Холодная неподвижная гладь отра
жала вертлявые отблески пламени, и в этом причудливом единении таких раз
ных стихий было нечто торжественное. Не знаю, как остальные, а я проникся.
Как и всегда.
Что делать дальше, Инспектор знал на ять, подсказывать не пришлось. Сняв м
едальон Допуска, он шепнул ему просьбу и бросил в воду. Я досчитал до пяти,
прежде чем круг с изречениями Высшего Неизвестного стукнулся о дно. Когд
а волны улеглись, мы увидели в воде небо по-летнему солнечного дня: куда-т
о плыли облака, сновали птицы, а размазанный след самолета походил на зам
ысловатый иероглиф.
Заглядывая в воду, Инспектор стал шарить рукой по небу.
Он разогнал облака, распугал птиц и стер рукавом спецовки инверсионный с
лед самолета, но фрагмента Вещи Без Названия не нашел.
Попробовал еще раз, и вновь безрезультатно.
И еще раз.
Втуне.
Теоретически Инспектор был подкован неплохо, но практические навыки, ув
ы и ах, у него пока отсутствовали. Оно и понятно Ц новичок он и есть новичо
к. Даже опытному Инспектору всякий раз нелегко Ц Тайники по своему устр
ойству уникальны, двух одинаковых нет, поди приспособься. Что уж о новичк
е говорить.
Переглянувшись, мы с Вуангом поняли друг друга без слов Ц нечего выпенд
риваться, надо брату помочь.
И не замедлили.
Воин передал мне факел, мельком глянул в котел и одним молниеносным движ
ением, словно жаба стрекозу, ухватил фрагмент Вещи возле правого уха рас
терявшегося Тнельха.
Это была покрытая патиной медная штуковина, похожая с одной стороны на п
риплюснутый скрипичный ключ, а с другой Ц на букву «айн» древнееврейско
го алфавита.
Инспектор вытащил из заднего кармана джинсов мятый листок из тетрадки в
клеточку и стал сверять нанесенный на него чертеж, очень похожий на детс
кие каляки-маляки, с представленной деталью.
Минуты три прошло, прежде чем он сказал:
Ц Похоже.
А мы и не сомневались.
Инспекция закончилась тем, что Вуанг закинул фрагмент на место, а я сжег п
ротянутый чертеж в огне факела.
Прежде чем отправиться с Тнельхом в обратный путь, я заглянул к себе в лаб
ораторию и сунул в карман спецовки несколько упаковок с Зернами Света. А
потом затянул Вуанга в его келью.
Ц Охотник в городе, Ц предупредил я Воина.
Хотел, чтобы прозвучало более-менее торжественно, но вышло так, будто бри
гадир на стройке объявляет, что подвезли цемент. В ответ Вуанг сдержанно
улыбнулся и несколько раз ударил кулаком по ладони. Я даже и не сомневалс
я, что последует такая реакция: для воина хорошая драка Ц что для второкл
ассницы мармелад.
Сказав все, что хотел сказать, я направился к выходу, но Воин ухватил меня
за рукав. При этом, как всегда, ничего не сказал, лишь бровью повел. Впрочем,
этого было достаточно.
Ц Не волнуйся, Ц сказал я, Ц со Списком все в порядке. Ц Подумал и уточн
ил: Ц Почти в порядке. Не закрыт один пункт, но к Ночи Полета все улажу. Може
т, уже даже завтра улажу.
Вуанг одобрительно кивнул и отпустил рукав. Я направился к выходу, но на п
ороге задержался и повернулся к поддону с песком. Последний опус воина б
ыл таким:

и после всего
все же вертятся они
крутые яйца

Ни прибавить, ни убавить, подумал я и вышел из берлоги, пропахшей потом, рж
авеющим железом и сыромятью.
Выбрались мы Тнельхом на поверхность в начале седьмого. Такого пекла, ка
к днем, уже не было, но жара еще не ушла, поэтому я предложил поужинать за го
родом, в каком-нибудь ресторанчике на берегу Озера. Упрашивать не пришло
сь, Инспектор согласился сразу. И правильно сделал. Глупо не воспользова
ться оказией и не побывать там, где вода бездонна, небо бескрайне, а воздух
чист и прозрачен без «б».
