Для Соколова эти два свидетельства есть начало главного идеологическо
го сюжета, охватывающего его следствие:
«Прибытие в Екатеринбург императора вскрыло фигуру главного расп
орядителя Голощекина (курсив мой. Видите, сколь много можно извлечь
из показаний шофера: «Командовал здесь Голощекин» Ц М.Х.)
Прибытие детей Ц Юровского.»
А в следующих строках вам представят основных преступников Ц рас
порядителя и исполнителя;
«Шая Исакович Голощекин, мещанин города Невеля, еврей, 1876 г р. Партийная его
кличка Ц Филипп.
Юровский Яков Михайлович, мещанин города Каинска, Томской губернии, евре
й, 1878 г р.»
Бруцкус так комментирует следственную методику Соколова:
«Представьте, что следователь… обязавшийся доказать, что во всем винова
ты евреи… искатель заранее означенной правды вместо богатейшего клада
находит жалкий огрызок… Он заготовил дубину, чтобы бить ею по полчищам ф
илистимлян, а всех-то филистимлян оказалось двое, да и то не целых, а один ф
илистимлянин с дробью (намек на крещение Юровского. Ц М.Х.). Легко предста
вить волнение национального духа, когда во всех списках лиц, прикосновен
ных к екатеринбургскому и алапаевскому убийствам, в списках тюремщиков,
охранников, убийц, грабителей царских вещей, укрывателей следов, в общем,
из числа нескольких сот человек Ц евреев оказалось всего двое, и, как уви
дим, каких бракованных евреев!.. В распоряжении национального духа оказа
лось всего только два еврея Ц Юровский и Голощекин. Оставалось Соколову
только одно Ц возместить количество качеством, т е. уравнять каждого из
двух евреев сотне злодеев-неевреев».
Этот прием следствия удобно иллюстрировать примерами, которыми Соколо
в начинает серию своих антиеврейских построений, так сказать, с фундамен
та его следственных теорем.
Вот он допрашивает шофера Самохвалова, хотя и не подозревающего, что по о
кончании допросов его расстреляют, но смертельно испуганного арестом и
готового угадать все, что надо господину следователю, и все подтвердить.

«Самохвалов вылил, конечно, на голову Голощекина все. что мог, исполнил вс
е, требуемое сторонниками национального духа… Каков же был характер рас
поряжений Голощекина? Как видно из слов шофера, они были даны в вежливой ф
орме, кратки и немногочисленны» (Б. Бруцкус).
Бруцкус точно угадал ситуацию допроса. Обратите внимание, как сформулир
ованы шофером показания: «Комиссар Голощекин, комиссар Авдеев и еще
какие-то два лица» (курсив мой Ц М.Х.). А следователь почему-то н
е пытается выяснить имена этих лиц, произвести опознание (одно лишь узна
вал, не было ли Юровского?)
Более того: после допроса другого камердинера, Чемодурова он уже знает, ч
то сразу по прибытии в ДОН семью подвергли личному обыску. Его проделал з
ампредсовета Дидковский. Когда Борис Владимирович залез в сумочку цари
цы, она упрекнула его: «До сих пор мы имели дело с порядочными людьми». На ч
то воспитанник Женевского университета находчиво возразил: «Не забыва
йте, что вы арестованная».
(В своих мемуарах Александр Авдеев нам открыл, что тогда в сумочке царицы
обнаружили подробный план Екатеринбурга. Это выглядит удивительно пра
вдоподобно, если вспомнить уверенность Романовых, что их везут в Москву.
Впрочем, через три десятилетия советского завода план, купленный за жемч
уга стакан, уже вошел в фольклор, а у императрицы, как известно, были при се
бе именно жемчужные ожерелья).
Откуда взялся в ДОНе Дидковский? Ожидал семью? Ничего подобного: он и был о
дним из встречавших ее на вокзале господ, которых не пожелал припомнить
Самохвалов. А вторым был председатель Уралсовета Белобородов, что следо
ватель тоже знал точно: в его руках была расписка в получении пленников, д
анная Белобородовым Яковлеву на вокзале в Шарташе.
Трудно ли было опознать как-никак главных людей на Урале?
Из книги Касвинова узнаем, что Белобородов, а не Голощекин и предложил ца
рской чете войти в дом. Естественно: он являлся главным распорядителем н
а месте. Даже если согласиться с Соколовым, что Белобородов был репрезен
тативной фигурой (русский, рабочий и пр.), а заправилой в Екатеринбурге раб
отал еврейский гигант Голошекин, то все равно ясно Ц репрезентативная л
ичность и обязана на публике распоряжаться, за это ей и платят евреи… Сок
олов несомненно профессионал и понимал такие вещи не хуже автора этой кн
иги, но не хотел неосторожными вопросами сбить свидетеля, желавшего ему
про Голощекина немного помочь.
