Ожидая падения советск
ой власти, уходя на фронт, он заботится о матери, о куске хлеба для своих ра
бочих, которых, оказывается, не выбросил на улицу, не закрыл свое фотоател
ье, Ц понимая ведь, что владение частным делом порочит его в глазах начал
ьства и товарищей. Не из-за корысти оставил действовать ателье: украв оди
н бриллиант из тех, что сняли с царских трупов, присвоив что-то из никому, к
роме него, не известных романовских сокровищ, он мог одним ловким движен
ием руки заполучить больше, чем за всю жизнь заработать в своей «Фотогра
фии». Но как же виден «хомо партийный» в его просьбе позаботиться о невин
ной матери, просьбе человека, который только что организовывал и принима
л личное участие в убийстве совершенно невинных даже с «классовой точки
зрения» людей: врача, сенной девушки, лакея, повара, да и детей, «девиц», по е
го нарочитой грубой терминологии в «Записке». Он взывает к «принципам» с
воего приятеля-врача, веря, что тот будет неукоснительно следовать им да
же в годы гражданской войны, даже находясь «у власти», и даже, что характер
но, если Архипов останется со своим мнением в одиночестве на белой сторо
не. Человек, передоверивший совесть и порядочность, свои убеждения парти
и, раздумывая о надвигающейся гибели себя и своего дела, надееется на пом
ощь только того, кто сохранил в себе нравственные принципы Ц кто оказал
ся совершенно непохожим на него, обладателя «совести партийной».

Глава 33
СВИДЕТЕЛИ И «ИСПОЛНИТЕЛИ»

До публикации «Записки» Юровского в «Огоньке» историки обычно воссозд
авали картину цареубийства по описаниям трех косвенных его свидетелей,
т е. тех, кто не присутствовал лично, но слышал о расстреле из уст очевидце
в уже на следующее утро, и одного непосредственного участника убийства.
Все описания практически совпали как между собой, так и с написанной три
года спустя «Запиской» Юровского. Так была подтверждена высокая точнос
ть показаний косвенных свидетелей,
Первым среди «пересказчиков» оказался один из охранников ДОНа, красноа
рмеец Михаил Иванович Летемин.
Для Дитерихса и Соколова Летемин оказался находкой, ибо шестью годами ра
нее был осужден за покушение на растление девочки. Вот кого большевики п
риставляли сторожить Государя!
Между тем, «уголовник» Летемин вел себя в ДОНе гораздо смирнее заводских
ребят-хулиганов. 36-илетний портной соблазнился баснословно высоким жал
ованьем, которое обещал давать на охране комиссар Мрачковский. Его место
было третий пост (во дворе у ворот) и четвертый (у калитки со двора).
«16 июля я дежурил на посту номер три с 4-х до 8-и. Ничего особого в этот раз не з
аметил.
17 июля пошел на дежурство к 8-и утра. Предварительно зашел в казарму и здесь
увидел мальчика, состоявшего в услужении царской семье. Появление мальч
ика меня очень удивило, я спросил: «Почто он здесь?» На это один из товарищ
ей, Андрей Стрекотин, к которому я обратился с вопросом, только махнул рук
ой и, отведя меня в сторону, сообщил, что минувшей ночью убиты Царь, Царица,
вся их семья, доктор, повар, лакей, состоявшая при царице женщина… По слова
м Стрекотина, он в ту ночь находился на пулеметном посту в большой комнат
е нижнего этажа и видел, как в его смену (а он должен был дежурить с 12 до 4 утра
) сверху повели Царя… и всех доставили в ту комнату, которая сообщается с к
ладовой… Стрекотин мне только объяснил, что на его глазах комендант Юров
ский вычитал бумагу и сказал: «Жизнь ваша покончена». Царь не расслышал и
переспросил Юровского, а царица и одна из дочерей перекрестились. В это в
ремя Юровский выстрелил и убил Царя на месте, а затем стали стрелять латы
ши и разводящий Павел Медведев… Припоминаю, что в разговоре заметил Стре
котину: «Пуль ведь много должно остаться в комнате», и Стрекотин ответил:
«Почто много? Вон служившая у царицы женщина закрывалась от выстрелов по
душкой, поди, в подушке много пуль застряло». Тот же Стрекотин сказал мне,
что после Царя был убит черноватенький слуга (Август Трупп. Ц М. X.)… Других
подробностей расстрела я не знаю.»
По поводу этого первого и, как выяснилось, довольно точного описания уби
йства можно сделать два замечания.
Борис Бруцкус обратил внимание, что показания против Юровского как непо
средственного убийцы царя даны двумя лицами: начальником охраны Павлом
Медведевым, который сам был в команде палачей и потому являлся лицом, заи
нтересованным в сокрытии истины и сваливании главной вины на непойманн
ого правосудием Юровского; и Летемина, который сам ничего не видел, а пере
сказывал картину убийства со слов Андрея Стрекотина, что, конечно, сильн
о снижало весомость его показания. Так что собранные против главаря пала
чей улики Соколова нельзя было считать достаточно обоснованными.