Столь легко согласившись на мое предложение, Тнельх тем не менее вежливо
поинтересовался:
Ц А я тебя не напрягу, брат?
Я вспомнил мертвеца с улицы Бабушкина, подумал о шастающем по городу Охо
тнике, послал мысленный привет находящейся под домашним арестом Лере, на
щупал в кармане ключ от номера 404 гостиницы «Элит Холл» и ответил:
Ц Нисколько.
Когда мы отъехали от Того Самого Места, Тнельх заметил:
Ц Неразговорчив ваш вояка. Слова за все время не сказал.
Ц Это у него с детства, Ц посетовал я. Ц Услышал от кого-то, что иное слов
о убивает, Ц теперь лишнего слова из него не вытянешь. Впрочем, нелишнего
тоже.
Ц Это что-то новенькое Ц воин-пацифист.
Ц Не-а, не пацифист. Просто любит самостоятельно выбирать цель для удара
.
Тнельх удивленно вскинул брови.
Ц Сейчас поясню, Ц сказал я и, осилив запруженный машинами поворот с Ма
ркса на Ленина, рассказал: Ц Дело в том, что после того, как узнал, что слово
иногда убивает, узнал еще и другое. Что однажды произнесенное слово живе
т во вселенной вечно.
Ц Так утверждали философы-стоики, Ц вспомнил Инспектор.
Ц Они, родимые. Вот у Вуанга и сложилась в голове такая картинка: убийств
енное слово беспрерывно летает по вселенной и разит всех подряд. И правы
х и неправых. Всех. Без разбора. Понимаешь, брат, о чем я? Или я слишком путан
но?
Ц Отчего же, понимаю. Слово для него что-то вроде безумной стрелы, котора
я не только указанную цель разит, но и кучу неуказанных.
Ц Вот-вот. Знать не может, как слово отзовется, вот и не произносит.
Инспектор покачал головой:
Ц Да-а-а, затейливый подход.
Ц Бред, конечно, Ц резюмировал я. Ц Но кто здоров?
Тнельх на это ничего не сказал. Отвлекся. Мы как раз проезжали недавно отк
рытую гостинцу «Европа», и Инспектор, провожая взглядом эту игрушку со с
тилизованными под дорические колоннами, одобрительно поохал:
Ц Нет-нет, точно Европа.
Ц Ай, будет тебе, брат, изгаляться-то, Ц проворчал я. Ц Сам же понимаешь,
что никогда здешние места не будут Европой.
Ц Ну отчего же?
Ц А оттого что русские люди не европейцы.
Ц А кто же они?
Ц Русские Ц это… Ц Я отвлекся, дабы шугануть сигналом полезшую под кол
еса тетку, только потом озвучил выстраданное: Ц Русские Ц это русские.

Ц Вопрос спорный, Ц заметил Тнельх. Ц Я так скажу: если русские посчита
ют себя европейцами, они и будут европейцами.
Ц Не уверен, что они этого когда-нибудь захотят. А потом, надо еще чтобы и
европейцы посчитали русских европейцами. Нельзя назначить себя братом
в одностороннем порядке.
Ц Вопрос времени, Ц уверенно сказал Тнельх.
Я и тут не согласился:
Ц Не-а, никогда этого не будет.
Ц Почему?
Ц Потому что европейцы никогда не простят русским спасения от взбесивш
егося ефрейтора.
Ц Думаешь, брат?
Ц Тут и думать нечего. Что я, людей, что ли, не знаю? Знаю.
