И вдруг он набросится на нее снова?
— Ну, а просто узнать вы его сможете? — пошел на уступку капитан. — Вообще-то такого не положено, но раз уж вы так запуганы…
— Смогу, — с облегчением выдохнула она и кивнула.
Капитан провел ее к той самой камере, в которой девушка проснулась сегодня утром и указал на глазок:
— Взгляните!
Ольга боязливо прильнула к окошечку, и тут же испуганно отшатнулась — она увидела, как расположившись боком к ней, на нарах сидел «Илья Матвеевич», потерянно опустив взъерошенную голову с почему-то мокрыми волосами. На запястьях у него сверкали стальные наручники.
— Это он! — выдохнула до смерти перепуганная Оля. — Он!
— Да не волнуйтесь вы так, гражданка Скрипка, — перешел капитан на официальный тон, наверное, более уместный сейчас, при проведении важной следственной процедуры. — Взгляните-ка повнимательнее, ведь вы на него едва посмотрели.
— Это он, — повторила Ольга, упрямо не желая заглядывать в глазок еще раз. — Уйдемте отсюда скорее. Пожалуйста… — Ей было страшно, несмотря на присутствие капитана.
— Ну, он, так он, — неожиданно легко согласился тот и опять повел ее к себе в кабинет. — Только вот ведь какая интересная штука получается, гражданка Скрипка… — продолжил он, жестом усаживая девушку на табуретку и тоже устраиваясь на своем прежнем месте. — Я только что провел первичный допрос этого самого «Ильи Матвеевича», и он порассказал мне много чего интересного. Вы ничего не хотите добавить к своим первоначальным показаниям?
— Что вы имеете в виду? — спросила Ольга, чувствуя, как мгновенно вспыхнуло ее лицо.
— Ну, расскажите мне, к примеру, что между вами произошло в спортзале? — вкрадчивым голосом поинтересовался капитан, с удовольствием отмечая, что своим неожиданным вопросом привел молодую женщину в такое сильное смущение, что она была вынуждена закрыть залившиеся краской щеки ладонями. — Вы непременно должны мне все рассказать, — продолжал настаивать Решетников. — Все, откровенно, от начала и до конца!
Только тогда мы сможем его полностью изобличить. — Ему и на самом деле было невероятно интересно выслушать от девушки те подробности произошедшего, которые из своего друга он не вытащил бы вовек.
— Там… в этом спортзале… между нами… между нами ничего не было… — запинаясь, пролепетала Ольга.
— Ложь! — Капитан неожиданно с силой ударил кулаком по столу, с удовлетворением отмечая, как испуганно вздрогнула девушка. — Ложь! — повторил он чуть тише. — Почему вы говорите мне не правду? Почему покрываете негодяя? Преступника!
Я… я… никого не покрываю… — продолжала лепетать Ольга, лихорадочно соображая, как бы ей выкрутиться из такой щекотливой ситуации. Неужели придется все рассказать? Боже, неужели ей все-таки придется пережить такой позор — поделиться произошедшим с капитаном. Да вообще, рассказывать подобное кому бы то ни было! — Я… я не знаю, что сказать, — выдавила, наконец, она и повторила:
— В спортзале между нами ничего не было. Правда, правда, совсем-совсем ничего. Поверьте мне.
— А вот задержанный утверждает, — по-прежнему вкрадчивым голосом продолжил капитан, — что вы сами к нему приставали. Да-да, именно вы! И началось это в спортзале, где вы ему добровольно отдались. И кстати, подчиняясь, очевидно, какму-то своему очередному капризу или просто присущей вам похоти, заставили его все проделать весьма оригинальным способом. — Он не удержался от скабрезной ухмылки и с каким-то даже восхищением покачал головой. — Когда я о таком услыхал, даже невольно покраснел, ей-богу, можете мне поверить, хоть и навидался на своей работе всякого. Во-от… После чего вы добровольно жили у него целую неделю, старательно угождая любым его мужским прихотям, ни в чем не отказывая, потому что он вам за все щедро платил! Это как же прикажете вас понимать, гражданка Скрипка? Как называется женщина, берущая деньги за подобного рода услуги?
От такой поистине невероятной лжи у Ольги просто перехватило дыхание:
— Да как вы можете! Как только вы могли обо мне такое подумать! — Она непременно заплакала бы от чудовищной обиды, если б давно не выплакала все свои слезы — в последний раз поминая несчастного Филипыча. — Почему вы мне не верите?
— А почему я должен вам верить? — Капитан пожал плечами. — Вы говорите мне одно, а он совсем противоположное. И где же правда? От очной ставки с ним вы упрямо отказываетесь. А все эти ваши загадочные упоминания о каких-то кассетах? А ну-ка, гражданка Скрипка, или сейчас же рассказывайте мне все как было, без утайки, или я все-таки устрою вам очную ставку! Так кто там у вас к кому приставал? И про спортзал не забудьте. Это самое главное!
