что-то вроде подотде
ла по борьбе с революционной пропагандой. Ее организатором-начальником
и взяли опытного сыскного работника Мясоедова, причем с повышением его в
подполковники.
Но МВД, оказывается, не прощает грехов служебной болтливости. (Кроме того,
можно предполагать, что былых сослуживцев и лично задевало: изгнанный им
и офицер не только не пропал, но устроился на более престижное место, в арм
ию, и с повышением, что в охранках делать было непросто.)
Тут в ходе одного из расследуемых дел в МВД выяснили, что какие-то связи с
лицами, подозреваемыми в сотрудничестве с германской разведкой, поддер
живает еврейский торговец Ланцер. Ланцер был знаком с евреем Кацелененб
огеном. Кацелененбоген был знаком с Фрейбергом. А вот Фрейберг оказался
одним из компаньонов Мясоедова по былой работе в пароходстве …

«Немецким агентом объявили не его, и даже не его знакомого, и даже не знако
мого его знакомого. Но страшное слово было произнесено Ц «шпион» (проф. К
орнелий Шацилло, советский исследователь «дела Мясоедова»).
Как использовать столь зыбкие данные?
Информацию передислоцировали лидеру октябристов (крупнейшей тогда пар
ламентской фракции) Гучкову: знали ведь, что он находился в непримиримом
конфликте с военным министром. Выше упоминалось, что Гучков, «фигура пол
итическая», балансировал не раз на краю порядочности. К таким случаям по
лупадения относилась и его ссора с Сухомлиновым.
Октябрист-монархист позволил себе в борьбе с фаворитом Распутиным опуб
ликовать гектографированным, «самиздатским» способом попавшую в его р
уки переписку царицы и ее дочерей со «старцем Григорием». Ничего компром
етирующего там не было (Александра Федоровна признавала, что верит в окк
ультную силу Распутина), но царь приказал военному министру передать от
его имени господину Гучкову, что тот подлец. (А как прикажете аттестовать
дворянина, публикующего чужую переписку без ведома отправительниц и ад
ресата?) С тех пор у Гучкова не оставалось шансов на правительственную ка
рьеру при Николае II, и он возненавидел военного министра, не без удовольст
вия по поручению государя его оскорбившего.
Поэтому, получив сведения, что Сухомлинов принял на службу офицера с тем
ными связями, он такого случая отомстить не упустил: через единомышленик
а, журналиста Суворина-сына, спровоцировал публикацию против Мясоедов а
двух статей, а потом и сам дал интервью, в котором не слишком загадочно об
ронил, что за время работы Мясоедова в военном министерстве «одна из сос
едних стран стала значительно осведомленнее в наших делах».
Мясоедов повел себя странно для разоблаченного шпиона: вызвал журналис
та на дуэль, а когда тот отказался стать к барьеру, надавал ему «оскорблен
ий по лицу». Следом был брошен вызов Гучкову. Дуэль состоялась: подслепов
атый Мясоедов промахнулся, великолепный стрелок Гучков пустил пулю вве
рх. Эта дуэль Ц бесспорное свидетельство, что Гучков сам не верил в распу
скаемые им намеки: не в нравах ни его, ни дворянства российского было «дав
ать удовлетворение» купленному шпиону.
Отдадим должное: Гучков публично потом извинился перед оскорбленным пр
отивником.
Дело расследовали три управления: МВД, военно-судное управление и контр
разведка. У всех троих результат совпал Ц «невиновен». Из армии подполк
овника, однако, уволили, службу борьбы с революционной пропагандой в час
тях расформировали.
После начала войны Мясоедов попросился в Действующую армию; «Знаю в сове
ршенстве немецкий язык, прусские обычаи, Восточную Пруссию, в которой пр
оизводил разведки … Хочу пожертвовать жизнью, чтобы детям ост
авить доброе имя».
Сухомлинов наложил резолюцию на его рапорт: «Лично я против него ничего
не имею.» (Напомним, что Мясоедов был оправдан тремя независимыми друг от
друга инстанциями. Но эта единственная фраза послужила впоследствии ос
нованием для вынесения военному министру приговора к пожизненной като
рге в качестве «покровителя Мясоедова».)
Мясоедову присвоили чин полковника и послали в X армию начальником разве
дки. Именно в ее полосе германские войска и осуществили прорыв к Варшаве.

Пока шли бои, через Швецию явился в Россию поручик Ц с повинной. Находясь
в плену, сей офицер согласился стать немецким шпионом и получил от лейте
нанта военной разведки два задания: договориться с комендантом Новогео
ргиевской крепости о ее сдаче Ц раз и убить Верховного, великого князя,
Ц два.
Каждое дело ценой в миллион рублей.
Помогать ему в русском тылу должен был многолетний германский агент… по
лковник-разведчик Сергей Мясоедов.