После этих слов я на какое-то время замолчал, прикидывая: рассказать или н
е стоит? В тему? Не в тему? Решил, что в тему, и поведал следующее:
Ц Есть у меня знакомый дворник, зовут дядей Мишей, погоняло Ц Колун. С ни
м вот какая история приключилась по молодости. В первую свою ходку спас о
н одного весьма авторитетного человека: на того в час бессмысленного и б
еспощадного угара урки кодлой навалились на хоздворе, а дядя Миша вступи
лся, разогнал придурков колуном. Одного так и вообще насмерть ухайдакал,
за что получил от выездной сессии пятачок на сдачу. А дальше так: спасенны
й на словах дяде Мише шибко был благодарен, но в душе Ц возненавидел. Прос
то люто возненавидел. Согласись, брат, непросто авторитетному человеку п
ринять, что его, такого крутого и конкретного, от смерти уберег какой-то л
евый мужичок в потном ватнике.
Притормозив на красный свет, я глянул на Тнельха Ц согласен со мной? Нет?
Но лицо Инспектора не выразило никаких эмоций, и я был вынужден продолжи
ть без поддержки:
Ц Короче, не простил. Погубить не погубил, но все для того сделал, чтобы дя
дю Мишу на другую зону перекинули. Повыше от Полярного круга, подальше от
Уральских гор. Вот такая вот поучительная история с психологическим под
текстом. Так что, брат, уверен я: не простят европейцы русским спасения, ни
за какие коврижки не простят. И хотя, конечно, несправедливо все это, ничег
о тут не попишешь.
Тут загорелся зеленый, я тронулся и сказал:
Ц Но знаешь, брат, что самое забавное?
Ц Что, брат? Ц вяло поддержал мой затянувшийся монолог Тнельх.
Ц Если европейцам вновь будет угрожать какое-нибудь очередное Дикое П
оле, русские опять заслонят их. Я уверен в этом на все сто: встанут стеной и
заслонят. Глупое в этом плане племя.
Ц Глупое, но великое, Ц веско заметил Тнельх.
Ц Тоже верно, Ц согласился я с такой поправкой и, помолчав, добавил: Ц И
про других думают, что великие. Помнишь, как с конца тысяча девятьсот соро
к третьего на полном серьезе стали готовиться к отражению действий неме
цких партизан?
Ц Помню. Смешно.
Ц Смешно.
Дальше какое-то время мы ехали молча, Инспектор стал клевать носом, а зате
м и вовсе заснул. Замаялся бедолага. Еще бы тут не замаяться: долгий переле
т, бессонная ночь, резкая смена часовых поясов и непростая прогулка по по
дземному лабиринту Ц все это бодрости не прибавляет. Меня и самого ко сн
у клонило. Тоже набегался. Да еще и дорога от города до Озера убаюкивающая
: полосы широкие, полотно ухоженное, а пейзаж по обочинам однообразен до ж
ути Ц сосны, березы, березы, сосны и не одной финиковой пальмы. Того и гляд
и, упадешь лицом на руль и съедешь в придорожную канаву.
Чтобы избежать того, что Лера называет «аццким фигаком», я включил магни
толу. Но музыка не взбодрила, даже ненавистный дыц-дыц-дыц и тот не помог. Т
огда применил испытанный способ: стал вслух вспоминать один из эпизодов
бесконечной легенды о золотом драконе, которую поведал мне в свое время
достопочтенный вирм Акхт-Зуянц-Гожд.
Ц Проведя край, дракон долго спал, Ц громко рассказывал я сам себе. Ц Со
стороны казалось, что он мертв. Но это было не так. Просто его сознание укр
ылось в тесную каморку, где не было света, а были мрак и смертный холод. И ещ
е кошмары. Кошмары грызли сознание дракона. И днем грызли, и ночью. И не был
о никакого другого спасения, как только проснуться. Дракон был обязан пр
оснуться, чтобы снова вступить в бой за все, что когда-то любил.
Ц И он проснулся, Ц сказал очнувшийся Тнельх. Ц И увидел, что стал золот
ым.
Похоже, он тоже когда-то слышал эту легенду.