При угрозе капитана устроить очную ставку сердце Ольги опять ушло в пятки — нет, это просто невозможно! Но почему капитан вдруг так к ней переменился? Что наболтал про нее этот подонок?
Не поднимая на капитана глаз, вся пунцовая от стыда, запинаясь и делая долгие паузы, она рассказала капитану обо всем, что сотворил с ней «Илья Матвеевич» в спортивном зале особняка. Со всеми отвратительными и постыдными для нее подробностями…
— Вот так-то будет уже получше! — с удовлетворением произнес капитан. — Давно бы так! — Показалось ли ей, что в его голосе прозвучали какие-то торжествующе-веселые нотки?
Ведь она все еще не решалась поднять на него глаза.
— А теперь, гражданочка, я должен провести с вами следственный эксперимент, — жестко объявил капитан.
— Какой… какой еще эксперимент? — Ольга все же осмелилась на него посмотреть.
— Следственный, — теперь спокойно повторил капитан.
Своим странным поведением он не нравился мучительно переживающей свое вынужденное откровение женщине все больше и больше. — Сейчас мы пригласим сюда вашего «режиссера», и вы воспроизведете с ним все те действия, о которых только что мне рассказали. Ну, не по-настоящему, разумеется, — успокоил ее капитан. — Все необходимое для этого уже подготовлено. — Он вышел из-за стола и подошел к другому, почти такому же, стоящему чуть поодаль. Когда он сдернул материю, укутывавшую что-то находящееся на этом столе, Ольга едва сдержала вскрик — на его поверхности была закреплена видеокамера, своим бесстрастным глазком объектива направленная прямо в их сторону. Не в силах оторвать от страшного предмета своих глаз, в которых затаился страх, молодая женщина молчала, пребывая в самом настоящем шоке от увиденного.
— Вы… вы что… вы надо мной издеваетесь?.. — ошарашено прошептала она, и наконец перевела на мужчину широко распахнувшиеся от ужаса глаза.
— Ничуть, — спокойно возразил тот. — По закону положено произвести следственный эксперимент, чтобы в точности уяснить, как все на самом деле происходило. Ведь в деле существует еще очень много неясностей.
Ольга растерянно молчала, не зная что и подумать. Если он действительно собирается пригласить того подонка, и ее вновь коснутся его грубые руки… Ведь она даже от опознания отказалась, боясь встретиться с ним лицом к лицу, а то, что предлагает капитан… Но все-таки, почему он так изменил к ней свое отношение? Ольга чувствовала страх. Теперь она уже боялась абсолютно всего, и этого капитана тоже.
— Вы боитесь, что он будет к вам прикасаться? — догадался тот. — Вам противно?
— Не просто противно. Это же… это же просто омерзительно! И еще я очень боюсь, — призналась женщина.
— А тогда мы с вами сделаем вот как… — решил капитан, включая камеру. — Хотя это и против наших правил, да и расходится с требованиями уголовно-процессуального кодекса, — размышлял он вслух, — но я пойду вам навстречу. Я сам буду изображать вашего насильника! — окончательно решил он.
— И что… что я теперь должна делать? — обреченно спросила Ольга.
— А вот что, — подходя к ней вплотную, принялся объяснять Решетников. — Встаньте-ка… Да вставайте, вставайте же! — громко приказал он, уже стоя за ее спиной. — Представьте себе, что это спортивный «козел». — Подтолкнув парализованную страхом женщину к столу, он похлопал по нему рукой. — И что, говорите, было дальше?
— Он положил меня грудью, — еле слышно произнесла Ольга.
— Ложитесь! Повторяйте свои действия, чтобы все было в точности как тогда, с насильником! — приказал капитан. — Показывайте, показывайте!
Ольга неуверенно легла грудью на стол, боязливо оборачиваясь на находящегося сзади мужчину, чувствуя себя при этом нелепо и униженно, и одновременно с этим испытывая все усиливающееся чувство страха. Когда ее спины неожиданно коснулись ладони капитана, она в отчаянии попыталась выпрямиться, но жилистые и, не смотря на худобу, оказавшиеся очень сильными мужские руки, вновь, как это происходило с ней совсем недавно, крепко прижали ее к столу…
— Не надо! Что вы хотите со мной сделать! — в отчаянии закричала Ольга, которая как и в недавнем случае с «режиссером», только сейчас, с изрядным запозданием, лишь в самый последний момент начала понимать, к какому страшному окончанию неминуемо приведут ее все эти жуткие приготовления, уже явно вышедшие за рамки дозволенного, и чем для нее закончится весь этот «следственный эксперимент». Но… но ведь такого просто не может быть!.. Она же не где-нибудь, а в милиции… Это же просто нелепо!..