Не надо быть большим мыслителем, чтоб сообразить: никакой немецкий лейте
нант случайному, ни в одном деле еще не проверенному агенту не назовет св
оего ключевого человека в разведке противника. Я даже не думаю, что тут бы
ла особо продуманная операция со стороны лейтенанта: он читал русские га
зеты, знал о скандале 1911 года, знал, что Мясоедов поступил в армию (об этом то
же писали в газетах), следовательно, сейчас работает в разведке противни
ка. Почему не попробовать его скомпрометировать? Эти русские кляйнкопфы
скушают все, что придумает искусная немецкая голова …
(Говорят, подписывая для НКВД «красную папку» о маршале Тухачевском, «шп
ионе» его генштаба, Адольф Гитлер заметил: «Совершенно невероятно, чтобы
в это кто-либо поверил». Поверили, однако.)
Опытные русские военюристы не использовали показаний подпоручика для
возбуждения официального следствия: слишком ясен был их невероятный ха
рактер. Но за повод ухватились не в Петербурге, а в Варшаве, в штабе Западн
ого фронта. «Дело Мясоедова поднято и ведено, главным образом, благодаря
настойчивости Бонч-Бруевича, помогал Батюшин», Ц писал прикомандирова
нный к Ставке историк Михаил Лемке.
Генерал Бонч-Бруевич был фанатичным монархистом и искренно полагал, что
монархический строй a priori обязан вести Россию от победы к победе, а если сег
о не происходит, виноваты, значит, шпионы или, в лучшем случае, изменники. Н
о на чистые, духовные мотивы его патриотических действий, как случается
у мистиков, делающих карьеру, накладывались нормальные жизненные сообр
ажения. Недавно настоящего шпиона поймали в группе технических работни
ков штаба фронта. Отвечали за этот промах оберквартирмейстер и его помощ
ник, контрразведчик Батюшин. Поэтому весьма кстати оказалось для обоих с
ообщение о возможном обнаружении более крупного шпиона, начальника раз
ведки целой армии, принятого на службу не через них, а по приказу канцеляр
ии военного министра.
Все в Мясоедове гармонировало с образом вражеского агента; он был протеж
е не их общего шефа, Верховного, а напротив, его соперника в борьбе за пост,
Ц генерала Сухомлинова (царь некоторое время колебался, кого из них наз
начить Верховным); Мясоедова не любили в Государственной думе, где военн
ым корифеем слыл стоявший у барьера напротив него Гучков; наконец, не заб
удьте дурное отношение к изгнанному со службы жандарму в весьма влиятел
ьном МВД … Где вы еще найдете столь годного исполнителя на рол
ь обер-шпиона, обеспечившего врагу внезапный прорыв под Варшавой, котор
ую главнокомандующий чуть-чуть не прокакал? (Город спас контрударом тал
антливый генерал Михаил Алексеев.)
Не знаю, приходила ли уже тогда в головы генералов-мистиков мысль, что не
только текущие неуспехи, но стратегический просчет с артиллерийским бо
езапасом перед войной тоже можно списать (помните: «Продал, продал, просп
ал»?) на того, кто в Петербурге покровительствовал Мясоедову? На министра.
Идея перспективная.
Через сорок лет «бывый монархист» Бонч-Бруевич в мемуарах под названием
«Вся власть Советам!» расскажет советскому читателю, что Мясоедова схва
тили с поличным в момент передачи из рук в руки германскому связнику (ест
ественно, остзейскому барону) секретных документов. Не знаю, не знаю
… В обвинительном заключении нет никаких упоминаний об этом т
аинственном связнике (которого ведь и судить должны были бы по закону вм
есте с Мясоедовым Ц по одному должны были пройти делу!). Зато говорится, ч
то «через посредство необнаруженных лиц (курсив мой. Ц М, X.) он
довел до сведения германских властей данные о местонахождении одного к
орпуса». Военный суд постановил: «Не доказано». Вменили же полковнику др
угой пункт: он «добыл под вымышленным предлогом необходимости для испол
нения возложенного на него поручения … секретную справку о р
асположении войсковых частей армии». Не думайте, что словом «добыл» зако
дирован сюжет в духе ле Карре или братьев Вайнеров: начальник разведки о
фициально обратился в штаб армии, попросив данные, необходимые ему для о
рганизации поисковых экспедиций в тыл противника, и получил бумагу за вс
еми подписями и печатями.
Мясоедов не признал ничего, кроме обвинения в мародерстве: он действител
ьно тяпнул в немецком брошенном доме оленьи рога и гардины. («Начальство
знало, Ц оправдывался, Ц и вообще все берут трофеи.»)
