После прибытия второго этапа решено было увеличить охрану ДОНа. Этим зан
ялся комиссар Сергей Мрачковский, зять дьякона Сысертского завода (что р
асположен в 20 верстах от Екатеринбурга). Там, на Сысерти, он и навербовал ох
отников, соблазнив высоким жалованьем (400 рублей в месяц! Царскосельские о
хранники получали в Тобольске от Яковлева из расчета по 250 в месяц и счита
ли, что жалованье у них преотличное.) «Сысертцы» составили второе земляч
ество; их вожаком был начальник внешней охраны Павел Медведев.
Вначале режим был относительно мягким. Злокаэовские алкаши сознательн
о не мучали узников, просто само их хулигански естественное поведение вы
глядело пугающе. Камердинер Терентий Чемодуров рассказывал, что «Роман
овы обедали все вместе, за одним столом с ними обедал комендант Авдеев, ча
сто пьяный, без кителя… Авдеев неприлично и оскорбительно вел себя с Гос
ударем: желая взять из общей тарелки какое-либо блюдо, он тянулся рукой ме
жду Государем и Ее Величеством и локтем задевал государя по лицу… Ложек,
ножей, вилок часто не хватало. Участвовали в обеде и красноармейцы. Приде
т какой-нибудь и лезет в миску: «Ну, с вас довольно, я себе возьму»… Устраив
али переклички. Когда княжны шли в туалет, красноармейцы якобы для карау
ла шли за ними в уборную.
Эти рассказы камердинера подтверждаются показаниями разводящего Яким
ова (сам он в покои допущен не был и лично ничего не видел, но на постах кое-
что знали и слышали); «Пьяные, они шумели в комендантской комнате, орали, с
пали вповалку и разносили грязь. Пели они песни, которые, конечно, не были
приятны для царя: «Вы жертвою пали», «Отречемся от старого мира», «Дружно,
товарищи, в ногу». Вот, зная Авдеева как большевика, как человека грубого,
пьяного и душой недоброго, я думаю, что он обращался с Царской семьей плох
о: не мог он обращаться с ней хорошо по его натуре, поведению. Как я сам набл
юдал его в комендантской, думаю, что его обращение с Царской семьей было д
ля нее оскорбительным. Припоминаю еще, что вел Авдеев со своими товарища
ми разговоры про Распутина … что государыня будто бы жила с Ра
спутиным.»
Предположения Якимова находят подтверждение в художествах, которые сл
едователи обнаружили на стенах ДОНа. Вот их образцы: «Царя русского Нико
лу за хуй сдернули с престолу»; «По всей по деревне погасли огни, Сашка с Г
ришкой спать полегли»; «Сашка и Гришка сидят за столом, сам Николашка пош
ел за вином».
Охранники, однако, были убеждены, что обращались с царской семьей хорошо.
Так показали Проскуряков и Медведев.
Режим семьи был однообразен. Вставали в 9 утра, пили чай и полтора-два часа
гуляли в саду. Потом Авдеев сократил срок прогулки до часу в день, чтоб «бы
ло похоже на тюрьму», как он объяснил Николаю. Обед полагался в час, но, как
правило, запаздывал. На питание Николай не жаловался, наоборот, в дневник
е похвалил. Ежедневно приносили молочные продуктовые передачи из монас
тыря (о причинах такой любезности со стороны охраны смотри ниже). Иногда в
озникали конфликты, чаще всего с Дидковскнм, однажды с Войковым. Как-то ча
совой выстрелил в окно, из которого выглянула великая княжна: «По-моему, п
росто баловался с винтовкой, как всегда часовые делают» (запись в дневни
ке от 14 (27) мая). Каждый визит в тюрьму казался событием: за день до выстрела в
месте с врачом В.Деревянко пришел некий черный господин, кото
рого семья приняла за коллегу Деревянко (это был комиссар-чекист Яков Юр
овский, в прошлом ротный фельдшер). Через месяц комендант предупредил: во
зможен налет анархистов, надо собраться на этап в Москву: «Немедля начал
и укладываться, но тихо, чтоб не привлекать внимания караула, по просьбе А
вдеева» (31 мая/1З июня нов. ст.).
Однажды их посетили сразу 6 человек, сказано было, что это «комиссары из Пе
трограда». «Приходили какие-то субъекты и молча при нас разглядывали ок
на» (10/24 июня).
В эти месяцы царь много читал. Еще в Тобольске он думал над «93-м годом» В. Гю
го, романом о революции. Потом последовала «Всеобщая история» Йегера, из
прозы «Анна Каренина» («читал с увлечением»), прежде не читанная 4-я часть
«Войны и мира» и Ц неожиданно Ц «Синее с золотом» Аверченко. В Екатерин
бурге, углубившись в библиотеку хозяина дома, он с необыкновенным интере
сом записывал впечатления от… Салтыкова-Щедрина. На какие-то важные мыс
ли наводило скрытного и мистически настроенного монарха чтение сатири
ка: ни одному литератору в жизни не дал он столько положительных оценок. Ч
итал все: «Господ Головлевых», «Пошехонскую старину», статьи, сказки Ц т
ом за томом: «Занимательно и умно». Последняя, за 10 дней до гибели, запись о
прочитанном: «Все эти дни по обыкновению много читал. Сегодня начал чита
ть седьмой том Щедрина. Очень нравятся мне его повести, рассказы и статьи
» (23 июня/6 июля 1918 года). Чем привлек Щедрин монарха?
Вспоминается признание другого мистика и монархиста: «Все остальные че
рты в моих сатирических повестях: черные и мистические краски (я Ц мисти
ческий писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быт
а, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революц
ионного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопостав
ление ему излюбленной и великой Эволюции, а самое главное Ц изображение
страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызыв
али глубочайшие страдания моего учителя М. Е. Салтыкова-Щедрина…»
(М.Булгаков, Письмо советскому правительству от 28.Ill 1930.)
Возможно, по-романовски идеализировавший народ Николай разглядел в кни
гах Щедрина эти глубочайшие страдания.
Режим постепенно ужесточался. Вначале поступала почта: пришла, например
, посылка с шоколадом от сестры императрицы Елизаветы Федоровны. (Авдеев
и его команда шоколад украли.) Потом почта перестала поступать. Приходил
а газета: Николай подписался на «Екатеринбургский рабочий». Потом газет
а исчезла. В дом допускали только священников по двунадесятым праздника
м и уборщиц.
Но за 20 дней до гибели, царь занес в дневник: «На-днях мы получили два письм
а, одно за другим, в которых нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похи
щенными какими-то преданными людьми» (14 июня/27 н ст.). Через 17 дней, за три дня
до гибели, в дневнике Николая II появилась последняя в его жизни запись:
«Вестей извне никаких не имеем.»