— Я не хочу! Нет!.. — Одна из мужских рук оторвалась от ее спины и уже задрала платье, нетерпеливо сорвала трусики… — Не хочу! Не надо меня… нет… нет… — Ее голос слабел, она чувствовала, как твердая, налитая жаром мужская плоть с жестокой неумолимостью протискивается в ее анальное отверстие, уверенно продираясь все глубже и глубже, причиняя при этом столь знакомую ей мучительную боль… — Нет же… нет… нет… не надо, пожалуйста…
Вот в ее ягодицы уже уперся жесткий мужской лобок, и нетерпеливо пульсирующий член замер на какую-то краткую секунду в вожделении, чтобы через мгновение взорваться нетерпеливо-яростным ритмом…
Вдруг четко осознав, что ее с поистине фатальной неизбежностью ожидает в самом конце этого циничного надругательства, девушка бессильно уронила голову… Ей очень хотелось потерять сознание, как это было в первый раз, но избавление все не приходило. С ней сейчас оставалась только боль. Одна лишь боль, отвращение, и никакой надежды на спасение…
«Я просто сошла с ума… Я просто сошла с ума… — подобно заклинанию повторяла женщина, лежа вечером на диване в „комнате для свидетелей“. — Этого просто не может быть…
Это сон, мне надо лишь проснуться… Просто проснуться…»
Все происходило, как нельзя более точно повторяя предшествующие события — тошнота, раковина, чистка зубов, забытье… Опять тошнота… Все было точно так же. Отличалось только место действия и мужчина, который все это с ней проделал. И все это не где-нибудь — в милиции… И что ей теперь делать? Что все это означает?.. Она сошла с ума — вот и все… Надо ждать Филипыча, он ей все объяснит и поможет. Но ведь он же, кажется, убит. Бедный старик… А она? Она сама — жива или нет?
Нет, она просто сошла с ума…
— Ну вот на хрена я тебя послушался! — простонал Чиж, вертя в руках сочащийся своим черным содержимым отработанный масляный фильтр. — Давно бы уже в этом Благогорске был, если б на поезде поехал… — Он со злостью отшвырнул фильтр в сторону. Перепачканный машинным маслом с головы до ног, Чиж сейчас напоминал своим видим Сергея, каким тот был в день его приезда.
— Ничего, ничего, еще какой денек, и в путь! — раздался бодрый голос из под старенького, местами чуть изъеденного ржавчиной синего «Москвича». — Немного осталось-то!
— Немного, — проворчал с сомнением Чиж. — Который день уже возимся.
— Зато потом, знаешь как классно будет? Ведь там, возможно, поколесить по городу придется, поискать. Да и вообще, колеса — есть колеса, — так же оптимистично продолжал Сергей, закручивая что-то гаечным ключом. — Что, не согласен?
— Согласен, — со вздохом ответил Чиж. — Иначе бы не согласился. Ну давай, рули, что мне делать дальше?
— А дальше, — скомандовал Сергей, вылезая из-под днища, — бери вот это, — он катнул ногой в сторону Александра какую-то черную промасленную деталь, — и помыть ее так, чтоб блестела, как у кота сам знаешь что! Понятно? Исполнять!
— Есть! — Тот обреченно вздохнул и, брезгливо скривившись, уцепил деталь двумя пальцами. — Купаться-то хоть вечером пойдем? А то чумазые, словно черти в преисподней!
— А как же, обязательно пойдем, — подтвердил Сергей и тихо добавил, зная, что творится сейчас в душе его друга, скрываясь под внешней невозмутимостью. — Ничего, Сашка, думаю, завтра после обеда уже сможем тронуться в путь.
— Хорошо бы… — в очередной раз вздохнул тот.
— Ну, а раз так, — объявил Сергей, вновь ныряя под днище, — хватит уже вздыхать, и к работе, сэр!..
Как это водилось у Тани, важный разговор со своим любовником она проводила обнаженной, находясь в кровати снимаемой ими квартиры.
— Да ты что, совсем охренела? — Резко вскочивший Анатолий ошеломлено уставился на Татьяну. — Да у тебя просто крыша поехала! Ты сошла с ума! — Он для доходчивости покрутил пальцем у виска. — Поняла?
— Успокойся. — Таня взяла тонкую сигарету «more» и прикурила. Ее пальцы совершенно не дрожали — она уже сто раз обдумывала в деталях предстоящий нелегкий разговор. — Какая у тебя фамилия?
— Да при чем здесь моя фамилия? — Мужчина принялся нервно носиться по комнате, чем-то напоминая Татьяне в этот момент большую безволосую обезьяну, разве что чуток посимпатичнее. Что же касалось поведения — все сходилось одно к одному. Что она, мало бывала в зоопарке, что ли?
— А я тебе говорю, успокойся. — Она поманила его пальчиком и похлопала по простыне рядом с собой. — Иди сюда.
Анатолий недоверчиво, опять же напоминая ей обезьяну, потянувшуюся за предлагаемым ей бананом, но боящуюся какого-либо подвоха, подошел, но, немного помявшись, ложиться все же не стал — вдруг банан был отравлен? А еще из чувства протеста — он еще далеко не успокоился.
— Что ты хочешь?
— Я спрашиваю, какая у тебя фамилия? — почти пропела Таня, стараясь, чтобы ее речь звучала по возможности как можно более плавно — так обезьяний самец побыстрее придет в себя и угомонится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107