Алексей Князев
Это было жаркое, жаркое лето
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
— Саша! — Испуганный вскрик молодой женщины нарушил идиллию теплого майского вечера.
Дорожку парка, по которой шли высокий, чуть сутуловатый мужчина лет двадцати пяти и элегантная женщина, державшая его под руку, перегородили три мрачные мужские фигуры, возникшие, казалось, ниоткуда. В наступающих сумерках их силуэты выглядели зловеще. Один из троицы выступил вперед и с кривой ухмылкой принялся не спеша изучать свои потенциальные жертвы. По мужчине его взгляд прошелся очень бегло и с откровенным пренебрежением, на женщине же он остановился с гораздо большим вниманием и даже с некоторым оттенком восхищения. Особенно долго он изучал ее ноги в черных чулках, открытые значительно выше колен. Пальцы эффектной шатенки нервно впились в предплечье спутника, который в эти минуты явно не выглядел героически. Мужчина растерянно молчал, не делая ни единого движения, которое могло бы переключить внимание впередистоящего верзилы на него, он даже забыл о сигарете, которая тлела в его пальцах. Ни один из встретившихся в поздний час на узкой тропинке, пока ничем не нарушил тишину, воцарившуюся после короткого женского вскрика. Легкий ветерок, дунувший со стороны троицы, донес до пары явственный запах водочного перегара. Двое, оказавшихся позади своего лидера, неспешно приблизились. Один слегка покачивался, его напарник держался на ногах более твердо.
— Испугались? — подал наконец голос верзила, одетый в мятый джинсовый костюм. Он явно кривлялся. — И зря. Мы люди мирные, никому ничего плохого не делаем. Верно, ребята? — Он оглянулся и подмигнул дружкам. — А всего-то навсего хотим попросить сигаретку — делов-то…
Он неожиданно сделал шаг вперед и резко ударил спутника женщины по корпусу. Тот, при упоминании о сигарете автоматически взглянувший на тлеющий в его руке огонек, о котором в эти минуты совсем позабыл и который уже начинал обжигать ему пальцы, болезненно ойкнул и согнулся, схватившись руками за живот. Второй — шустрый вертлявый тип — мгновенно подскочил к шатенке и грязной пятерней крепко зажал ее ярко накрашенные губы, с которых был готов сорваться пронзительный крик.
Третий, самый пьяный из троицы, зашел женщине со спины и крепко обхватил, не давая возможности пошевелиться, при этом его руки старательно нашаривали небольшую грудь, находящуюся под весьма условной защитой тонкой ажурной рубашки. Верзила же, ударив согнувшегося мужчину теперь уже по лицу и с удовлетворением проследив, как тот повалился в траву рядом с парковой дорожкой, с какой-то ленцой, имеющий оттенок брезгливости, как бы для проформы пнул его несколько раз под ребра. После этого, с чувством выполненного долга, развернулся и вновь обратил свой взор на женщину, пытавшуюся вырваться из вцепившихся в ее тело рук.
— Ну, давай, что ли, знакомиться? — процедил он, и обращаясь уже к своим, приказал:
— Тащите ее туда. — Он ткнул рукой в направлении зарослей кустов. Взглянув напоследок на лежащего без движения мужчину, сплюнул и неспешно пошел следом за дружками, азартно потащившими безвольно обмякшую женщину в указанное место.
В кустах вертлявый так и продолжал зажимать ей рот, его напарник держал тонкие руки жертвы, заведя их назад, верзила же зашел спереди и больше не тратя времени на кривлянья, коротким резким движением рванул на женщине рубашку. Послышался треск рвущейся материи, и из под клочьев некогда элегантной рубашки на него уставилась дерзкая в своей красоте белая грудь. Женщина неотрывно смотрела в глаза своего обидчика, словно умоляя его остановиться. Верзила достал из кармана нож и нажав на кнопку, сухим резким щелчком выбросил стальное лезвие, тускло сверкнувшее в полутьме. Сверлящим взглядом посмотрев ей в лицо, он раздельно произнес:
— Сейчас тебя отпустят. Если вздумаешь кричать — получишь это. — Он помахал перед лицом молодой женщины ножом. — Усекла? — Шатенка кивнула. — Хорошо. Отпусти ее, Колян, девчонка попалась понятливая, не то что некоторые… — От его циничной ухмылки у женщины поползли мурашки по коже. Стараясь не разреветься, она стиснула зубы. — Что ж ты без лифчика-то ходишь? Не холодно? — Главный вновь щелкнул лезвием, спрятал нож в карман. Вторая его рука потянулась вперед и крепко сжала упругую женскую грудь. Зверская ухмылка, не сходившая с его лица, навевала на беспомощную женщину бесконечный ужас, она чувствовала себя подобно кролику перед удавом. Не находя в себе сил на сопротивление, она с безнадежной тоской ожидала неминуемого продолжения, отчетливо осознавая, что вскоре должно произойти…
Резкий хруст треснувшей ветки заставил участников происходящих событий обернуться. Нападавших — с настороженностью; женщину — с надеждой. В слабом отблеске оставшихся далеко позади редких парковых фонарей появилась крепкая мужская фигура. Поджарый живот и мощные, широко развернутые плечи помешали сразу узнать в уверенно приближающемся к ним спортивном человеке с пружинистой походкой, недавно поверженного спутника молодой женщины.