Глава 27
УБИЙЦЫ


А. Ленин

Главное обвинение Бруцкуса в адрес Соколова таково: следователь на прот
яжении своей книги не упомянул фамилию Ц Ленин. Ни разу.
Ученый не забыл процитировать предложение, десятилетиями защищавшее С
околова от подобных упреков: «Соколов, облупив на нужды погрома Свердлов
а с Голощекиньм, печально восклицает: «Нет сомнения, были и другие лица, ре
шавшие вместе со Свердловым и Голощекиным судьбы Царской семьи. Их я не з
наю.» «Изучив нрав Соколова, Ц комментирует он, Ц мы легко расшифруем э
ти слова. Когда Соколов, имитируя честность и бескорыстие, пишет: «Национ
альность их мне неизвестна», Ц мы знаем, что дело идет о русских, которых
требуется замаскировать… Когда он … не называет других фамилий, кроме Св
ердлова и Голощекика, только потому, что их не знает, то секрета тут нет ни
какого: неизвестные Соколову имена принадлежат неевреям. Это имена член
ов советского правительства во главе с Лениным, это имена главарей чрезв
ычайки с Дзержинским, Менжинским во главе, это имена вождей Красной арми
и, давшей силу советской власти…»
(Намек на генералов, массами пошедших на службу в РККА.)
Приведу здесь почти полностью огромную цитату из Бруцкуса, современник
а екатеринбургского убийства, рассуждавшего о его первопричине
так:
«Если бы все члены ЦИКа, все народные комиссары и все вообще влиятельные
большевики предложили такое решение этого вопроса, которое было бы неуг
одно Ленину, ничего из такой внушительной демонстрации не вышло бы… Если
все Романовы, оказавшиеся в руках большевиков, были истреблены …
то именно такое решение вынес Ленин, один только Ленин … Е
динственный виновник Ц Ленин, и никто больше. О виновности всех остальн
ых можно говорить… как о виновности в гибели казненного от руки судей, вы
несших приговор на точном основании закона, или того палача, который руб
ил голову.
Ленин приказал убить Романовых Ц это истина, не требующая доказательст
в, это историко-политическая аксиома. Но за Лениным… упрочена репутация
идейного борца… Счастье этого человека беспримерно: от его имени отскак
ивают все ужасы гражданской войны, террора, миллионы трупов, раскиданные
по русской земле… Между тем, Ленин не только попуститель кровопролития,
но и убежденный организатор величайшей бойни на Земле… Этого мало. О Лен
ине точно известно, что он был лично сторонником крови, тем, кого в примене
нии к хирургам называют мясником. Никого и ничего в своей жизни не пожале
л Ленин… Это он Ц автор теории и практики об истреблении целых классов и
горячий поклонник Дзержинского с его бессудными казнями и адскими пытк
ами… Ни разу не узнал он радости прощения. Его сердце, наоборот, отзывалос
ь с удовлетворением на призрак насильственной смерти. Ему даже не пришло
в голову помиловать ранившую его Каплан. Он не подписал ни одной отмены с
мертной казни ни одному рабочему или крестьянину… Его чисто палаческий
образ действий в деле братьев Генглез изумил даже его ближайших соратни
ков, хотя они хорошо знали своего Ильича…
(Ни в одном источнике или исследовании я не встретил никаких упоминаний
о деле Генглез, ни даже их фамилий.)
…а отношение к гибели Шингарева и Кокошкина Ц приказ о немедленном розы
ске их убийц с одновременным назначением этих убийц на командные должно
сти на фронт Ц обнаружило силу его политического лицемерия и степень ег
о личного равнодушия к пролитию крови.
(Андрей Шингарев и Федор Кокошкин Ц арестованные министры Временного п
равительства, кадеты, по болезни переведенные из крепости в больницу, Ц
в ночь после разгона Учредительнго собрания были убиты матросами на бол