И вот, читая толстый том следственных материалов, я на странице 78-й наткну
лся на документ, обозначенный Н. Россом номером 35, где перечислялись кварт
иры, обысканные военно-политическим контролем на предмет отыскания пох
ищенных вещей царской семьи. В его финале говорилось:
«Из всех вышеупомянутых лиц дома оказался один, Андрей Федоров Стрекоти
н, записанный под номером три, остальных же дома не оказалось.»
Неужели, помимо Яковлева, и его тоже имел ввиду И. Сергеев, докладывая Колч
аку об уничтожении контрразведкой важнейших свидетелей по делу? Отгово
риться незнанием нельзя: контрразведчики пришли к Стрекотину именно ка
к к фигуранту по делу о цареубийстве. Это был свидетель, который видел пре
ступление своими глазами, он не мог бы и отпираться Ц ведь его изобличал
и как прямого свидетеля показания Летеми-на. Если бы Андрей Стрекотин не
исчез из дела в августе 1918-го, мы бы много больше знали о расстреле 70 лет наз
ад.
Второе замечание: а как контрразведчики вообще вышли на такого совершен
о незаметного в общей картине преступления свидетеля, как Летемин? Гелий
Рябов даже пустил в адрес его шпильку: «В охрану пошел из-за жалованья, с к
расными не ушел, так как полагал, весьма наивно, впрочем, что «ничего плохо
го не сделал». А далее он, вслед за Касвиновым, пишет (не ссылаясь на источн
ик), что Летемин был в тюрьме расстрелян.
… Предыстория ареста несчастного Летемина такова.
Как выяснилось впоследствии, убийцы вместе с 11 жертвами прикончили удар
ом приклада в голову любимую собачку Ольги Николаевны, Джемми, но почему-
то сохранили жизнь спани-элю Джою, любимцу наследника-цесаревича.
«Дверь из прихожей в комнаты, где жила семья, попрежнему была закрыта, Ц
так вспоминал первое утро после убийства Анатолий Якимов. Ц Но оттуда н
е раздавалось больше ни звука. Раньше всегда слышалась в их комнатах жиз
нь: голоса, шаги. В это же время там никакой жизни не было. Стояла только в пр
ихожей, у самой двери в комнаты, их собачка и ждала, когда ее впустят в эти к
омнаты. Хорошо помню, я еще подумал тогда: «Напрасно ты ждешь.»
Осиротевшего Джоя и подобрал Михаил Летемин:
«Собаку, принадлежавшую Царской семье, по кличке «Джэк», я взял себе, пото
му что она уже ранее привыкла ко мне, и я просто пожалел ее.»
Соседи же, увидав у Михаила Ивановича не обычную дворнягу, а длинноухого
породистого кобелька, стукнули в ВПК Ц и пропал портной! Джою хорошо, Джо
я увезли заграницу, куда-то на ферму, а недолгий хозяин Ц неужто действит
ельно был расстрелян? И тут наступает очередь для моего второго замечани
я: конечно, прекрасно, что сын красного комиссара Гелий Рябов с добрым чув
ством пишет сегодня о погибших Романовых, но неужели нужно, увы, по россий
ской традиции не пересматривать, а просто уничтожать все прежнее и покло
няться тому, что сжигалось ранее? Неужели он не видит, что восхваляемый им
Соколов так же уничтожал Летемина, Якимова, Проскурякова и многих других
, как сделал это Юровский со своими жертвами по красную сторону фронта? То
т убивал Романовых «как класс», а этот караульных красноармейцев «как кл
асс». Или простые люди, не Романовы, как бы уже и не люди?
Именно так долгое время грешил я на Гелия Рябова, пока в одном из интервью
не прочитал его ответа на вопрос, кто же пофамильно входил в команду пала
чей, «исполнителей»:
«Юровский, Медведев, Якимов, Ваганов, Никулин».
Только тогда понял, что в момент работы над своей документальной повесть
ю Рябов не был знаком с источниками, с материалами следственн
ого дела, а пользовался книгами, прежде всего, Соколова, подпав под обаяни
е саморекламы юриста: «В пределах права я старался делать все, чтобы найт
и истину и соблюсти ее для будущих поколений.» Ибо в источниках-то нет ни
единого указания на участие Якимова в расстреле. Летемин его не упоминае
т, Проскуряков тоже, сам Якимов отрицает даже то, что видел самолично убий
ство… Наконец, на прямой вопрос судьи Сергеева единственному свидетелю,
непосредственно находившемуся на месте убийства, Павлу Медведеву, сдел
анный еще в то время, когда Якимов не находился в руках следствия и Медвед
ев мог не опасаться его подвести, последовал категорический ответ:
«Разводящего Якимова при самом расстреле не было.»
Но сначала Ц кем он был до службы в ДОНе, этот разводящий караулов Анатол
ий Якимов?
