А меся
цем раньше Георгий Чичерин и Карл Радек, курировавший в его наркомате ге
рманские дела, заговаривали об освобождении членов семьи в обмен на пере
дачу им Лео Тышки (Иогихеса), третьего после Либкнехта и Розы Люксембург л
идера германских крайне левых (компартии Германии еще не существовало).

Убийство в Екатеринбурге в конечном итоге обернулось и убийством Карла
Либкнехта, и убийством Лео Тышки Ц всего через 6-9 месяцев после Ипатьевс
кого полуподвала. Сегодня не нужно долго доказывать, что люди, равнодушн
ые к гибели противников, были равнодушны к гибели и тех, кого называли «св
оими».
Предлагая Яковлеву «доставить груз живым», Свердлов, конечно, имел в вид
у вышеуказанные варианты с обменом. Кто же или что же заставило изменить
это решение и направить Романовых в логово убийц Ц Екатеринбург?
Яковлев пишет, что по поводу его миссии Свердлов совещался особо с Ленин
ым. Голощекин сказал ему, что в эти роковые сутки с екатеринбуржцами разг
оваривал Ленин. Только он и пользовался властью менять решения Свердлов
а.
Но зачем Ленин это сделал? Осторожный тактик, он потому и стал самодержав
ным повелителем большевистской вольницы, что умел рассчитывать возмож
ные варианты событий куда тоньше, чем его атаманы, свободные от морально-
юридических
«буржуазных» ограничений, но зато не слишком быстрые разумом.
Чего добивались атаманы? Убийства. Они не доверяли беспощадности и тверд
ости «мудрого Старика».
Благодаря преданности и хватке Яковлева вождь обошел вассалов на повор
оте и мог высадить Романовых в любой удобной для него точке России. Это бы
л, казалось, для него очевидный вариант. Но великий мастер революции выбр
ал другой, куда менее очевидный.
Получить узников себе для торговли с немцами Ц неплохо. Но и оставить их
в руках уральских убийц Ц тоже сулило ему немалые, хотя более дальние вы
годы.
Во-первых, цареубийство, которого Ленин желал больше любого Ц Дидковск
ого или Голощекина, можно будет задним числом записать на уральский счет
. Можно будет, например, покарать цареубийц и тогда избавиться Ц вместе с
Романовыми Ц от политической ответственности за гибель семьи. (Это на с
лучай поражения и возможной в будущем просьбы об убежище, скажем, в Швейц
арии. Участие в бессудном убийстве могло быть расценено бернским правит
ельством как уголовное преступление, и тогда Швейцария выдавала престу
пников России Ц так был выдан Сергей Нечаев, лидер «Народной расправы»
и убийца студента Иванова).
Во-вторых, ликвидируя убийц-оппозиционеров (левых коммунистов и левых э
серов), Ленин укреплял базу собственной власти в стране и мире: вот какая с
удьба, оказывается, постигает тех, кто не слушается человеколюбивого Иль
ича!
Кому подобные мои расчеты покажутся литературными домыслами, напомню о
дин широко известный и один мало известный факт.
Широко известный заключается в том, что если бы в 1935 году Лев Троцкий случа
йно не занес в дневник слова Свердлова о решающей роли Ленина в вынесени
и приговора, то многие бы и 72 года спустя считали этого осторожного мастер
а революционной тактики чистым от обвинений в убийстве женщин и детей ца
рской семьи. Г. Иоффе, например, до сих пор пробовал продавать эту версию ч
итающей публике.
Мало известный факт состоит в том, что 17 сентября 1918 года, всего через 2 месяц
а после убийства, в Перми открылся судебный процесс 28 левоэсеровских деп
утатов Уральского совета, обвиняемых в… незаконном убийстве членов цар
ской семьи. Упоминаемые в книге М. Дитерихса «участники вынесения пригов
ора» некие депутаты Уралсовета Грузинов, Малютин, Яхонтов и две женщины,
Апраксина и Миронова, были признаны виновными в умышленном убийстве и не
медленно казнены. Левые же коммунисты после августа 1918 года вышли из оппо
зиции и преданно служили Ильичу, потому их оставили в героях Октября. Ина
че Белобородов, Голощекин, Сафаров и К о Ц восседали бы на той
же скамье подсудимых.
Логично предположить, что в силу вот этих дальних расчетов своего вождя
екатеринбургские комиссары получили в удел семью Романовых и отправил
и в Дом особого назначения царя, и величественную внешне и мучительно за
стенчивую на самом деле царицу (Яковлев вспоминает, как часами она в кори
доре вагона ожидала минуту, когда там никого не будет, чтобы пройти в туал
ет), и великую княгиню Марию, пробовавшую свои чары на Яковлеве, чтобы узна
