— Не чертыхайся, это плохая примета, — напомнила ему Таня.
— А, ерунда… — Анатолий махнул рукой… — Ну, вот мы и пришли, — объявил он, увидев блиндажи, выстроившиеся почти в ряд. — Какой, ты говорила? Кажется, тебе понравился этот?
— Да, — подтвердила Таня. — В нем хоть не так загажено, как в других. — Ну, давай быстрее, вдруг у папочки не выдержат нервы и он появится раньше назначенного.
Зайдя внутрь, они брезгливо поморщились, покосившись на кучки засохшего по углам дерьма.
— Ну и ну! — Таня сплюнула. — И вот здесь мне придется лежать связанной черт знает сколько времени.
— Ну, во-первых, не так уж и долго, — возразил Анатолий, доставая из пакета веревку и кусок белой ткани. — А потом, ты ведь сама выбрала именно этот. — Он рассмеялся.
— Остальные-то еще хуже, — напомнила она.
— Не скажи, вон тот вроде ничего, куда мы через окошко с тобой заглядывали. Только вот жаль, что дверь в него заколочена. — Анатолий размотал веревку. — Ну, красавица, подставляй-ка свои ручки-ножки.
— Ты не очень-то затягивай, — попросила девушка, с отвращением укладываясь на грязные доски какого-то подобия нар.
— Чтобы мне не было больно и тело не слишком затекло.
— Хорошо, — согласился Анатолий, однако, затягивая веревки, никаких поблажек ей не сделал. «Ничего, потерпишь, коза, — злорадно подумал он про себя. — Это тебе в качестве небольшого наказания, а то в последнее время слишком много недовольства проявляешь в мой адрес. Совсем, стерва, распустилась…»
— Но я же тебя просила! — захныкала девушка, когда веревки больно впились в тело. — Ослабь хоть немножко. И поправь мне юбку, а то задралась.
— Штаны надо было надевать, — сухо произнес мужчина. — Знала, что не на гулянку собираешься, так какого черта было заголять свои прелести? Перед кем? И вообще, некогда, времени совсем мало осталось. — И он направился к выходу, не обращая внимания на жалобные Танины призывы. «Ничего, полежи, полежи, может, спеси-то поубавится…» Он зацепил белую тряпку за какой-то ржавый гвоздь, торчавший над входом, и отойдя на несколько шагов, полюбовался проделанной работой.
«Нормалек, — решил он. — Кому надо — увидят.» Теперь ему предстоял самый ответственный и опасный этап во всей их операции. Но кроме того, у него был еще и свой, личный план действий. Конечно, он и не будет связывать курьера, подсторожив того где-то возле блиндажей — на черта это ему надо?
Он просто подстрелит его сразу, еще при подъезде к полигону, прямо через боковое стекло, а потом, забрав деньги и выкинув тело, сядет в его же машину и уедет куда подальше, где уже пересядет на любое такси. А эта коза пусть себе там отдыхает, ждет своего папашу.
Оставалось только выбрать для засады место получше. Если дождаться, пока курьер заедет на полигон и остановится, можно было бы заполучить тачку целой и невредимой, но где тот надумает ее остановить? В этом случае трудно выбрать удобное для неожиданного нападения место. Оставаться рядом с Танькой и ждать, пока он туда зайдет? Но ждать в блиндаже — означало находиться в ловушке. Вдруг по пятам за курьером едут и остальные? Эту козу вообще надо слушать поменьше, в особенности про то, что она хорошо знает своего папочку.
Хрена! Ведь у того еще ни разу не похищали единственную дочь, и поэтому неизвестно, как он станет себя вести…
Значит, следует подстеречь курьера на дороге, это лучше всего. И если тот едет не один, можно будет сейчас же удрать лесом, а если все нормально — свинца в лоб, и все дела. Вот только на полном ходу нельзя — тачка врежется куда-нибудь в дерево, а она ему нужна. Значит… Он помнил, что в лесу, на полпути к полигону, по всей ширине и так, в общем-то, довольно узкой дороги, имелась яма, переезжать через которую приходилось снизив скорость почти до нуля — он сам в этом убедился, когда они с Татьяной приезжали сюда на разведку.
Вот там и надо устроить засаду, — окончательно решил Анатолий, бодро шагая к намеченному месту… Далековато, правда, но это даже и лучше — назад-то, получается, будет ближе, — порадовался он своей сообразительности. Коль будет снижена скорость, значит, и в водилу будет легче попасть, а ведь это еще надо сделать аккуратно, чтобы не повредить лобовое стекло. И машина останется целой, не воткнется на полном ходу в какое-нибудь дерево, и вообще все выйдет удачно, одно к одному. Вот только если Танька ошиблась и за курьером едут другие… Ну да посмотрим, может, если те другие будут далеко, выхватить у этого деньги, и по лесу ходу — черта с два догонят!