— А-а-а, да это же наш герой, — приглядевшись, выдавил из себя главный, но в его голосе уже не было прежней уверенности — уж слишком разительными оказались перемены, произошедшие с избитым мужчиной. Кисть, испещренная наколками, вновь нырнула в карман, торопясь достать спасительный нож — что-то подсказывало ему, что справиться с внезапно изменившимся противником будет уже далеко не так просто, как это было всего минуту назад. — Ну иди… Иди сюда, падла… — бормотал он, пытаясь ухватить ускользающий из мгновенно вспотевших пальцев нож. — Получишь еще, это будет тебе на закусь…
Покрыв оставшееся до противника расстояние в два мощных прыжка, мужчина цепким взглядом ухватил всю обстановку разом — мгновенно отпустивших свою жертву и рассредоточившихся ублюдков, готовящихся отразить нападение, свою девушку, оторопело пытающуюся прикрыть оголенную грудь, — и властным голосом произнес:
— Оля, в сторону, живее!
Затем в прыжке, не давая опомниться так и не успевшему достать нож главарю, мощно пробил ногой по его солнечному сплетению и только краем глаза проследив, как тот кубарем отлетает в кусты, через мгновение уже был развернут в сторону его разом потерявших спесь подельников. Те замерли в оцепенении, не решаясь ни напасть, ни уносить ноги, очевидно звериным чутьем уловив, что этот невесть каким образом переродившийся мужчина пришел не просто их разогнать, но хорошо проучить.
— Что, теперь обмочились со страха? — Мужчина фыркнул.
— Ведь только что были такими смелыми!
— А-а-а, Колян, была не была! Мочи фраера! — Наиболее пьяный из троицы рванул вперед и тут же упал от молниеносной, профессионально исполненной подсечки. И уже в падении почувствовал боль сломанной челюсти от столь же молниеносного удара ногой по еще находящемуся в движении телу. В его голове словно разорвался заряд динамита и парень потерял сознание. Он уже не видел, что его закадычный дружок и главарь троицы по кличке Кувалда приходит в себя после удара в живот и болезненно морщась, предпринимает попытки встать, держась рукой за ушибленное место.
Колян же так и не кинулся на мужчину, обидевшего его дружков — он все же попытался удрать, но не успел повернуться, как удар по горлу и почти одновременно добавка по печени вывели его из строя, наверняка надолго отбив охоту куражиться над незнакомыми прохожими, которые, как оказалось, могут оказаться не такими безобидными, какими выглядят на первый, тем более пьяный, взгляд.
Молодая женщина широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее и никак не могла поверить в увиденное, тем более, что все произошло очень быстро — на все про все ушло не более минуты.
— Что, Оленька, страшно было? — Мужчина подошел вплотную к только сейчас начавшей всхлипывать девушке. Та обняла его руками за шею и уткнулась лицом в грудь.
— Саша… Сашенька… — Она как бы пробовала это слово на вкус. Так ласково девушка называла его впервые. Обнимала тоже. Еще некоторое время они стояли, крепко обнявшись, и Сашины руки ласково поглаживали растрепавшиеся женские волосы. Он млел от неожиданно свалившегося счастья — Ольга наконец проявила нежность, что, впрочем, после всего произошедшего было неудивительно. Сейчас неплохо было бы выпить, чтобы дать организму необходимую разрядку. А еще лучше по-настоящему побыть с ней — как мужчине с женщиной…
— Саша! — Второй отчаянный крик Ольги он услышал одновременно с шорохом сзади и отреагировал мгновенно — резко оттолкнул ее от себя, затем последовал быстрый разворот, и вот уже рука оклемавшегося, наконец, и тихо подкравшегося сзади Кувалды, сжимающая нож, проносится мимо, лишь едва чиркнув Александра по ребру. Дальше все происходит будто заученно-автоматически — перехват кисти противника, стремительное выкручивание, и рука того с громким, режущим ухо хрустом сломана в локтевом суставе в упоре об колено. Этот зловещий хруст сливается с воплем боли теряющего сознание бандита…
— Саша… ты… ты что, спортсмен? Как тебе такое удается? — Оторопевшая Ольга никак не могла прийти в себя от увиденного. — Но почему я об этом раньше не знала? Ты мне ничего такого не говорил.