ть наконец, куда их везут. («Везет Машке на комиссаров», Ц шутили сестры п
осле получения от нее с дороги письма, припомнив, что она была любимицей П
анкратова).
Всех пассажиров этих автомобилей ждет в будущем насильственная смерть:
пленников Ц от рук чекистов, шоферов П. Самохвалова и С. Загоруйко от рук
белых контрразведчиков, комиссаров Ц в застенках ежовских и бериевски
х молодцов.
Отправимся пока в другую сторону, чтобы завершить сюжет с комиссаром Яко
влевым. О его чувствах по дороге в Москву можно догадаться по телеграмме,
отправленной в тобольскую часть его отряда, охранявшую цесаревича и его
сестер:
«Собирайте отряд. Уезжайте. Полномочия я сдал. За последствия не отвечаю
».
В Москве он получил приказ возглавить Самаро-Оренбургский фронт (против
отступавшего Дутова) Ц «от Троцкого», стрельнул Дитерихс, видимо, справ
едливо. Но вспыхнуло чешское восстание, и его переназначили командующим
формируемой Второй армией красных. В энциклопедии «Гражданская война»
в статье «Вторая армия» значится такой список: «Командующие: В. В. Яковлев
(настоящая фамилия К. Мячин) Ц до 26 июня 1918 г. (изменник); Ф. Е. Махин Ц 26 июня-2 ию
ля (изменник); А. М. Харченко Ц 3-4 июля (изменник)». Не везло Второй армии на ко
мандующих! Правда, про преемника Яковлева-Мячина, Махина, я прочитал у Г. И
оффе, что, будучи политэмигрантом в Югославии, он там вторично стал коман
дармом (генерал-лейтенантом) Ц в Югославской народно-освободительной
армии, воевавшей под командованием Тито против гитлеровцев.
…Осенью, после падения красной Уфы, комиссар Второй армии как-то оказалс
я в тылу у белых. (Г. Иоффе намекает, что «был заслан», но это невероятно, учи
тывая столь высокое положение в военной иерархии.) И вскоре к управляюще
му внутренними делами Директории пришел офицер с сообщением: «Крупный б
ольшевик перешел на нашу сторону, поскольку изжил идею большевизма.»
Эсеровский министр де-факто обещал, что «ни суда, ни мести не будет», и чер
ез неделю офицер явился к нему с Яковлевым.
«Тяжело читать его заявление», Ц пишет Г.Иоффе: Яковлев объяснил, что, ск
рываясь в тылу белых в крестьянских избах, он как социалист-народник при
шел к идее созыва и власти Учредительного собрания.
Вот как излагает его судьбу следователь Николай Соколов:
«В дальнейшем с ним поступили неразумно и неосторожно. Он тут же был арес
тован и отправлен в Омск в распоряжение военных властей. Не дали надежно
го караула, и он вместо генерал-квартирмейстера штаба Верховного Главно
командующего, по ошибке якобы конвоира, попал к некоему полковнику Зайче
ку, возглавлявшему в Омске контрразведку генерального штаба. Здесь он и
пропал. У Зайчека не оказалось абсолютно никаких документов на Яковлева
».
А вот комментарий Бориса Бруцкуса:
«В этих словах Соколова, как в зеркале, отражаются и колчаковская, т. е. бли
же дитерихсовская система управления, и нравственная личность самого С
околова. Об акте самого подлого и предательского убийства Соколов пишет
: «Поступили неразумно и неосторожно»… Яковлев был убит в контрразведке
… Не было никакого труда для Соколова, ставленника Дитерихса, расследова
ть со всей точностью причины, обстановку и виновников этого гнусного пре
дательства. Но Соколов ограничился отпиской: «Здесь (в контрразведке) он
и пропал».
Так вот кого разумел судья Сергеев в рапорте на имя Колчака, докладывая о
б уничтожении в контрразведке важнейших свидетелей! Давайте посмотрим
на ситуацию так, как она смотрелась глазами обоих Ц Соколова и Бруцкуса.
Яковлев перешел к белым в трудное для них время (к октябрю сданы противни
ку Казань и Самара, Симбирск и Сызрань). Перешел, следовательно, по убежден
иям, под честное слово: «Не мстить». Его увозят в контрразведку, и вот един
ственная бумажка, которую человек Соколова, поручик Б. Молоствов, добыл п
осле его бесследного исчезновения:
«По ошибке конвоира Яковлев был передан в распоряжение полковника Зайч
ека 2 января 1919 года, и следы его в дальнейшем теряются. По тем же сведениям, Я
ковлев предлагал за свое освобождение 500 тысяч рублей.»
Все. «Нужно ли злейшему врагу Белого движения создать более ужасную карт
ину, чем та, которая нарисована рукой самого Соколова» (Б. Бруцкус). Соколо
в не сомневался, что человек, попавший в Военно-политический контроль и т
ам исчезнувший, может быть далее обнаружен лишь по ту сторону Добра и Зла!