Зато при допросе камердинера Волкова юрист действовал как положено: пре
дъявил фотографию Юровского для опознания. Увы, «мне кажется больше, что
это не он, Ц заявил свидетель, Ц тот был без бороды, а у этого борода». Что
не помешало следователю объявить в тексте книги о торжественном явлени
и народу преступника Юровского и заодно уличить его во лжи и хвастовстве
: он, оказывается, вовсе не родился в тюрьме, а был сыном сосланного вора. Но
достаточно было Соколову забыть хоть в этом случае про евреев, и сразу вы
яснилось бы, кто тот комиссар, которого не опознал на фотографии Юровско
го Алексей Волков. В Екатеринбурге был один начальник, родившийся в тюрь
ме: Сергей Мрачковский, чье имя много раз встречается на страницах дела.

Упомянутые ошибки касаются ничтожных мелочей, они заслуживают упомина
ния лишь для характеристики общего стиля следователя. Стиля, при котором
первичные данные допросов и улик используются как материал для воплоще
ния в текст обвинительного заключения заранее сочиненной конструкции.

Например, чтобы показать, каким великим деятелем был Голощекин (ибо прот
ив него в деле почти нет улик и обвинение строилось исключительно исходя
из грозной социальной опасности обвиняемого еврея), Соколов изобразил о
блвоенкома главным победителем Дутова: «Бешено энергичный, он знал, благ
одаря своим старым связям на Урале, где брать живую силу большевизма». Но
организаторы победы над Дутовым давно известны: это П. Кобозев, особоупо
лномоченный Совнаркома по борьбе с дутовщиной, и А. Киселев, за разгром Ду
това под Оренбургом избранный в ЦК РКП(б). Другая легенда: «Охрана в доме И
патьева носила характер военной организации. Рабочие считались красно
армейцами, их обучали военному делу. Охрана подчинялась Голощекину как о
бластному военкому». Но внешняя охрана во всех советских тюрьмах и лагер
ях до сих пор носит военизированный характер, однако подчиняется не воен
комам и вообще не армейским начальникам, а соответствующим органам МВД.
Курирует тюрьмы по линии советской власти заместитель председателя ме
стного совета, и такой же порядок, судя по дневнику Николая II, был и в Екатер
инбурге: царь описывает конфликт по поводу режима с «моим врагом лупогла
зым,» заместителем председателя Уралсовета Дидковским. Другой эпизод, н
а котором можно остановиться, таков.
Выше говорилось, что министр юстиции Старинкевич сообщил представител
ю лондонской еврейской общины: ни одного еврея среди участников цареуби
йства обнаружить следствию не удалось. Именно это письмо привело к отста
вке министра…
Вилтон, единомышленник Дитерихса, назвал Старинкевича буквоедом:
«Степень вины лиц, замешанных в преступлении, не была окончательно устан
овлена на начальных стадиях расследования, но сами эти лица были известн
ы, как и то, что они евреи. Имена Юровского, Голощекина, Сафарова, Волкова им
еются в материалах Сергеева, и было прекрасно известно, что они евреи».
Начать следует с того, что Вилтон не знает фамилии большевика Войко
ва, называя его Волковым, но зато прекрасно знает про его
еврейскую национальность (чего я, например, этим вопросом весьма интерес
уясь, не сумел узнать ни в одном заслуживающем доверия источнике. Даже в р
едакции Еврейской энциклопедии, где наводил о Войкове справки, Ц ничег
о о его еврействе не знали). О национальности Сафарова пойдет речь ниже, зд
есь, однако, упомяну, что сам Соколов пишет: «Национальность его мне неизв
естна».
Остаются все те же двое Ц Юровский и Голощекин. И вот когда читаешь подли
нные материалы следствия, видно, что министр сказал лондонскому еврею пр
авду: никаких серьезных данных о еврействе Голощекина в 1919 году не имелос
ь в материалах дела.
На эту тему есть у Соколова два показания. Сергей Логинов, курьер большев
истского подполья, в Екатеринбурге пробыл несколько дней:
«Голощекина я узнал, когда прибыл из Омска в Екатеринбург… Он приблизите
льно около 40 лет, выше среднего роста, полный, волосы на голове светло-русы
е, с рыжеватым оттенком, вьющиеся. Бороду бреет, усы маленькие… Остальных
примет описать не могу. По национальности он еврей, имя его, кажется, Исак.
Партийная кличка Ц Филипп. Что он представлял собой в прошлом, какова ег
о профессия, не знаю. Имеет привычку все время ходить, усвоенную им в тюрьм
е, Ц где сидел, за что Ц не спросил».
Нормальный вопрос следователя: вы знакомы с человеком несколько дней, не
знаете его прошлого, его профессии, не знаете даже, за политику он сидел и
ли нет. Откуда вы узнали его национальность и настоящее имя? Тем более, что
при вас его все звали Филиппом.
Вопрос не был задан.