Из крестьян Пермской губернии, токарь, в 1917 году добровольно ушедший на фр
онт. Ранен, комиссован по ранению, вернулся в Екатеринбург, поступил на ме
таллическую фабрику Злоказова и был приглашен как «авторитетный рабоч
ий» на службу в охрану своим же злокаэовцем, Ц Авдеевым.
Мотивы для перемены работы у него оказались житейские:
«Пошел я на охрану ради заработка. Я тогда был все нездоров и больше поэто
му пошел: дело нетрудное,»
Но лгать он не собирался:
«Вы спрашиваете меня, почему я пошел караулить царя? Я не видел тогда в это
м ничего худого. Как я уже говорил, я читал разные книги. Читал я книги парт
ийные и разбирался в партиях. Я, например, знаю разницу между взглядами со
циал-революционеров и большевиков. Те считают крестьянство трудовым эл
ементом, а эти буржуазным, признавая пролетариатом только одних рабочих
. Я был по убеждениям более близок к большевикам, но я не верил, что большев
икам удастся установить настоящую правильную жизнь их путями, т е. насил
ием. Мне думалось, и сейчас думается, что хорошая, праведная жизнь Ц когда
весь народ путем просвещения поймет, что теперешняя жизнь не настоящая.
Царя я считал первым капиталистом, который всегда будет держать руку кап
италистов, а не рабочих. Поэтому я не хотел царя и думал, что его надо держа
ть в заключении, вообще под стражей, для охраны революции, до тех пор, пока
народ не расудит и не поступит с ним по делам его: был он плох, виноват пере
д Россией или нет. И если бы я знал, что его убьют так, как его убили, я бы ни за
что не пошел его охранять. Его, по моему мнению, могла судить только вся Ро
ссия, потому что он был Царем всей России. А такое дело, которое случилось,
я считаю делом нехорошим, неправедным и жестоким. Убийство же всех остал
ьных из семьи и того хуже. За что были убиты его дети?»
Якимову мы обязаны самым подробным описанием убийства, сохранившим сво
ю историческую ценность даже сегодня, после публикации «Записки» Юровс
кого. По его словам, сдав дежурство в ночь на 17 июля, он пошел спать и был под
утро разбужен криками соседей по казарме, находившимися в ту ночь на охр
ане в саду ДОНа Клещевым, Брусьяниным, Дерябиным и Лесниковым. «Главным о
бразом рассказывали Клещев с Дерябиным, взаимно дополняя рассказ друг д
руга…» Кстати, самое суровое обвинение, которое содержится в актах проти
в Якимова, Ц особое мнение присутствовавшего при допросе прокурора Шам
арина: он считал, что Якимов на самом деле «видел преступление своими гла
зами, не решаясь, как и Медведев, признать собственой вины: был при убийств
е и наблюдал картину его.» Признаюсь, мне, неспециалисту, видимо, недоступ
на мудрость юристов, ведших следствие: какая же вина заключалась в том, чт
о был и наблюдал, причем согласно материалам дела Ц безоружн
ым!
Но сам Якимов уверял, что просто слышал рассказ четырех свидетелей. Вот ч
то он расказал следствию о событиях ночи с 16 на 17 июля 1918 года в Доме особого
назначения:
«В два часа ночи на посты приходили Медведев с Добрыниным и предупреждал
и их, что в эту ночь придется стоять дольше двух ночи, потому что будут рас
стреливать Царя…
В скором времени… в нижние комнаты вошли люди… Впереди шли Юровский и Ни
кулин. За ними Государь, Государыня и дочери (далее он всех позднее убитых
перечисляет по порядку). Наследника нес на руках сам государь. Сзади за ни
м шли Медведев и «латыши», т е. те 10 человек, которые были выписаны из чрезвы
чайки. Из них двое русских были с винтовками.
Когда они были введены в комнату… разместились так: посредине комнаты ст
оял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник, а по правую руку от Царя, спр
ава от Наследника стоял доктор Боткин. Сзади них, у стены, стояли Царица с
дочерьми. В одну сторону от Царицы стояли повар с лакеем, а по другую встал
а Демидова. В комнате, справа от входа в нее, находился Юровский. Слева от н
его, как раз напротив двери… стоял Никулин. Рядом с ним, в комнате же, стоял
а часть «латышей». «Латыши» находились и в самой двери. Сзади них стоял Ме
дведев.
Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещева и Дерябина.
Они дополняли друг друга. Клещеву не видно было Юровского. Дерябин видел
через окно, что Юровский что-то говорил, маша рукой. Он видел, вероятно, час
ть его фигуры и, главным образом, руку Юровского. Что именно говорил Юровс
кий, Дерябин не мог передать. Он говорил, что ему не было слышно его слов. Кл
ещев же положительно утверждал, что слова Юровского он слышал: он говори
л Ц я это хорошо помню Ц что Юровский сказал так Царю: «Николай Александ
рович, ваши родственники старались Вас спасти, но этого им не пришлось, и м
ы принуждены Вас расстрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55