Все, пришел… Анатолий стал озираться, выбирая место для засады. Ага, вон те кусты, — обрадовался он и, устроившись в них поудобнее, так, чтобы его не было видно с дороги, достал пистолет. Предстояло долгое ожидание…
Заслышав шум мотора, он взглянул на часы. — Твою мать, но еще же рано! До оговоренного времени остается почти целый час! Что за хреновина такая?.. — Сердце забилось быстрее, выбрасывая в кровь дополнительную порцию адреналина. — Может, у пахана не выдержали нервы? Ну, сучка: «Я своего папочку знаю!»
Дерьмо! Так… Машина, вроде, одна, — убедился он, с облегчением переводя дух, — хоть это уже хорошо. — Но, присмотревшись к приближающейся потрепанной «шестерке», у него просто глаза на лоб полезли. В машине сидело… — Один, второй… Пять человек! Что за херня! Может, это совсем не та машина? — Он уже ругал себя за то, что не оговорил с паханом и марку курьерской тачки. — Поздно, черт! Раньше надо было думать! Куда уж тут стрелять… — думал он, тоскливо вглядываясь в приближающуюся «шестерку» и еще сильнее вжимаясь в спасительную листву кустов, — ведь их же пятеро! Как бы они его не заметили… — Пытаясь рассмотреть находившихся в машине, Анатолий максимально напряг зрение. — Ну и рожи! — подивился он, разглядев физиономии пассажиров. — Настоящие бандюги, хоть и молодые, вроде. А тот, что на заднем сиденье, ближе к нему, вроде даже чем-то знаком. Где же он видел эту харю с отвратительным зигзагообразным шрамом? И что вообще теперь делать? А деньги, а курьер? И там же Танька! — ударило ему в голову. — Заметят, отпустят ее — что тогда?
Просто так, без нее, пахан ему денег не отвалит — это уж точно…
Не придумав ничего лучшего, он, стараясь продвигаться незаметно, поминутно настороженно озираясь и стараясь держаться параллельно дороге, повернул обратно к блиндажу…
Несмотря на прилагаемые усилия, девушка никак не могла заставить себя оторваться от Сергея:
— Не уходи, побудь еще хоть немного. — Света крепко прижалась к парню всем телом. — Не оставляй меня одну.
— Светик, еще десять минут, не больше. — Колесников нервозно взглянул на наручные часы, которые он специально положил возле кровати на пол.
— Слушай, — осыпая его лицо поцелуями, попросила девушка, — а может быть… Не ходи ты с ними. Не ходи. У меня дурные предчувствия.
— Нет, нам обоим это нужно… — В общем-то Сергею очень хотелось последовать совету своей девушки, он и сам испытывал тягостное предчувствие, что все пройдет далеко не так гладко, как предполагал Голова и остальные. Но идти надо — это, наверное, единственная возможность отхватить побольше разом и уехать, как они и мечтали со Светкой, подальше, куда глаза глядят. Поэтому он старался отгонять все одолевавшие его сомнения, хотя это было и без того нелегко, а тут еще и Светка давит на психику… — Надо, Светик. — Он поцеловал ее в ответ и прижал к себе доверчиво прильнувшее к нему тело еще крепче. — А ты бы лучше подготовилась пока. Я не знаю, как и где произойдет дележ, и что этот отмороженный придумает на сей раз, но уж к вечеру-то я обязательно должен освободиться. Будь готова, может и рванем сразу?
— Не ходи… — не слушая его, шептала девушка. — Не ходи. Не надо нам с тобой этих денег. Плохие они. Я уже и так сто раз пожалела, что рассказала вам обо всем. Дура я, дура… — Она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:
— А давай просто так уедем. Вот прямо сейчас. И пусть ищут.
Хоть милиция, хоть Голова, хоть кто.
— Все равно, для этого опять-таки нужны деньги, — уныло ответил Колесников. — Я об этом уже думал. Ты ведь правильно насчет ментов сказала: нас наверняка ищут и делают это давно — разве мы мало чего натворили? А поэтому, если и уедем мы с тобой, то нужны липовые документы, а они опять же немалых денег стоят, да и вообще… Ведь ни ты ничего не скопила, ни я. Те деньги, что мне за последнее дело достались, разойдутся вмиг — много ли их? Это для гулянки много, а прожить на них… Ты ведь и мелких своих потом за собой потащишь, правильно? Или по-другому как-то помогать им захочешь, а это опять деньги. Тихо!.. — Он прислушался. — Не мамаша твоя зашевелилась?
— Нет, — тоже прислушавшись, успокоила его девушка, — мамка еще не скоро вскочит. Будет полдня валяться и клянчить, чтобы я одолжила где-нибудь денег, да притащила ей похмелиться. Ненавижу. — Она покачала головой. — Единственная польза, что она нажралась — та, что мы можем побыть вместе. Правда? — Она нежно погладила Сергея по груди и призналась:
— А то просто никаких сил нет ждать, когда она в очередной раз к тетке поедет. Мне порой так тебя хочется…
— И мне тебя так же. — Парень улыбнулся. — С тобой я становлюсь просто каким-то ненасытным. Вот хоть сегодня, сколько раз у нас уже это было? Четыре? А уже хочу тебя снова. Если бы не дело…
— А ты оставайся! — уцепилась за его слова Света. — Оставайся, милый, прошу. — Она погладила Сергея ниже пояса. — Ого! Да ты уже опять готов, мой силач… — Она опять нежно его поцеловала. — Останься, а?