Свидетелей было двое: один, следивший контрразведчик, «по совести не уве
рен в его измене». Другой, фронтовой офицер, напечатал потом в пражском «А
рхиве русской революции» статью, где сравнил увиденное на том процессе
Ц с убийством купеческого сына Верещагина в «Войне и мире» Льва Толстог
о.
Приговор был таков Ц
в описательной части: «Виновен, заслуживает снисхождения».
в резолютивной: «Смертная казнь через повешение».
Мясоедов пытался осколками пенсне перерезать себе вены: его спасли и пов
есили Ц до получения кассационной жалобы командующим фронтом. («Так тор
опились, что сначала повесили, а потом утвердили приговор» Ц проф. К. Шаци
лло.)
В его виновности сомневались многие: полковник А. Самойло, начальник раз
ведки, действовавшей против Австро-Венгрии, писал, что упреждение казни
до кассации не было случайным. Комфронта не утвердил приговор, «ввиду ра
зногласия судей», но дело решила резолюция Николая Николаевича: «Все рав
но повесить!» (Был убежден в невиновности Мясоедова и крупнейший работни
к политического сыска России, генерал А. Спиридович.)
После войны начальник немецкой разведки Вальтер фон Николаи писал: «При
говор… является судебной ошибкой. Мясоедов никогда не оказывал услуг Ге
рмании.» Лейтенант, которому приписывалось авторство дела заявил: «Я ник
огда в жизни не обменялся ни единым словом с полковником Мясоедовым и ни
когда не сносился с ним через третьих лиц.» Укрывать Мясоедова уже не был
о надобности, его давно казнили.
Свержение правительства, которому он верно служил и которое его обрекло
виселице, не помогло реабилитации Мясоедова. При Временном правительст
ве Мясоедова тоже оставили в шпионах: Гучков-то сделался военным минист
ром. И при Совнаркоме числили в шпионах Ц ведь Михаил Бонч-Бруевич сдела
лся первым начштаба Реввоенсовета. При Сталине объявили не изменником, а
кадровым германским разведчиком: помогал другому агенту фон Николаи, Бо
грову, убить Столыпина, чтобы посадить в кресло российского премьера тре
тьего немецкого шпиона, Сухомлинова.
Любопытно, что в 1942 году Сталин угрожал концом Мясоедова (он называл его Мя
сниковым) … Никите Хрущеву, когда тот как член Военного совета
фронта пропустил немцев к Дону.
Солженицын прав, считая покушение Богрова первым в цепи злодейских убий
ств, что завершились в ипатьевском полуподвале. Богров, действительно, б
ыл первым. Но промежуточным звеном в той же цепи явилась казнь Мясоедова.
Следующим звеном Ц убийство Распутина. Чтобы понять, чем, кем, к к звенья
этих смертей сплетались в пролог истребления династии, нам придется пре
дварительно сделать ход в сторону, к историческому сюжету, который можно
назвать так: «Евреи, немцы и судьбы революции в России».

Глава 17
ЕВРЕИ, НЕМЦЫ И СУДЬБЫ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ

В упомянутой во вступлении работе математика Игоря Шафаревича. «Русофо
бия» постулируется следующая историософская схема возникновения и поб
еды большевизма в России.
В XIX веке в этой стране начала действовать общность, которую, вслед за Огюс
том Кошеном, Шафаревич называет «малым народом». То был орден революцион
но настроенной интеллигенции, отвергавший органическое, естественное
развитие своей нации и мечтавший о перестройке жизни на идеологических,
т е. умозрительных, а не прагматических основаниях. Революционная ситуац
ия складывалась в стране объективно, в ходе национального развития. Но с
толь разрушительный для народного духа характер переворот в ХХ-м веке п
ринял потому, что в его запале слилась энергия полураспада двух чуждых н
ации сил: стремительно левевшей денационализированной местной интелли
генции и массы молодых евреев, рвавшихся из традиционных местечковых ге
тто к новой жизни и по дороге туда не жалевших ни чуждую им русскую органи
ку, ни традиционные религиозно-нравственные ценности иноверческого дл
я них, христианского мира.
В этой стройно изложенной и многими фактами обоснованной концепции ест
ь уязвимые, с точки зрения историка, пункты.
Признаем, что энергия вырвавшихся из собственной органики и религии мас
с ассимилировавшихся евреев была колоссальной и направленной на разру
шение окружавшего общества, русской патерналистской монархии и собств
енного еврейского кагала. Но Ц почему все-таки именно в России энергия м
олодого поколения евреев была использована экстремистскими кругами? И,
в конце концов, если ограничиться даже пределами Российской империи, поч
ему большевизм победил как политическое течение как раз в собственно Ро
ссии, зато на Украине, в Литве, Бессарабии, Польше, где проживало подавляющ
ее большинство российских евреев, возникли национальные гос
ударства, причем в том же 1918 году и вовсе не большевистского типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55