Не отвечая на ее вопросы, Александр бережно, но крепко взял Ольгу за руку и повел за собой. Только доведя ее до самого конца парка, а затем оказавшись на улице, среди редких прохожих, он заметил:
— Прикрылась бы, а то опять придется воевать — сейчас все мужики на тебя сбегутся.
Ольга охнула и попыталась хоть как-то привести себя в порядок — все эти события настолько выбили ее из колеи, что она забыла про святая святых для любой женщины — про свой внешний вид, к чему всегда относилась очень и очень трепетно.
На счастье, такси подвернулось почти мгновенно и, хотя ехать было не очень далеко, таксист не пытался протестовать или как-то по-другому выражать свое недовольство коротким рейсом, набавляя цену — наоборот, подсадил он их вроде бы даже весьма охотно, сразу зажег свет в салоне и всю дорогу пялился в зеркало заднего обзора на Ольгу, словно пытаясь поймать момент, когда ее грудь выпрыгнет из остатков некогда красивой рубашки. Александру показалось, что хитрый таксист специально совершает неоправданно резкие повороты и слишком быстро набирает скорость после подозрительно частых притормаживаний. В конце концов пришлось посоветовать тому повнимательнее следить за дорогой. Совет был принят к исполнению безоговорочно, тем более, что высказан был отнюдь не дружеским тоном. Таксист не обиделся, видимо уже на тот момент подсмотренное с лихвой оправдывало риск, а Ольга улыбнулась Александру и склонила голову на его плечо.
Расплатившись, тот отпустил машину и пара остановилась на крыльце двенадцатиэтажного дома в некоторой растерянности. Оба жили здесь — Александр на третьем, Ольга на седьмом этаже — заходили порой друг к другу в гости, но «тех самых» отношений между ними еще не было, невзирая на все старания Александра. Сейчас же, после совместно пережитого, между ними, казалось, должны были зародиться отношения новые, предельно близкие, которые только могут существовать между представителями противоположных полов. Оба это явственно чувствовали, и поэтому сейчас замерли, находясь в некотором смятении. После продолжительного молчания Александр слегка дрогнувшим голосом произнес:
— Оля… может… зайдем ко мне? — И, стремясь предупредить возможный отказ, чувствуя ее колебания, вовремя с пользой для себя припомнил:
— Я же вроде как раненый…
Нож, прошедший вскользь по ребру, не натворил особых бед — так, чуть серьезнее царапины, рана даже почти не кровоточила уже, но сейчас являлась весомым для него аргументом и заодно преотличнейшим оправданием для молодой женщины, чтобы решиться наконец сделать очередной и такой естественный шаг в развитии их отношений. Ольга вздохнула и смиренно произнесла:
— Ну что ж, пошли, ведь ты, оказывается, настоящий герой; и как я только раньше этого не рассмотрела? Ну, а поскольку героев требуется своевременно поощрять, чтобы вдохновить их на новые подвиги… Только мы пойдем не к тебе, а в мою квартиру — мне необходимо привести себя в порядок…
Антон Алексеевич Мышастый сидел в мягком кресле в кабинете своего роскошного офиса, расположенного в деловом центре города Мшанска и откровенно скучал. Скука эта преследовала его давно, с тех самых пор, как дело, которое он возглавлял, стало почти полностью автономным и приносило доход независимо от его непосредственного вмешательства. Лишь в исключительных случаях ему приходилось лично вникать в проблемы, возникавшие в его огромном хозяйстве весьма нечасто, давая своим заместителям необходимые для дела советы. Советы эти были большей частью общими и касались лишь стратегического управления многочисленными фирмами, созданными им в свое время; и давая их нуждающимся в помощи сотрудникам, он руководствовался в первую очередь своим чутьем. А оно было отменным, иначе им не была бы создана небольшая и очень жизнеспособная империя, расположившаяся по месту проживания. В его хозяйство входила сеть магазинов, несколько складов и оптовых баз, кафе, ресторанов, не считая множества коммерческих ларьков и прочих мелочей, которые, однако, исправно приносили деньги, ручейки которых сливались в средней мощности финансовый поток. Все это являлось предметом законной гордости Мышастого, ибо было создано им фактически на ровном месте, после возвращения из мест заключения, когда весь его капитал составляло то весьма незначительное, что удалось уберечь от конфискации и что за долгие годы его отсидки не было прожито неработающей женой — невероятно, но факт.
Иногда Мышастый, поддаваясь настроению, начинал размышлять, как сложились бы его дела, не живи он именно в Мшанске — обычном, ничем не выделяющемся городе с почти миллионным населением, — а, к примеру, в Москве или где-то еще, где ведутся гораздо более крупные игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107