А уже через полчаса мы сидели на террасе уютного ресторанчика, глядели н
а вершины в сизой дымке и хлебали под крики чаек омулевую уху. Хлебали и на
хваливали. Уха, действительно, была чудо как хороша. А другой тут и не быва
ет. Потом пили испанское вино, вслушиваясь в говор набегающей волны. А ког
да слегка осоловели, пошла у нас неспешная беседа. О чем мы только с Тнельх
ом не переговорили. О погодах. О ценах на бензин. О достоинствах накачки ши
н азотом. О политике партии и правительства. О нравах, царящих в институте
, где Тнельх который уже год служит проректором. И еще говорили о нанотехн
ологии, в которой я не бельмеса. А еще: об изящных материях, о различных асп
ектах бытия, о неисчерпаемости природы в ее различных проявлениях.
Говорили-говорили, а у меня на уме вертелось: каким образом Тнельх стал он
гхтоном, как пережил напасть, как теперь живет и что при этом испытывает? В
от что мне хотелось узнать. Не из праздного любопытства, нет, а на тот подл
ый случай, который, как известно, всякий. Не видел я ничего плохого в том, чт
обы узнать, как это оно Ц не быть драконом. К тому же полагал: пусть даже и н
е пригодится в будущем этот чужой горький опыт, зато он может придать ощу
щение дополнительной ценности каждому мгновению моей жизни в качестве
истинного дракона. Что само по себе уже неплохо.
Короче говоря, хотелось мне его расспросить, да не знал, как подступить. Хо
дил вокруг да около, а напрямую задать вопрос не решался. Мялся, как красна
девица. Сам себя не узнавал.
Но Тнельх (все-таки маг как-никак) мое желание уловил и разговор о своем го
ре завел первым. Прервав на полуслове рассказ о недавних театральных пре
мьерах, неожиданно сказал:
Ц Когда-то я был нефритовым драконом и звали меня Руанмг-Тнельх-Солращ.
Знаешь, что собой представляет нефритовый дракон?
Я кивнул:
Ц Как не знать. Триединство лекаря, мага и ученого мужа.
Ц Вот-вот Ц ученого, черт его дери, мужа. Ц Тнельх недобро ухмыльнулся и
, с трудом сдерживая охватившие его эмоции, нервно побарабанил пальцами
по столу. Ц Из-за того что наш умник Солращ хотел знать все обо всем, и пог
иб двадцать восемь лет назад доблестный дракон Руанмг-Тнельх-Солращ.
Ц Как это произошло? Ц тихо спросил я.
Тнельх поднял бокал, отхлебнул вина и, прежде чем ответить, сам задал вопр
ос:
Ц О зеркалах сагасов Фессалии слышал?
Я кивнул:
Ц Конечно. Пишешь на таком зеркале кровью, и надпись проявляется на лунн
ом круге.
Ц У тебя такое есть?
Ц Нет.
Ц А вот у меня было.
Ц И что?
Ц Да ничего. Ц Тнельх вновь пригубил вино, потом какое-то время молчал, ч
то-то припоминая, и после небольшой паузы спросил: Ц Вот скажи мне, брат, к
ак маг магу, что такое магия?
Вопрос был неожиданным. Я удивленно хмыкнул, почесал затылок и ответил т
ак:
Ц Ну, грубо говоря, магия Ц это совокупность нетехнических приемов воз
действия на природу и живые существа.
Ц И точка?
Ц И точка.
Ц И ведь нас с тобой, брат, не особо волнует, как оно все устроено? Ведь так?

Ц В принципе Ц так. Необъяснимо и хрен с ним. Лишь бы работало.
Ц Все правильно, нас, магов, не волнует. А вот кое-кого волнует. Кое у кого м
озг чересчур пытливый, а ручки шаловливые.
Ц Это ты об ученых? Ц спросил я, сообразив, куда он клонит.
Ц О них, Ц подтвердил он. Ц Хлебом их не корми, с бабой не ложи, но дай ков
ырнуть потаенные пружины. Вот и вышло: стащил у меня Солращ зеркало сагас
ов, стал с ним экспериментировать и до того доэкспериментировался, что о
днажды отразился в нем. Причем полностью. С концами.
Ц А что помешало вернуться?
Ц В лаборатории крыса белая жила.
Ц Что, хвостиком вильнула? Ц спросил я.
Ц Вильнула, тварь лабораторная, Ц горько усмехнулся Тнельх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53