Второе показание. Котенов, горный инженер, проводил триангуляцию в район
е урочища Четыре брата, посему допрошен:
«Голощекина я видел один раз. Откуда он и что собой представляет Ц не зна
ю. По национальности он жид».
Излишне спрашивать, задавал ли следователь вопрос: а это вы откуда знает
е про человека, которого видели раз в жизни? Не задал. Это все данные о евре
йстве Голощекина в деле.
Неудивительно, что Сергеев не докладывал о них генеральному прокурору: т
акими показаниями не беспокоят начальство.
Так становится понятной различие в именах Голощекина Ц у Дитерихса и Со
колова. Дитерихс, знакомый только с делом, вслед за Логиновым назвал его И
саком. Соколов же в Европе прочитал сборник Мельгунова и Цявловского «Бо
льшевики», где, взятые из картотеки департамента полиции, приводились та
кие его имена: Исай Исаков, Шай Исаков, Шай Ицков. Итак, по чужим розыскам и у
же много времени спустя после окончания следствия юрист убедился, что ко
миссар действительно был евреем, и тогда-то он и выбрал ему из полицейско
й коллекции самое характерное еврейское имя: Шая Ицкович. (Пайпс же назва
л его другим именем из той же коллекции Ц Исаем).
Бруцкус указывает на слабое место в построениях следствия, касавшихся Г
олощекина: все обвинения в адрес «распорядителя» держались исключител
ьно на единственном дедуктивном умозаключении: раз он еврей, то и должен
быть главным.
«Праведный судья от незначительного факта (показаний шофера, что «всем н
а месте командовал Голощекин» Ц М.Х.) переходит к глубочайшим выводам, на
обслуживание которых привлекаются философия, психология, история, поли
тика. Не может того быть, чуть не плачет Соколов, чтобы этот еврей ничем не
провинился в Екатеринбурге. Кто же мне тогда остается, один Юровский? И во
т завивается паутинка… Если, как говорит Соколов, физического участия Го
лощекина ни лично, ни ни путем распоряжений никак доказать невозможно, т
о надо навести на него подозрения в участии интеллектуальном. У Голощеки
на, доказывает Соколов, были хорошие связи с Москвой, и кремлевское прави
тельство, организовавшее убийство в Екатеринбурге, несомненно имело в э
том городе своего человека. Это кремлевское правительство он выставляе
т в виде еврея Свердлова, а своего человека данного еврея Ц в виде еврея Г
олощекина. Таким образом, легко получается истина национального духа: ев
реи (Свердлов) умыслили в Москве и евреи (Голощекин) совершили в Екатеринб
урге… Соколов искал не правду, а евреев».
В этом месте позволю себе совершить экскурс в книгу автора, которого Бру
цкус считал хозяином и заказчиком соколовской версии убийства, Ц в дву
хтомник Дитерихса. Сочинение его отличается от «Убийства царской семьи
» Соколова большей прямотой в изложении фактов, большей откровенностью,
и Бруцкус не раз опровергал данные Соколова фактами из двухтомника гене
рала. Последний, по Бруцкусу, был наивным солдафоном, в отличие от следова
теля, который якобы все понимал как оно есть, но постоянно «подмигивал чи
тателю, мол, мы-то с тобой понимаем, какую ахинею я несу, но таково требован
ие национального духа».
Думается, разница в оформлении одной и той же концепции в обеих книгах за
ключалась в более примитивном генеральском методе доказательств. Любо
й отрицательный персонаж у генерала немедленно назывался евреем Ц и то
гда не было нужды ломать голову над деформацией других следственных фак
тов: просто любые он записывал на еврейский счет. Соколов же понимал, что т
ак действовать Ц слишком грубо, вот почему у него возникают «по-видимом
у, русские» и «национальность его мне неизвестна». Зато приходилось, деф
ормируя, прилаживать сведения одно к другому, от чего генерал был свобод
ен, как птица в полете…
Приведу типичные примеры генеральской авторской техники.
Сакович, например, не был им объявлен евреем, несмотря на фамилию на «ич» и
звание врача, потому что он попал в руки к белым и выяснилось: назывался г
усаром, ходил со стеком, чрезвычайно счастливо играл в карты, ухаживал за
медсестрами Ц короче, брат-офицер, с какой стороны ни возьми. Но как прав
ило пишется: «Председатель Белобородов и его помощники Сафаров, Войков,
Голощекин, Поляков, Краснов, Хотимский Ц все евреи» (т.1, стр.34); «евреи Сафар
ов, Войков, Поляков, Хотимский, Чупкаев, Голощекпн. Краснов» (там же, стр.130); «
Сафаров, еврей, ехавший с Бронштейном в пломбированном вагоне… родом из
Киева, иногда ставивший на своих подписях букву «Г» (стр.31, 309); «Чуцкаев, евре
й, каково его прошлое, откуда он родом неизвестно» (301);
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55