Но Яковлев попал в руки не идейных отечественных, а буржуазно-прогнивши
х чешских контрразведчиков. Деньги они взяли, но и повели себя, как подоба
ет деловым партнерам: дали ему возможность вместе с женой бежать за гран
ицу Ц в Харбин.
Там вослед Константину Мячину исчез и Василий Яковлев.
Зато появился Константин Стоянович. В 20-х годах в Китае работал один из са
мых талантливых агентов Коминтерна Михаил Бородин (Грузенберг), ставший
политическим советником и личным другом Сунь Ят-сена, одним из отцов-осн
ователей первой политической партии Китая, Гоминьдана. А помощником Бор
одина стал… Константин Стоянович, начальник его информбюро (разведгруп
пы?). Был тогдашними китайскими властями («милитаристами») арестован, сид
ел под расстрелом, освобожден по требованию советского консула в Шанхае.

После чего решил вернуться в СССР, ибо зачем же родина его спасла, если счи
тала в чем-то виноватым? Далее Ц история, описанная, к примеру, много раз в
«Архипелаге ГУЛАГе»: патриот вернулся на любимую родину и, как пишет Г. Ио
ффе, «революционные заслуги были засчитаны ему в качестве смягчающего о
бстоятельства». Не расстреляли, значит… На Соловках он и набросал свои о
сторожные воспоминания об экспедиции 1918 года. Потом, с Белбалтлага, писал
жене: «Думаю закончить свою карьеру в области слезниц… У дедушки Калинин
а (тогдашнего «президента», формально обладавшего правом помилования
Ц М. X.) имеется громадный запас хорошо отпечатанных слезниц. Ты еще не усп
еешь подумать написать ему слезницу, а он тебе, пожалуйста, ответ: «Отказа
ть». Давай, Лелька, бросим это бесполезное дело.» Но кто-то вмешался: освоб
одили «за самоотверженную работу на строительстве Беломоро-Балтийско
го канала им. И. В. Сталина» в 1933 г. и… приняли на работу в кемеровское НКВД. Та
м он «не сработался» Ц это видно по тому, что после НКВД поступил простым
рабочим на инструментальный завод в г. Вормсе, Горьковской области. Отку
да уже навсегда изъяли, но нынче «приговор военной коллегии отменен», пр
ичина же смерти, как по-научному точно оговаривает описавший его судьбу
Г. Иоффе, не указана. Поскольку она, смерть, произошла в самый день вынесен
ия приговора (16.IX.38), не могу не отметить стилистического сходства историка
Г. Иоффе со следователем Н. Соколовым.
А теперь выйдем из сюжета этой новеллы о пожалевшем семью большевике и в
спомним про автомобили, следующие к Дому особого назначения, и про извоз
чиков, которые везут в городскую Ивановскую тюрьму обер-гофмаршала княз
я Валентина Долгорукого.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ПРОВОКАЦИИ. УБИЙСТВА

Глава 25
СОКОЛОВСКО-ДИТЕРИХСОВСКИЕ ЕВРЕИ

Объясняя, как он понимает процесс следствия, Николай Соколов обмолвился
, что оно есть свободное творчество, по определению, данному Достоевским.
Помнит ли наш читатель, как работал творец у Достоевского? Улики и доказа
тельства приводили к некоторой версии, а он, после чтения газеты, расчисл
ил преступника в одном из ее авторов и, вопреки всем очевидностям, указал:

Вы-с и убили, Родион Романович!
Понаблюдаем одним глазом, вприкуску, как именно юрист подобного типа сос
тавлял следственную версию, упаси Бог, без пыток с активным допросом, за ч
то в России ему по сию пору благодарны. Люди и малым довольны.
Вот дает показания пойманный (его выражение) шофер Петр Самохвалов: «Из д
ома (Ипатьевского. Ц М. X.) вышли комиссар Голощекин, комиссар Авдеев, еще к
акие-то два лица, сели в автомобиль, и мы все поехали на станцию…
Их (Николая II и Александру Федоровну. Ц М. X.) посадили в мой автомобиль. Опят
ь мы подъехали к тому дому, обнесенному забором. Командовал здесь всем де
лом Голощекин. Когда мы подъехали, Голощекин сказал Государю: «Гражданин
Романов, можете войти».
Я знал комиссара Юровского. Не помню, чтобы он был на вокзале, когда был пр
ивезен Государь.
…около дома стал собираться народ. Я помню, Голощекин кричал:
«Чрезвычайка, чего вы смотрите? Народ был разогнан. Больше я ничего показ
ать не могу».
Об обстоятельствах прибытия второго этапа с арестованными Ц с цесарев
ичем и его сестрами Ц Соколов допрашивал царского камердинера Волкова.
Вот его показания:
«Подъехали мы к дому Ипатьева, где была Семья, тут ссадили Харитонова и Се
днева, нас же, остальных, повезли дальше… И привезли в тюрьму. Когда привел
и в контору, Татищев не утерпел и сказал мне: «Вот, Алексей Андреич, правду
говорят, от сумы да от тюрьмы никто не отказывайся». Комиссар Родионов ни
чего на это не сказал, а другой комиссар ответил: «По милости царизма я род
ился в тюрьме». Потом, когда комиссар юстиции Поляков спросил, кто нас аре
стовывал … начальник тюрьмы сказал Полякову, что нас привозил
и сдавал ему Юровский. Это я хорошо помню».
Вы можете спросить, что особенное можно извлечь из таких показаний, кром
е того, что видные екатеринбургские комиссары находились в числе встреч
авших семью на вокзале?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55