— Нет, — с сожалением ответил парень. — Все у нас с тобой будет, Светка, не отчаивайся. Будет потом. А сейчас мне надо идти. — С трудом преодолевая охватившее его желание, он высвободился из ее отчаянных объятий. — Все будет, — повторил он, уже одеваясь, — ты только меня жди.
— Ничего у нас с тобой не будет, милый… — горько прошептала девушка, когда он ушел. — Я чувствую. Ничего. Если ты ко мне не вернешься, я тоже не хочу жить. Лучше хоть в тюрьму, хоть куда, только останься живым. Я тебя буду ждать… — шептала она сквозь слезы, уткнувшись лицом в мгновенно повлажневшую подушку, — только возвращайся. Я буду ждать, возвращайся… Ну пожалуйста…
— Ну что, марухи! — Голова явно подражал какому-то актеру из фильма про бандитскую жизнь. — Может, видимся мы в последний раз! — Он поднял стакан, до половины наполненный водкой, и оглядел своих подельников, собравшихся за столом.
Дрын, Сокол, Мелкий, Зина и Нина — все как один имели помятый, неопрятный вид. Им и прилечь-то удалось всего на несколько часов — так затянулась вчера пьянка. Да и где тут спать? На шестерых всего один диван, да стулья — вот и весь комфорт. Однокомнатная квартира была насквозь прокурена, несмотря на то, что окна держали постоянно открытыми — все шестеро беспрерывно курили. — На дело идем! На большое, мать его, дело!
Голованов продолжал рисоваться перед опухшими от недолгого сна и водки подругами. Да и его троица внимала словам пахана едва не раскрыв рты, проникаясь его прочувствованной речью и ощущая себя кем-то наподобие героических защитников Отечества, отправляющихся на верную погибель. И не впятером против двух тетушек, работниц почты, да еще шофера — так как про неожиданное подключение к охране милиционера им ничего не было известно, — а против несметных полчищ вероломных врагов, вооруженных до зубов по последнему слову техники.
— На большое дело! — с пафосом повторил Голованов. — И если мы не вернемся… — Зинка с Нинкой, не выдержав, заголосили, размазывая по помятым щекам обильно брызнувшие похмельные слезы, а пахан, не зная, что сказать дальше, так как с ужасного бодуна ему больше ничего не лезло в голову, на всякий случай грозно цыкнул на воющих подружек и, громко крякнув, лихо опрокинул стакан, осушив его до дна. — Вот так! — Он хряпнул стаканом о стену. — Может, в последний раз! — объяснил он подругам, которые, хоть и продолжали рыдать, с неодобрением, однако, зыркнули глазами на разбившего посуду пахана. Ведь с этими непредсказуемыми ребятками посуды было не напастись, приходилось красть в дешевых столовых, кафе, где на потрепанных, вечно грязных девушек смотрели подозрительно, а одноразовые пластмассовые стаканчики, как раз очень удобные для подобных буйных пьянок, которые они как-то раз принесли в дом, Голова решительно отверг, забраковав именно потому, что их при случае не треснешь об стену, да еще наградил обеих своими фирменными увесистыми оплеухами, чтоб впредь было неповадно.
Остальным идея главаря пришлась по вкусу, и три стакана, предварительно лишившись своего содержимого, перекочевавшего в три пустых похмельных желудка, также весело зазвенели о стены, осыпая комнату градом осколков. Зинка с Нинкой боязливо съежились, опасаясь, что их может задеть, и примолкли, боясь сказать хоть слово против.
— Не сси, марухи! — грозно и одновременно бодрячески-обнадеживающе рыкнул пахан на двух притихших, но явно возмущенных хозяюшек. — Скоро из хрусталя пить будете! Это говорю вам я, Голова! — Видимо, опять вспомнив какой-то боевик, он постучал себя кулаком в мощную грудь. — Я, Голова! — с наслаждением повторил он и вдруг озаботился:
— Эй, пацаны, сколько там натикало? Где этот хренов Умник?
Как бы в ответ на его вопрос тут же раздался стук в дверь и девицы по небрежному кивку пахана наперегонки бросились открывать — любое промедление могло обойтись им в пару воспитательных затрещин.
Опаздываешь! — грозно насупил брови Голова. — Что за дела?
— Ничего подобного, — спокойно возразил Умник. — Посмотри на часы.
Пахан посмотрел на часы и обнаружил, что Умник прав. Не найдя к чему бы еще придраться, он неопределенно пробурчал:
— Ну-ну.. — И, немного подумав, добавил:
— Смотри у меня!..
Эй, Сокол, а ну хорош! — Он заметил, что тот под шумок пытается налить себе водки. — На дело идем, значит, трезвехонькими должны оставаться! — Выпитые на шестерых три бутылки в счет как бы не шли — это была мелочь. — Понятно?
— Понятно, понятно, — недовольно буркнул тот, отдергивая руку от бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107