нибудь многослойное соорудили — на манер кочана капусты? Снимаешь листочек, а за ним еще и еще… Может, и эти всплывшие воспоминания еще не основные, может и третья жизнь где-то внутри бродит, ждет своего высвобождения?..
И он понял — решение, кажется, у него есть только одно-единственное — нужно ехать в Краснодол. Туда, где он учился и где провел детство. Когда он увидит друзей по школе и узнает их в лицо, а самое главное, когда они его узнают; вот это-то и будет самым верным подтверждением, что он — это именно он и никто другой. Сколько потребуется времени на поездку?.. Чиж стал прикидывать: туда, ну там денек чтоб целый выпал, обратно, в общем деньков пять должно хватить. Надо только дождаться выходных, да еще и отгулы к ним присоединить, чтоб на работе не так заметно было. А раз на работе все нормально будет, то и Мстислав этот, если здесь живет, ничего не узнает. Хотя, может ему прямо из отдела кадров доложат, ведь черт его знает, какие у них возможности? Но в любом случае, сделать это просто необходимо, а не то не будет ему больше ни сна, ни покоя.
Итак, еще до выходных подождать и вперед — решено!
Завтра же узнать все расписания, договориться с отгулами, и в путь. Денег пока хватит, какие-то небольшие накопления есть; ведь он и жил-то как зомби настоящий — никаких тебе ни развлечений, ничего. Мебели новой не надо, телевизор старенький есть — и хорош, перебьется. Оля аж обалдела, как обстановочку увидела — ну ты и живешь… А что ему было сказать? Что ему ничего не надо? Что он просто законсервирован, запрограммирован, законспирирован и ждет звоночка, а остальное ему все по хрену? Но ведь он и сам об этом еще не знал… А и знал бы, все равно, как скажешь? Нет, не надо ей пока ни о чем знать — по крайней мере, пока. А то, если уж рассказывать, то рассказывать абсолютно все, в том числе и как удачно он недавно отстрелялся здесь, и, как приехав однажды в другой город, спустился на манер альпиниста с крыши в квартиру на четырнадцатом этаже по веревке и устроил хозяину квартиры «случайное» падение из окна. Или еще…
В общем, пусть все решится по его приезду. А пока он даже заходить к Оленьке не будет — все равно в таком взвинченном состоянии он ничего вразумительного и сказать-то не сможет. Необходимо успокоиться, а то вон — уже и сигареты закончились, а ведь недавно только пачку открыл…
Чиж высыпал в мусорное ведро пепельницу, полную окурков, и пошел в ночной киоск за сигаретами. Выйдя из дома, он немного постоял, тоскливо вглядываясь в окна Оли, расположенные на несколько этажей выше его и ему показалось, что в одном промелькнула ее тень. А может, это просто занавеска колыхнулась от ветерка?
Чиж тяжело вздохнул и с защемившим вдруг сердцем ушел во тьму…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
— Слышишь? — Голос альбиноса противно, подобно раздражающему штопору ввернулся в мозг, пробиваясь сквозь приятные мысли о деревне, где жила бабка — мысли, которые в последнее время посещали Сергея все чаще и чаще. Он поднял голову:
— Что?
— Я говорю, на Гагарина сейчас поедешь, там двух на три часа берут. На, там номер дома, квартира, в общем, все записано… — Брюченко, президент интим-клуба «Шарлотта», сунул Сергею в руки листочек бумаги, исписанный своим корявым почерком и как всегда, с кучей грамматических ошибок всего в нескольких скупых строчках. — В общем, найдешь, там все написано.
— Повторяешься, — буркнул Сергей, надевая легкую куртку — летняя ночь была довольно прохладной.
— Чего? — белесые брови Брюченко, которого Сергей про себя окрестил «альбиносом», удивленно взметнулись вверх. — Чего ты там бурчишь?
— Я спрашиваю, поедет кто? — спросил Сергей, глядя в чуть красноватые глаза с бесцветными ресницами и думая, насколько хорошо было бы впечатать сейчас кулак в эту уродскую, так опротивевшую харю своего работодателя. Он работал в «Шарлотте» шофером-охранником.
— Вику возьмешь и… — Альбинос задумался. — И Ирку. Им высокие нужны.
Сергей заглянул в комнату, где сидели четыре девушки, нещадно дымившие сигаретами и поморщился, хотя курил и сам.
— Вика, Ирка, поехали, что ли? — позвал он.
— Опять высоких, да? — догадалась пухленькая Света. — Когда же кому-то колобочек понадобится? Уже два дня вхолостую просиживаю! Нет, завтра дома сижу — в гробу я видала его дежурства долбаные. Надо будет, позвонит, а потом тебя пришлет. Захватишь и вперед.
Сергей, не отвечая — что тут было отвечать — повернулся и, спустившись по лестнице, первым вышел в ночную темень.
Подойдя к «Жигулям» — пятерке, он открыл дверцу и потянулся, разминая хрустнувшие кости.
— Куда едем-то? — Зябко сжав плечи, сзади приближалась Вика — разбитного вида блондинка двадцати двух лет в туфлях на высоких каблуках и коротеньком черном платьице, открывающем стройные ноги.
— На Гагарина, — хмуро ответил Сергей, садясь в машину и открывая дверцы пассажиров, — и вообще, какая тебе разница? Не все ли одно?
— Один тебя трет, а другой только дразнится! Вот и вся разница! — весело засмеялась Ирка — тоже высокая и тоже блондинка, но в черных, в облипку, джинсах и белой полупрозрачной блузке, под которой проглядывала слегка обвисшая уже в девятнадцать лет грудь…
Какое-то время ехали молча, но после того как Сергей, развернувшись, выехал на Гагаринскую, Вика спросила вновь:
— А кто заказал, не знаешь?
— Да ничего он никогда не говорит, этот мудак, как будто сама не знаешь, — лениво отозвался Сергей. — Вези, мол, вот тебе адрес, да на три часа. Вот и все.
— Да, мудак он и есть, — подтвердила Ирка и добавила:
— И жадный к тому же — а это еще противнее. Вообще не люблю жадных мужиков, а уж такого… Он же, не слышали — опять какую-то херню придумал. Типа: пожаловался клиент на что-нибудь — штраф. Дескать, обслужила плохо. Ну, а штрафные деньги не клиенту идут, а ему естественно. Ну, еще там за всякое… Небось, долго думал, придурок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107