ьничных койках.)
… Душа Ленина не сопротивлялась пролитию невинной крови… Его
особое прирожденное свойство Ц отсутствие тени сострадания к человек
у, отсутствие всякой чувствительности. Вполне уместно предположить, что
если бы Ленин не был человеком с такими свойствами души, то судьба Царско
й семьи могла повернуться иначе. Ни одна революция не сопровождалась ист
реблением всех членов династии, находившихся в руках у победителей. Это
было сделано у нас, потому что нашим владыкой стал человек, проповедывав
ший истребление классов, а не отдельных людей. Такой проповеди человечес
тво еще не знало, как не знало оно и такого террориста, как Ленин.
Романовы были своего рода классом, и убийство всех представителей этого
класса Ц эта идея могла зародиться в единственной в мире голове, Ц голо
ве Ленина… Ленин органически не мог найти иного средства избежать затру
днений… Ц кроме того единственного, которое подсказывал ему его характ
ер: убить, уничтожить, стереть с лица земли. И он отдал такой приказ. Тысячи
людей причастны или виновны в гибели Царской семьи, целый ряд условий, ис
торических и политических, привел к этой катастрофе. Но среди этого запу
танного узла причин с особой яркостью выделяется деятельность Ленина, б
есповоротно решившего Ц казнь.
В расследовании об убийстве Романовых не упомянуть ни разу имени Ленина
Ц на это способен не следователь, не историк, а памфлетист… Искать винов
ников убийства Царской семьи и не заметить Ленина Ц такую тактику мог п
озволить себе только агитатор, нимало не беспокоившийся, что скажет о ег
о праведных трудах чуткая совесть вдумчивого современника и беспристр
астный отзыв историка.»


* * *

В этом фрагменте меня более всего поразила мысль Бруцкуса, что если бы пр
отив решения Ленина о Романовых возражали все видные большевики вместе
взятые, это не изменило бы его позиции. Ведь Бруцкус не мог знать, что мнен
ие Ленина разошлось с проектом большевика номер два, председателя РВС ре
спублики Льва Троцкого, и никакого влияния Троцкий на Ленина оказать не
сумел.
В 1935 году к Троцкому в эмиграцию пришло сообщение: в камерах Ягоды исчез ег
о старший сын, Сергей, Этот молодой человек Ц физик Ц испытывал аллерги
ю к политике, насмотревшись на революционную деятельность своего родит
еля, и сделал карьеру выдающегося инженера-изобретателя. В момент выдво
рения родителей за пределы СССР Сергей Седов (сыновья Троцкого носили фа
милию матери, Натальи Седовой) был влюблен и не понимал, зачем ему нужно по
кидать Россию из-за политических конфликтов отца. Но через 6 лет Сергей ст
ал догадываться, какую трагическую ошибку совершил. Он успел сообщить, ч
то жизнь его куда хуже, чем даже родители могут себе представить, Ц и нач
ались воркутинская одиссея, кашкетинские расстрелы лагерных друзей (по
имени начальника лагеря Ц палача Кашкетина), Лубянка, неизбежный конец…

Видимо, инстинктивно сопрягая в памяти исчезновение сына с судьбой дете
й-узников Ипатьевского дома, Лев Давидович занес тогда в дневник, сразу в
след за записью о судьбе сына, датированные 9-м апреля 1935 года такие строки:

«Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решен
ию была предана казни царская семья … Либералы склонялись к т
ому как будто, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал с
амостоятельно. Это неверно. Постановление было вынесено в Москве. Дело п
роисходило в критический период гражданской войны, когда я почти все вре
мя проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отры
вочный характер. Расскажу теперь, что помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55